Вероника Рот - Аллигент

Мне нехорошо и тяжело, как будто мои мышцы связаны с более глубокой, душевной болью. Юрайа все еще в коме. Я все еще не могу смотреть на Тобиаса, когда вижу его в общежитии, в столовой, в коридоре, не вспоминая, как взорвалась стена рядом с Юрайей.

Я не знаю, когда станет лучше, если вообще станет, не уверена, что эти раны можно излечить.

Мы проходим мимо охраны, и кафельный пол сменяется деревянным. На стенах висят небольшие картины в золоченых рамах, а снаружи кабинета Девида стоит подставка с букетом цветов. Это всего лишь маленький штрих, но создает такой эффект, как будто моя одежда испачкана в грязи.

Зои стучит, и голос изнутри отвечает: "Входите!"

Она открывает дверь предо мной, но не заходит внутрь. Кабинет Девида просторный и теплый, все стены сверху донизу заставлены книгами. Слева стоит рабочий стол со стеклянными экранами, подвешенными над ним, справа - небольшая лаборатория с оборудованием из дерева, а не из металла.

Девид сидит в инвалидном кресле, его ноги стянуты тугим материалом - я предполагаю с целью держать кости в правильном положении, чтобы они срослись. Он выглядит бледным и изнуренным, хотя довольно здоровым.

И хотя я знаю, что он связан моделированием атак и со всеми теми смертями, мне сложно соединить те действия с человеком, которого я вижу перед собой. Мне интересно, если злой человек ведет себя с некоторыми, как хороший, говорит, как хороший, то считают ли они его таким же приятном человеком, как и хорошего.

- Трис. Он толкает себя ко мне и зажимает мою руку между его руками. Я держу свою руку крепко в его, хотя его кожа сухая, как бумага, и мне хочется отстраниться от него.

- Ты такая храбрая, - говорит он, затем отпускаем мою руку. - Как твои травмы?

Я пожимаю плечами. - Бывало и похуже. Как ваши?

- Мне потребуется некоторое время, чтобы снова ходить, но они уверены, что я смогу. В любом случае некоторые из наших людей разрабатывают специальное устройство для ног, так что я буду первым, кто протестирует его, если мне потребуется, говорит он, и в уголках его глаз появляются морщины. - Не могла бы ты подтолкнуть меня обратно к моему столу? У меня все еще есть сложности с управлением.

Я двигаю его к столу, направляя его стянутые под столешницей ноги, и его тело следует за ними. Когда я уверена, что он в правильном положении, я сажусь на стул напротив него и пытаюсь улыбнуться. Чтобы найти способ, как отомстить за моих родителей, мне нужно, чтобы его доверие и любовь ко мне оставались непоколебимыми. А с угрюмым видом я этого не сделаю.

- Я попросил тебя прийти в основном, чтобы сказать спасибо, - говорит он, - Я не могу назвать много молодых людей, которые пришли бы мне на помощь вместо того, чтобы искать укрытие, или которые спасли бы комплекс, как ты это сделала.

Я думаю о том, чтобы приставить пистолет к его голове и поставить его жизнь под угрозу, я с трудом сглатываю.

- Ты и люди, с которыми ты пришла, прошли через много изменений с тех пор, как вы приехали, - говорит он. - Честно говоря, мы не совсем уверены, что делать со всеми вами, и я уверен, вы сами не знаете, что вам делать, но я подумал о том, чем я хотел бы, чтобы ты занималась. Я официальный лидер этого комплекса, но, кроме того, у нас похожая с Отречением система управления, так что у меня есть небольшая группа советников. Мне бы хотелось, чтобы ты начала готовиться к этой должности.

Мои руки сжимают подлокотники.

- Понимаешь, нам необходимо сделать здесь несколько изменений после того, как нас атаковали, - говорит он. - Мы будем вынуждены сильнее обозначить нашу позицию в нашем деле. И я думаю, что ты знаешь, как это сделать.

Я не могу с этим согласиться.

- Что... Я прочищаю горло.- Что будет включать в себя подготовка?

- Посещение наших собраний, с одной стороны, - говорит он, - изучение особенностей комплекса - как мы работаем, целиком и полностью, нашей истории, наших ценностей и так далее. Я не могу назначить тебя на официальную должность в совете в столь юном возрасте, и есть путь, по которому ты должна пройти - помогая одному из текущих членов совета - но я предлагаю тебе пройти этот путь, если ты захочешь.

Его глаза, а не голос, задают этот вопрос.

Советники, возможно, также ответственны за моделирование атак и передачу их Джанин в нужное время. И он хочет, чтобы я сидела с ними, училась, чтобы стать такой, как они.

Даже с чувством желчи во рту мне не трудно ответить.

- Конечно, - говорю я и улыбаюсь. - Это честь для меня.

Если кто-то дает тебе возможность подобраться ближе к твоему врагу, ты всегда берешь ее. Мне не требовалось узнавать это от кого-то, я сама знаю.

Он, должно быть, поверил моей улыбке, потому что он широко улыбается.

- Я так и думал, что ты согласишься, - говорит он. - Это то же, что я хотел предложить твоей матери перед тем, как она вызвалась пойти в город. Но я думаю, она влюбилась в то место издалека и не могла сопротивляться этому.

- Влюбилась... в город? - Я спрашиваю. - О вкусах не спорят, я полагаю.

Это всего лишь шутка, но не для меня. Тем не менее, Девид смеется, и я знаю, я сказала как раз то, что надо.

- Вы были... близки с моей мамой, пока она была здесь? - спрашиваю я. - Я читала её дневник, но она была не очень многословна.

- Да, она была не многословна. Натали всегда была очень прямой. Да, мы были близки, твоя мать и я. Его голос смягчается, когда он говорит о ней - он больше не жесткий лидер комплекса, а старый человек, который вспоминает что-то из дорогого ему прошлого.

Прошлого, которое было до её убийства.

- У нас похожие истории. Меня также забрали из поврежденного мира, когда я был ребенком... у моих родителей были серьезные нарушения, их обоих посадили в тюрьму, когда я был маленьким. Вместо того, чтобы попасть в систему усыновления, я с братьями и сестрами сбежал на границу - туда же, где твоя мать нашла убежище, годами позже - и только я выбрался от туда живым.

Я не знаю, что на это ответить - я не знаю, что делать с симпатией, которая растет во мне к человеку, который, как я знаю, совершил ужасные вещи. Я просто пристально смотрю на мои руки, и представляю, как внутри меня жидкий металл затвердевает на воздухе, принимая форму, которую уже не изменить.

- Тебе нужно будет поехать туда с нашими патрульными завтра. Ты сможешь увидеть границу сама, говорит он. - Это то, что будущему советнику важно увидеть.

- Это было бы очень интересно - говорю я.

- Отлично. Ну, мне бы не хотелось заканчивать наше общение, но у меня есть работа, которую нужно сделать, - говорит он. - Я найду кого-нибудь, кто известит тебя о патруле, и наше первое собрание совета состоится в пятницу в десять часов утра, так что скоро увидимся.

Я чувствую себя ужасно - я не спросила его о том, что хотела. Я не думаю, что такая возможность еще представится. В любом случае, уже поздно. Я встаю и двигаюсь к двери, но тогда он говорит снова.