Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

Потом… Транспортом в первую очередь должны вывозиться медицинские учреждения, за ними, соответственно, те, кто не может долго идти пешком, пациенты этих самых учреждений, беременные женщины, женщины с маленькими детьми, инвалиды, пожилые. Затем уже сотрудники органов управления, важнейшие научно-исследовательские организации… А я пришёл к нам в управу после отбоя первой тревоги – и никого там не нашёл! Это куда годится? Хотел предложить свою помощь, ведь я же как раз занимался много лет организацией экстренной эвакуации, а они все разбежались. Связи никакой нет, а то бы я связался с кем-то из знакомых, кто ещё на должности.

Такого безобразия мы и предположить не могли. И паники-то вроде нет. Особой паники нет, и это удивительно! А организовать работу по эвакуации некому. Единственное, что мы в то время, когда составляли план эвакуации, недостаточно рассмотрели, то это количество личного автотранспорта – и грузового, и легкового. Автомобилей стало очень много, и вопрос эвакуации можно было бы рассмотреть чуть иначе.

Он замолчал. После секундной паузы разговор продолжил другой мужчина: лет под сорок, с хорошим современным респиратором, свободно висящим на шее.

– Я был возле Приборостроительного завода, там вообще-то организуют людей. Хотя убежище там маленькое совсем и за ним не следили. Но так… народ организуют, и семьи работников вывозят в определённое место, и оборудование к погрузке готовят. Что-то делается.

– Ну, это капля хотя бы какого-то порядка в море безобразия, которое творится вокруг нас, – ответил ему седой.

После этого говорили ещё другие, ругая власти и рассказывая о том, что сами видели или слышали, но разговоры прервала остановка колонны.

Через минуту стало известно: достигли района, куда ветер принёс радиоактивные облака взрывов, произошедших у водохранилища. Началась раздача антирадиационного препарата. Каждый получил по одной таблетке и должен был её немедленно принять. Когда раздача закончилась, последовала команда: «Радиационная опасность! Респираторы надеть!» Брезентовый клапан тента закрыли, люди в кузове плотнее прижимали респираторы, проверяли прилегание противогазов, кутались в накидки, матери рукам удерживали дыхательные маски на лицах детей.

Колонна начала движение.

Ильяс, чтобы не привлекать внимание посторонних, попросил Айнуру прикрыть его, и достал дозиметр. Выключил звук и активировал режим замера: анализ не показал значительного увеличения радиации. Второй замер, минут через пять, показал скачок в два раза, но всё равно это был мизер. По прошествии ещё нескольких минут Ильяс снова сделал замер, но в этот раз приподнял край пледа на полу и положил прибор на щель между досками: почти две тысячи миллизивертов! Теперь – да, уровень серьёзный. Это больше двухсот рентген за бортом. Пребывание в зоне с таким уровнем радиации допустимо для здорового человека в течение нескольких часов – не больше.

Ильяс не стал никому ничего говорить: меры защиты и так приняты, чего же теперь? В салоне могли быть малахольные, которые запаниковали бы… зачем же сообщать лишнее? Щели в полу были большей частью прикрыты, но воздух снаружи свободно проникал от бортов: а как их закрыть? Когда Ильгис (сын знал, что у отца есть дозиметр и видел, как тот включает прибор) спросил, сколько он там показывает, Ильяс ответил: «Батарейки сели. И холодно. Не показывает ничего». Однако тут же проверил, хорошо ли прикрыты пледами его дети и жена, плотно ли у них сидят респираторы.

Понять, по какой дороге идёт движение, было невозможно. Только один раз послышался звук железнодорожного состава, проходящего совсем рядом на небольшой скорости. Рахматуллин рассудил, что они выезжают из города в том самом месте, где утром он входил в него, то есть там, где соединяются Хилокская улица с Толмачёвским шоссе, и, скорее всего, колонна пойдёт по Ордынскому шоссе. Ещё через несколько минут транспорты взяли вправо. «К Красноглинному свернули», – подумал Ильяс, воспроизводя в памяти карту, которую смотрел утром с Дамиром. Примерно через полчаса грузовик сделал крутой поворот налево. Дорога ухудшилась, и в прицепе это ухудшение было весьма заметно.

Однако минут через пятнадцать-двадцать фура замедлила ход, потом стала поворачивать: передняя часть кузова ушла вниз, до крика пугая людей и заставляя их хвататься за всё и вся, пол накренился влево (секунда ужаса!) … и машина снова более-менее выровнялась. Похоже, колонна пошла по грунтовой дороге – изменился звук колёс, скорость упала совсем, а людей в кузове бросало из стороны в сторону и вверх. Кто-то рискнул выглянуть наружу, раздвинув клапанную нахлёстку тента, и тут же подтвердил догадку многих пассажиров, что колонна движется по просёлку:

– Справа деревья и кусты, слева – поле. И темно вокруг.

В свете фонаря, болтавшегося под потолком, стала заметна клубящаяся пыль. Фонарь выключили и сняли, потому что он бился о металлические перекладины и своим мельканием действовал всем на нервы.

Езда по пересечённой местности продолжалась недолго. Автомобильный караван остановился, прозвучала команда: «Колонна К-022, плановая остановка!» Потом тот же голос, усиленный громкоговорителем объявил:

– Граждане эвакуируемые! Машины не покидать до особого распоряжения. Можно открыть кузова для проветривания. Продолжать использовать средства защиты дыхания и кожи. Старшим по салонам через три минуты прибыть для получения инструкций в середину нашей колонны, автомобиль «MAN» с надписью «Магнит». Внимание! Повторяю: всем остальным пока оставаться на местах.

Не успел старший по салону спрыгнуть на землю, как у заднего борта появились два солдата. Они помогли пассажирам скорее вынуть ремни тентового клапана из прорамок.

Солдатам стали задавать вопросы. Оказалось, что колонны останавливаются здесь перед прохождением дезактивации. Впереди, ближе к посёлку Речник, расположен ПуСО – пункт специальной обработки. Там люди выйдут и будут подвергнуты санитарной процедуре; у них изымут использованные респираторы и фильтры к противогазам, а взамен выдадут новые. Если возникнет необходимость, то придётся расстаться с накидками и одеждой. Кроме того, скоро можно будет справить естественную нужду.

Через несколько минут вернулся Кузьмичёв, встал возле заднего борта.

– Сейчас подадут команду, – объяснял он, – сразу берём с собой вещи и выходим. Чтобы ничего в кузове не оставалось – его будут мыть из брандспойтов. Выходим и, не разбредаясь, идём всей нашей группой к месту частичной санитарной обработки. Как только наша машина пройдёт процедуру, мы снова сядем в неё.

Так в дальнейшем и происходило. Прозвучала команда: «На выход с вещами! Покинуть машины, держать вещи при себе». Как только кузов опустел, Кузьмичёв забрался в него, осмотрел, взял свою сумку и присоединился к попутчикам. Потом народ двинулся влево от автомобильной колонны и наезженной дороги по коридорам, обозначенным флажками и лентами на колышках. Дошли до пункта санобработки и дезактивации.