Борис Батыршин - День ботаника

Егор торопливо схватил котелок и выплеснул на угли остатки чая. Зашипело, повалили клубы пара. Сразу стало темно – свет исходил только от пятен плесени на стенах, да скупо пробивался сквозь брешь в потолке.

На землистой физиономии возникло подобие улыбки.

– Народ живёт давно. Со дня, когда закрылись ворота.

Эти слова – «день, когда закрылись ворота» – подземник произнес торжественно, прикрыв глаза-диафрагмы морщинистыми веками.

– Надеюсь, у тебя и твоих родичей всё хорошо? – егерь говорил медленно, отчётливо, чуть ли не по слогам, будто беседовал со слабослышащим или ребёнком. – Ваши грядки не тронула синяя плесень? Садки полны?

– Человеки говорят хорошо. – подумав, кивнул подземный житель. – Правильные. Если попросят – Народ может помочь.

– А что, и попрошу. – согласился егерь. – Я слышал, тоннели тянутся отсюда до самой «Окружной». Может, отвезёте нас туда на этой замечательной лодке?

– Что дашь? – подумав, осведомился подземник.

– Нож. Большой, острый.

– Нож один, человеков два. – для убедительности он продемонстрировал собеседнику два отставленных пальца. – Мало.

Егора передёрнуло – пальцы подземника соединяла тонкая кожистая перепонка.

«…выходит, не врал лешак…»

– Мало – добавим. Вот, держи…

И протянул коробку с пряностями. Лодочник шумно втянул воздух и тонко, как ребёнок, чихнул.

– Хорошо пахнет, пиявки будут вкусные. – сообщил он. – Человекам ждать. Лодка маленькая, надо другую.

Он сел. Второй подземник оттолкнулся от вагона и заработал веслом. Лодка скользнула по чёрной глади, таща за собой усы волн, и растворилась в тоннеле.

– О каком народе он говорил? – спросил Егор, провожая плоскодонку взглядом.

– Подземники так называют себя – «Народ», с большой буквы. А мы для них «человеки».

– А что за ворота? Которые закрылись?

– В день Зелёного Прилива многие станции оказались отрезаны от внешнего мира гермоворотами – помнишь, мы видели такие у входа на Д-6. И те, кто был в метро, там и остались. Почти все погибли, конечно, а которые уцелели – приспособились за эти годы к жизни под землёй.

– Странные они какие то… – неуверенно произнёс Егор. Внешность и, особенно, речи гостя произвели на него гнетущее впечатление. – Кожа, глаза эти… и вообще, меня не оставляло такое чувство, будто мы говорили с малолетним дебилом. То есть – альтернативно одарённым.

– Подземники, вишь, живут в симбиозе с каким-то редким видом плесневого грибка, который сильно меняет и сам глаз, и его свойства. Это Яша мне рассказывал, он же у нас миколог… Грибок этот внедряется в радужку глаз и позволяет видеть в полной темноте. Одна беда – сильный свет причиняет такому глазу невыносимую боль, а солнечный так и вовсе губителен. И дело не ограничивается потерей зрения – продукты разложения грибка поражают мозг, и подземник погибает.

– Ничего себе! Егор не скрывал изумления. – Они, выходит, как вампиры, не переносят солнечного света?

– Типа того. Что до манеры изъясняться, то не ты первый сравниваешь подземников с даунами. Да, они бесхитростны, наивны, порой, до идиотизма, но только на наш, человеческий взгляд. Дело в том, что подземники чуют малейшее враньё и даже неискренность. А сами никогда не врут и не хитрят, хотя бы и в мелочах. Они просто не понимают, что это такое – врать. А если обманывают их, навсегда записывают лжеца в мороки.

– Во что?

– В мороки. Что-то типа призраков, они изредка встречаются в тоннелях. Подземники уверены, что тот, кто говорит неправду, не принадлежит к реальному миру и поэтому не знает правильные слова. А значит – морок и есть. Так что, когда будешь говорить с ними, имей в виду: никакой, даже самой крошечной лжи и лицемерия! Тоже, между прочим, дар Леса, только иного, подземного. Подземники между собой не разговаривают, только с «человеками», а сами общаются чем-то вроде телепатии. И чуйка их, клык на холодец, той же природы – мысли угадывают. Этот-то ещё ничего, он из самых первых, которые от речи не совсем отвыкли. Тех, что, родились под землёй, вообще понять невозможно – привыкли обмениваться мыслеобразами, а говорить не научились.

– Мыслеобразами? – удивился Егор. – Занятное понятие…

– Это Яша Шапиро ввёл, твой шеф. Хорошее слово, ёмкое.

– Ты, вроде, говорил, у аватарок тоже способности к телепатии?

– Вот именно – «тоже». Хотя и не такие сильные. Подземники и аватарки вообще во многом похожи – не внешне, разумеется. И те, ни другие не считают себя людьми. И правильно, между прочим: никого Лес не изменил сильнее.

Егерь пошарил в рюкзаке и извлёк кукри.

– На-ка вот, наколи ещё лучинок. Не сидеть же в темноте, пока они там плавают… А твой нож, уж извини, придётся отдать. Кукри мне дорог как память, тридцать лет с ним не расстаюсь.

Новая лодка была такая же плоская, как и первая, но заметно шире. Подземник – на этот раз он приплыл в одиночку – уложил пассажиров на дно, пристроил между ними рюкзаки. На недовольный вопрос Егора – «может, мы всё-таки сядем?» – объяснил, что «человеки» не умеют видеть в темноте, а фонари включать нельзя, тогда уже он ничего не увидит. К тому же, «человеки» тяжёлые и могут опрокинуть лодку.

Пришлось соглашаться. Всю дорогу Егор рассматривал светящуюся плесень на потолке тоннеля, или приподнимался, несмотря на возражения лодочника, на локте и пытался вглядываться в чернильную тьму – без особого, впрочем, результата. Разговор не клеился; подземник пару раз начинал неразборчиво мурлыкать себе под нос какую-то бесконечную песню – судя по унылой мелодии, повествующей о тяготах подземной жизни. Когда он завёл свою шарманку в третий раз, из мрака раздался многоголосый писк и плеск, и в слабом свете очередного пятна плесени они увидели крыс – сотни, тысячи серых тварей сплошным потоком плыли навстречу лодке. Грызуны выскакивали из воды на выступы в стенах тоннеля, забирались на борта, прошмыгивали по людям и снова прыгали в воду, чтобы плыть – изо всех сил, подальше от неведомой опасности. Егор, почувствовав на себе их коготки, подскочил от отвращения и чуть не ударился о низко нависшее бетонное ребро. – Что это они, а? Опять плотоядный гнус?

Он не забыл хвостатые трупики в тоннеле, обглоданные хищной тучей.

– Откуда ему тут взяться? – егерь был озадачен ничуть не меньше. – На крыс иногда, того, находит. А может, что-то типа инфразвука, такое случается при смещении пластов грунта?

– Рот. – подал голос подземник. Он деловито орудовал веслом, сбрасывая самых наглых грызунов с лодки. – Что? – удивился Бич.

– Рот. Живет здесь. Свистит неслышно, крысы падают, он ест. Прямо живыми. У человеков есть фонарь? Егор кивнул. – Скажу – делайте свет вперед.