Андрей Валентинов - Механизм Времени

Ванну с угрем установили в пяти шагах от стола с Волмонтовичем. Забрав у Пин-эр перчатки, Эрстед начал прилаживать к угрю клеммы. Тварь булькала и зевала.

Ей было все равно.

— К чему такие сложности? — удивился Торвен. — Не проще ли использовать гальваническую батарею? "Лейденскую банку"?

— Не проще, — рассмеялся Эрстед. — Раз в полгода князю требуется "подзарядка". В этом случае годится ток от батареи. В критической же ситуации нам необходима мощь животного электричества!

— Но Фарадей доказал...

— ...что эффект, производимый электрическим током, не зависит от его источника? Об этом я вспоминал в Китае, проводя другой, не менее опасный опыт. Как-нибудь расскажу. Тебе известно, с чем работал Майкл? С простейшей неживой материей! Проволока, магниты, растворы солей... Ха! Погляжу я, как он проведет ре-витализацию, используя Вольтов столб, а не Elrctrophorus electricus!

Полковник выпрямился, хрустнув позвонками.

— Хочешь поучаствовать? Бери вон ту палку и иди сюда. По моей команде ткнешь ею в угря. Уверен, он придет в восторг. Только, ради бога, не касайся руками воды! Готов?

— Готов!

С решимостью смертника Торвен занес палку над сонным угрем.

— Коли!

Угорь содрогнулся. В ванне плеснуло. В ту же секунду Волмонтовича подбросило над столом на целый фут. Зануда в жизни не видел ничего подобного. Мощнейший разряд, сокращение мышц тела... Ни то, ни другое не объясняло, отчего князь на некоторое время завис в воздухе, игнорируя закон всеобщего притяжения! Открытый еще Ньютоном, сей фундаментальный закон не знал исключений...

И вот поди ж ты!

С громким стуком князь рухнул на столешницу. Тело его утратило сходство с манекеном. Оно подергивалось, шевелилось; трепетали, силясь открыться, веки...

— Еще разряд!

Угорь, подлец, оказался начеку. Он ловко увернулся от палки. Видимо, действие газа заканчивалось. Однако нужного эффекта Зануда добился: возмущен насилием, электрофор снова ударил током. Князя выгнуло дугой. Лязгнули зубы. Волмонтович часто-часто задышал — и неразборчиво выругался.

— Потерпите, друг мой. Вам необходима финализация.

В третий раз Торвен без затей рубанул палкой по ванне. Он даже не старался попасть в угря. К чему мучить рыбу, если она и так охотно расстается с запасами электричества?

Князь замотал головой, рявкнул: "Холер-р-ра ясна!" — и сел. Осмысленным, вполне бодрым взглядом он окинул комнату, после чего начал деловито откручивать крепежные винты "кандалов".

— Как дела? — Эрстед поспешил ему на помощь.

— Отлично. Как заново родился.

Тело князя на глазах обретало естественный цвет. Бледность и синева сдавали позиции, теснимые превосходящей силой животного электричества.

— Ваша одежда, Казимир.

— Окуляры?

— Вот.

— Бардзо дзенькую! У нас, кажется, намечается веселенькое дельце?

— Откуда вы знаете?

— Подслушал с того света, — не стесняясь наготы, Волмонтович начал одеваться. — Штурм? Чудесно! Эй, хлопы! Да-да, ты, рыжий! Куда ты дел мои пистолеты?

2

— Как с Банкой, полковник?

— Скверно. Половина заряда. Боюсь, не успеем.

Черное небо, серое море. Ближе, внизу — ровный квадрат двора, пушки-старушки у ворот, мраморный Ольгер за калиткой. Замок Эльсинор, королевский музей. Самопрялки, плуги, рыцарские латы, ржавые мечи...

Не морщи нос, прогрессивный малый — XIX век!

— Может, не сегодня? Лишний день...

— Нет, юнкер. Не будет у нас лишнего дня.

Музей пуст. Зеваки-иноземцы приедут в июле, когда на Северном море установится погода. Смотрители в отпуске. Директор, доктор Каспар Вегенер, принимает экзамены в университете. Весь гарнизон — сеньор-сержант и принц Ольгер.

— Помнишь, Торвен? Есть легенда, что Ольгер встанет из гроба, когда Дании будет грозить смертельная беда...

— И где был этот лежебока, когда жгли Копенгаген?

Башня, темная молчаливая громада, позади. Гладкие "вобановские" стены. Крытая галерея-мост висит в воздухе, упираясь концами во внешнюю стену и камни Башни. Есть еще один ход — под землей. Узкий, неприветливый тоннель. Но его не разглядишь, для того и рыли.

Военный совет собрали на смотровой площадке донжона. Отсюда все видать: и замок, и Башню, и берег. Даже вечер не помеха. Только холодно — норд осмелел, набрался силы, нагнал туч, захватив небо в плен.

— Начнись штурм — замок падет быстро. Значит, главное сражение произойдет в тоннеле. Я очень надеялся на Банку...

— А я — на здравый смысл. До сих пор не верю. Филон — убийца? Филон — враг науки? Ты рассказывал, ему не нравилась твоя дружба с Месмером. Для Филона даже он — мистик и шарлатан.

Андерс Эрстед смотрел вдаль — в сумрак, подступающий со стороны пролива. Тьма шла на Эльсинор. Зануде подумалось, что в январе 1814-го, когда остатки Черного полка отступали по мокрому снегу Голштинии, было веселее. Их оставалось две-три сотни — живых, не желавших сдаваться. Плечо к плечу — черный кант, красные мундиры.

"О-хэй-и-йодле-йодле-хэй! Да нету головы!.."

Здесь — ночь, пустой замок, статуя принца, старик-сторож. Дюжина лаборантов — молодежь, студенты, никогда не стоявшие под ружьем. Инвалидная команда — безрукий, безногий и воскресший. Принцесса Пин-эр, метательница поэтов.

Воюй — не хочу.

И с кем? С философом? Противником насилия? Бред!

— "Когда придет тысячелетье за нынешним тысячелетием вослед, — Эрстед словно прочел его мысли, — построены будут по всей земле вавилонские башни. Люди займутся всеобщей торговлей, и цена человека будет не большей, чем фунт свинины. Научатся люди будить видимость жизни, создадут неведомых тварей, коих не было у Ноя в ковчеге. И раздавит мудрость немудрых, и погубит разум душу..."

— Кто это сказал?

— Иоганн Иерусалимский, средневековый пророк. Филон его очень ценит. Мне повезло в жизни, Торвен. У меня было два великих учителя — Франц Месмер и... Филон. Месмер умер. С Филоном мы стали врагами. Он решил, что наука вырвалась из узды. Прогресс летит стрелой, люди не успевают освоить его дары. Гибнут — разрушители станков в Англии, хлопкоткачи в Бенгалии; солдаты, убитые из пушек нового образца... Филон понимает: по доброй воле никто не откажется от прогресса. Но он знает иное — открытия делают единицы, гении. Их несложно вычислить, найти. Донос, яд, пуля в живот...

— Галуа?

— Мы опоздали, Торвен.

— ...Опоздали!

Выстрел услыхали издалека. Не хлопок, не щелчок плети. Громыхнуло в полную силу, словно там, за стеной пригородного леса, ударила малая пушка. Сырой воздух охотно подхватил звук, разнес по округе. Сразу не скажешь — откуда и где. Со всех сторон, из многих стволов.

В упор.

Волмонтович замер, став похож на борзую — узкий силуэт на фоне заката. Помедлил, резко взмахнул длинной рукой, указывая влево.