Андрей Гребенщиков - Голоса выжженных земель

– Снегоходы. Мечтатель не исключал наступление ядерной зимы, потому заготовил приспособленный к снегу транспорт. А на случай всемирного потопа, – Арех хохотнул, – где-то в местных пампасах запрятаны плоты, скутеры и моторные лодки. Была даже идея обзавестись мини-субмариной, но подрядчики, суки тормозные, заказ к сроку не выполнили.

– Дядя Вова, из всего сказанного я понял только про лодку, остальная хрень…

– Извини, Незнайка, в следующий раз буду объяснять все на примере дрезины. Скутер – дрезина для езды по воде, субмарина – дрезина подводная, снегоход – дрезина для… Юнга, ты в курсе, что такое снег?

Никита на поддевку никак не среагировал: Володю он попросту не слушал.

– А это что за уродцы? – палец юноши уперся в маленькие самоходные тележки, обваренные со всех сторон железными рамами.

– Багги. Сверхпроходимые дрезины для любого типа местности. Быстрые, маневренные, но в условиях сильного радиоактивного заражения бесполезные… Один из многих просчетов, допущенных Мечтателем. Но он хотел охватить как можно больше средств передвижения. Прогнозы об изменении климата после ядерной войны сильно разнились между собой, часто полностью противореча друг другу, приходилось запасаться на все случаи жизни.

Ник недюжинным усилием воли заставил себя оторваться от разглядывания диковинных механизмов:

– Нам нужно спешить, пока ворота не закрылись…

– Юнга, я понять тебя не могу! – Володя грубо перебил его. – Обитель приспособлена для комфортного выживания своих жителей: здешний воздух гораздо чище метрошного, а вода не пахнет болотиной и ее можно пить сырой! Я видел сметы – за навороченные системы фильтрации Мечтатель выложил целое состояние. Тут вкусная и полезная еда – не пища, не пропитание, а ЕДА! Чувствуешь разницу? У каждого комфортное жилье с индивидуальными ванной и туалетом. Местная библиотека ломится от книг, репертуара кинотеатра хватит не на одну сотню лет непрерывного просмотра. Спортзалы, тренажерные, солярий, бассейн, несколько саун… Нищебродам из Метро даже не снилось подобное раздолье! Обитель – это рукотворный подземный рай, оазис той жизни, к которой человек привык. Не приспособился, как в бомжовнике-метрополитене, а привык! – здесь не выживают, здесь живут!

Разгоряченный собственной речью Володя заводился с каждой секундой, лицо его покраснело, глаза заблестели.

– По записям Эль не скажешь, что она была шибко счастлива, – Ник все же решился прервать слишком увлекшегося товарища.

Тот с неожиданной злобой выпалил:

– Она была слишком избалованной девчонкой, чтобы…

– Почему «была»?!

Вопрос застал Ареха врасплох. Он с неодобрением покосился на сидящего рядом парня и после небольшой паузы ответил:

– Потому что она давно уже не девчонка! Все, приехали, выгружаемся.

Броневик затормозил прямо перед лежащим на пути перевернутым инвалидным креслом. Заглушив двигатель, Володя легко выскользнул наружу – затекшие от долгого сидения в одной позе мышцы требовали немедленной встряски. И покинувший осточертевшее рабочее место водитель сейчас с удовольствием махал конечностями (ногами активно, а руками – с великой осторожностью, чтобы лишний раз не потревожить пострадавшие ребра), восстанавливая нарушенный кровоток.

Никита задерживаться в машине тоже не стал, его мускулатура нуждалась в физических упражнениях не меньше Володиной.

– Приятно снова очутиться на твердой земле, – не прекращая совершать забавные телодвижения, проговорил чуть запыхавшийся Арех. – Чего столбом встал? Это гимнастика, повторяй за мной!

Окончательно выдохнувшись через минуты три, старший компаньон поднял кресло-каталку на колеса и, недолго думая, уселся в него.

– Уф, руки и ноги отваливаются, а задница – сплошная мозоль. Тяжела работа сталкера-дальнобойщика.

– Сталкера кого?

– Забей. Лучше принеси из бардачка – знаешь, что это? Отлично! – прямоугольную пластиковую коробочку. Внутри шприцы и ампулы.

– Зачем тебе?

– Не мне! Вернее, не только мне, нам обоим. Неси, по ходу все расскажу.

В быстро нашедшейся коробочке валялось два шприца и три ампулы без маркировки, одна из которых уже была пуста.

– Держи, дядя Вова.

– Спасибо.

– Так что это? – не унимался Ник.

– Антирад твоего дядюшки. Мы за путешествие дозняк неслабый хватанули. Особенно лютый фон, как я и предполагал, здесь, в тумане. Надо дерьмо повывести, чтоб не окочуриться прямо в раю, – это было бы совсем обидно! – набрав прозрачную жидкость из ампулы в шприц, Володя поднял насмешливый взгляд на слегка оробевшего юношу. – Уколов боишься? Снимай химзу, не позорься. Поставлю без лишнего эротизма – не в полужопицу, а по-боевому – в плечо. Оголяй торс, не робей – всеобщая вакцинация грядет! С тобой отмучаюсь, сам себе дозу снаркоманю.

Повздыхав больше для вида, Ник последовал инструкциям новоявленного «вакцинатора». Без громоздкой и неудобной химзащиты дышалось гораздо веселее, вот только длинная игла не на шутку пугала не привыкшего к «укольным» экзекуциям парня.

– Никитос, отважный покоритель поверхности и подземного мира, ты чего трясешься аки бабец при виде… Нет, это слишком взрослое сравнение, не дорос еще! Падай в кресло, закатывай рукав. – Володя энергично освободил «пытошное» место. – Если совсем ссыкотно, разрешаю закрыть глаза, но опосля молчать об этом позоре не буду, не проси!

Противно хохотнув, Володя усадил насупившегося юношу в инвалидную коляску и великодушно помог ему освободить плечо от мешавшей процедуре одежды.

– «Прививок бояться – с гриппом валяться», – Арех с довольным видом процитировал древний плакатный лозунг. Игла, не причинив со страхом ожидаемой Ником боли, вошла в мышцу, поршень в шприце плавно вогнал лекарство под кожу.

– Вот и все, – шприц и опустевшая ампула полетели на бетонный пол. Ампула хрустнула и разлетелась на тысячу осколков.

Никита хотел отчитать старшего товарища за то, что тот мусорит в подземном «раю», да только не смог вымолвить ни слова – язык вдруг перестал его слушаться!

– Доверчивость и глупость – сестры-близняшки, – Арех укоризненно покачал головой, – две дурнушки на одно лицо.

Он пристально взглянул в Никитины глаза:

– Не буду извиняться, поскольку извинения подразумевают раскаяние… Я сожалею, что именно ты стал моим билетом на свободу, но раскаиваться не собираюсь. Свобода – штука исключительно дорогостоящая… Однако мне искренне жаль тебя. – Володя поднялся на ноги. – Спасая себя, приходится переступать через многих. Твоего мнимого дядю я знал тысячу лет, он верой и правдой служил мне еще до Катастрофы – и, стреляя ему в спину, я ничего, кроме сожаления, не испытывал… Жалею Евпатия – хорошего, надежного мужика, который лежит сейчас в землянке парализованный, – Арех вытряхнул из коробки со шприцом пустую ампулу и бросил ее на землю, по соседству с уже разбитой. – Ему, как и Марче, предстоит стать жертвенным агнцем для Хозяина Болот… Совершенно не хочу его убивать, но иначе гребанную Топь не пройти, не вернуться обратно в Метро.