Георгий Старков - Ночь

«Был ли волк? — спросила я себя, закрывая глаза. Проникающий сквозь веки отсвет окрашивал темноту в чёрно-багровый цвет. — Смогу ли я убедить себя в том, что мне просто пригрезилось… что его не было?».

Увы, не получалось. Слишком ясны были воспоминания, слишком явственно звучал в ушах шорох лап. Возможно, потом я кое-как смогла бы себя обмануть, но пока я знала одно: волк был. А это означало, что лес вовсе не так пуст, как я думала. Мой костёр, мои запасы… я сама, в конце концов — всё служило приманкой для изголодавшихся хищников.

На хижину я набрела на исходе пятого дня. Это произошло так неожиданно, что я не поверила глаза: внезапно стена искривленных стволов расступилась, открывая взору небольшую поляну. Трава, конечно, успела пожелтеть и превратиться в сухую бумагу, но поляна всё же выглядела симпатично для уставшего от однообразия взора. Я вскинула голову (за последние дни вошло в привычку во время прогулки смотреть только под ноги) и повела лучом фонаря по кругу, изучая овал опушки. Тут-то сердце и забилось: на середине поляны рядом с дорогой стояла хижина. Прямоугольник окна темнел, как дверь в погреб.

Пытаясь сохранять спокойствие, я пошла по дороге. Между травяными стеблями были видны сморщённые шапочки грибов. Грибы встречались и в лесу, но так как я строго придерживалась дороги, то видела их редко. Конечно, я могла сойти с дороги и насобирать несколько штук, но проблема была в том, что, во-первых, я понятия не имела, какие из этих миленьких шляпок съедобны, а какие ядовиты; во-вторых, грибы успели испортиться со времён последнего заката; в-третьих, после случая с волком меня нельзя было заставить отойти от дороги больше чем на два шага ни за какие коврижки. Сейчас я на грибы тоже не позарилась — передо мной была вещь гораздо более интересная.

Конечно, хижина была необитаема — видимо, её построили для удобства проезжающих, чтобы путники при желании могли отдохнуть. Это было бревенчатое квадратное строение с потрескавшимся шифером на крыше. Между брёвнами клочьями торчал мох, придающий хижине неопрятный вид. Меня это удивило — зимы у нас были довольно щадящими, и я ещё ни разу не видела, чтобы требовались такие меры для утепления домов. На крыше торчала ржавая труба дымохода, накренившаяся вбок. Подойдя ближе, я увидела, что окно «украшено» крупными трещинами.

Но всё-таки я была безумно рада. Мне наконец-то предстояла ночёвка не под открытым небом, а в окружении крепких стен. Не нужно просыпаться каждый час, чтобы следить за костром. Можно забыть о страхе, который опутывает мозг в миг пробуждения: всё ли в порядке? не подобрались ли ночные твари, пока я спала? я ещё жива?.. Право дело, хижина стала для меня бесценным подарком судьбы.

Ещё одна мысль согревала меня, пока я шла к невзрачному домику: обычно такие стоянки делают ближе к середине пути. Значит, если Маяк находится в соседнем городе, то половина дороги осталась за спиной. Я сократила расстояние вдвое без особых приключений.

Вблизи хижина казалась ещё более ветхой. Дверь была плотно закрыта. Я прикоснулась к ручке с лёгкой тревогой. Ржавые петли издали ужасающий скрип. Я поморщилась и потянула дверь на себя. Изнутри тянуло тёплым воздухом. Я увидела дощатый пол, стены, потом луч скакнул на низкий столик, расположенный под окном. Какая-то склянка стояла на столе, рядом распласталась пожелтевшая газета. Из железной печи в форме бочки выходил цилиндр трубы и скрывался под потолком.

Я вошла, наслаждаясь теплом. Дверь хлопнула, заключая меня в приют стен. Как здорово ощущать, что вокруг не бескрайние просторы тьмы, а всего лишь фут-другой, огороженный толстыми брёвнами. Это ТВОЯ территория, и всё у тебя под контролем.

«Здравствуй», — мысленно поприветствовала я хижину, продолжая изучать внутреннее убранство. Пара деревянных табуретов, кучка хвороста под печкой… Единственное, что меня огорчило — в лачуге не было кровати, хотя бы простого деревянного топчана. Это место не предназначалось для ночёвки.

Я вздохнула и подошла к столику. В склянку была вставлена оплывшая свеча. Она вся догорела, так что я не стала её зажигать. Зато, когда я всмотрелась в газету, лежащую на столе, то вдруг почувствовала лёгкий приступ головокружения. На газете поверх серого типографского шрифта были ясно различимы синие буквы.

«Тем, кто, может быть, придёт сюда после меня, — прочитала я, наклонившись над столом. — Знайте, что здесь ночевал Тейлор Грант, держащий путь в сторону сигнального огня, который виден на небе. Жаль, что не могу указать точный день своего пребывания здесь, но, кажется, прошло около двух недель с начала темноты. Иду медленно, потому что поранил ногу четыре дня назад. Если вы прочитаете это в скором времени, то у вас есть хорошие шансы догнать меня и присоединиться ко мне. Очень прошу вас поспешить, потому что я больше не могу терпеть одиночество. Вместе нам будет лучше. Извините, что не могу оставить вам помощь — каждая крошка хлеба у меня на счету. Но я собрал для вас сухой хворост, чтобы разжечь огонь. Отдохните как следует и догоняйте меня. Думаю, у сигнального огня есть люди, и наша ближайшая цель — добраться до него. О причинах происходящего вокруг не имею ни малейшего понятия, должно быть, как и вы».

Размашистая подпись, больше похожая на помарку — и под ней ещё одна строка, добавленная, должно быть, перед самым уходом:

«Берегитесь зверей. Я видел в лесу хищников. Волков и медведя. Не теряйте бдительности».

Медведя? Я почувствовала отвратительное посасывание под ложечкой. Откуда в нашем лесу медведь? Ни разу не было слухов о том, что в нашем лесу водятся медведи. Да и про волков я ничего не слышала. А тут медведь…

Я перечитала записку, нанесённую поверх репортажа о футбольном матче. Звучное имя проникало в самое сердце — Тейлор Грант. Я попыталась представить этого человека сидящим здесь всего за несколько дней до моего прихода и пишущим послание. Каков он? Молодой или старый? Коренастый иль сухощавый? И что случилось у него с ногой?.. Тысячи вопросов роились в голове, как армия термитов. Мне захотелось выскочить из домика и бежать дальше сломя голову, догонять загадочного Тейлора Гранта, пока он не ушёл далеко. Если бы я набрела на хижину под «утро», то, возможно, так бы и сделала. Но сегодня я прошла немалое расстояние, и ноги стонали от одной мысли о дальнейшей прогулке.

Я повернулась к печке и внимательно рассмотрела разложенные на полу ветки и сучья. Нет нужды выходить за хворостом и заново подставляться под ветер и сгущённый холод. Тейлор Грант уже постарался за меня. Я была не одна в этой затянувшейся ночи.

Тем вечером я была почти счастлива. Я сидела на настоящем стуле за настоящим столом в тепле, ела двойную порцию бутерброда и читала газету, вслушиваясь в потрескивание горящих веток. Пламя наносило на стены уютный золотистый отсвет. Время от времени я возвращалась к давешней записке и перечитывала её, уже не вникая в смысл слов, а наслаждаясь одним только её существованием. Наверное, этот вечер стал лучшим за всё время моего нелёгкого путешествия. Больше таких не выпадало.