Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

Волны атак примерно за час продвинулись с запада и с востока до пятисот километров вглубь России. Огромная часть страны погрузилась во мрак, так как удары наносились по электростанциям, узлам распределения высоковольтного напряжения, топливным складам.

Из военной инфраструктуры первым делом выбивались объекты ПВО, базы межконтинентальных баллистических ракет, базы морских носителей атомного оружия, крупные аэродромы. Очень сильные потери с первых же минут понёс Тихоокеанский флот. Многие надводные корабли и подлодки были под контролем средств наблюдения противника, и они сразу подверглись нападению. Надводные корабли обстреливались (как с воздуха, так и с воды) или окружались судами врага – экипажам предлагалось сдаться.

Удар межконтинентальными ракетами по столице был не очень сильным – не более двух десятков баллистических блоков. Они были сравнительно легко обезврежены мощнейшими оборонительными редутами. Однако коридоры, пробиваемые крылатыми и обычными авиационными ракетами, постепенно подходили к Москве. Когда они вплотную приблизились к столице, средства ПРО некоторое время справлялись. Эшелонированная оборона позволила бы отразить и значительно более массированное нападение низколетящими объектами, поэтому даже применение секретных генераторов помех не помогло врагу на начальном этапе. Однако вскоре сказались потери в спутниковой группировке, потери РЛС дальнего обнаружения и нарушение связи между объектами военной инфраструктуры.

То, что оборона Москвы прорвана, люди в пункте управления поняли, когда освещение перешло на экономный режим. Это означало, что подача энергии с внешней сети прекратилась и задействован собственный источник питания. Дизельная электростанция была оборудована глубоко под землёй, а цистерны с топливом находились ближе к поверхности, в стороне. Включению автономного питания предшествовали восемь надстратосферных взрывов мощностью в несколько мегатонн каждый.

Минуло около минуты – и происходит критический прорыв сквозь редеющую оборону столицы. К западу от города, возле посёлка Николина Гора, на небольшой высоте вспыхнуло смертоносное солнце мощностью 150 килотонн, разорвавшее плотную массу туч и поднявшее над влажной землёй громадное облако пара и дыма. Когда помещение вздрогнуло, все четыре человека, находившиеся в дежурке, подняли глаза к потолку, потом переглянулись. Вновь включился сигнал тревоги.

– Так, – произнёс Краницкий, – кажется, Москву рвануло.

Величко переключал камеры видеонаблюдения, надеясь увидеть облако взрыва:

– Или рядом с Москвой.

– Близко, – обернулся к ним Мацкевич. – Как там наши в городе?

На пульт дежурного по объекту поступил вызов из караульного помещения. Краницкий надел наушники. Последовало несколько реплик, затем начальник режима резко снял наушники и откинул их к монитору.

– Начинается! – стукнул он кончиками выпрямленных пальцев по краю стола. – Я так и думал. Свободная смена прибывает. С пополнением…

Он встал и шагнул к выходу.

– Костя, я наверх, разбираться. По пути к техникам зайду.

– Да, хорошо, – кивнул Величко.

– Что там случилось? – спросил Калинин, но Краницкий только отмахнулся.

В подземном бомбоубежище, расположенном у поверхности, оставались два взвода караульной роты: тридцать с лишним человек. У них было отдельное помещение с постом наблюдения, откуда охрана объекта велась дистанционно, через видеокамеры и датчики движения. Остальные помещения занимали полтора десятка человек персонала и служащие свободных смен, постепенно прибывающие после объявления тревоги.

Начальник режима ушёл. Величко переговаривался с кем-то по внутренней связи, отдавал распоряжения и смотрел на мониторы, показывающие обстановку на территории объекта и вблизи него. Служащие свободных смен, согласно служебному предписанию, прибывали на пропускной пункт. Таких насчиталось человек двадцать пять – в три раза меньше ожидаемого. Но дело было в том, что несколько мужчин привели на объект своих жён и детей. Караульные тех не пропускали и назревал скандал. Именно поэтому начальник режима поспешил наверх.

Тех, кто привёл на секретный объект своих родных, понять было можно: это самое безопасное место на данный час. А в городе, похоже, была паника и неразбериха.

Подполковник Калинин уже почти не обращал внимания на сообщения телетайпа. Один за другим абоненты теряли связь между собой – их надо было коммутировать по другим каналам. А возможностей для манёвра становилось всё меньше и меньше. Мацкевич, чья бледность и подавленность постепенно прошли, выполнял свою часть работы.

Однако в следующие минуты нагрузка на админ-диспетчеров резко пошла на убыль: из общей военной коммуникационной структуры выпадали большие куски ранее контролируемого пространства. Военные объекты связи либо физически уничтожались, либо «падали» из-за диверсий в программном обеспечении, либо обесточивались… либо в панике покидались обслуживающим персоналом.

Ещё один ядерный взрыв поблизости со столицей. Снова подземное строение немного тряхнуло. Затем в течение минуты сразу три взрыва, если судить по сообщениям телетайпа, но ни один из них не ощущался. Тем не менее, люди в «эске» испытывали теперь нешуточный страх.

Мацкевич достал из кармана пачку сигарет, пальцы его заметно дрожали. Калинин заметил это, но хотя его собственные пальцы вроде бы не подрагивали, он потерял сосредоточенность. Помещение поста – с толстыми стенами, скрытое на большой глубине – прежде представлялось ему самым надёжным в мире, недосягаемым ни для каких катаклизмов, но сейчас он бы многое отдал, чтобы оказаться вне этого киберсаркофага… где-нибудь далеко-далеко, где-то в лесах, в сотнях вёрст от человеческого жилья.

– Я курить хочу, – сказал Мацкевич.

– Иди, – не глядя на него, ответил Калинин. – Поспрашивай там у пэвэошников, что-как.

Тот кивнул. Поднялся и, сутулясь, направился к входной двери.

Когда он ушёл, подполковник спросил Величко.

– Наверху что-нибудь заметно?

Дежурный по объекту записывал что-то в служебный журнал. Закончив, через пару секунд, сказал:

– Впустил Георгич людей. В убежище размещаются.

Георгиевич – отчество полковника Краницкого.

– А снаружи что?

– В небе светлее стало от вспышки. Секунд пять. Освещение-то отключено у нас в целях маскировки.

– В городе отключено освещение?

– По идее, должны были выключить сразу, но фонари за оградой светили. Вот когда мы на дизель перешли – и они погасли. Наверное, ТЭЦ нашу накрыло.

– А может как раз и отключили свет для маскировки?

Величко, посматривая на один из мониторов, нажал несколько кнопок подряд.