Андрей Валентинов - Механизм Времени

— Бом! Бом-м! Бом-м-м!..

Великий Зануда с проворством отскочил от голосистого колокола. Оглянулся: не увидал бы кто! Серьезный, солидный человек — и трезвон учинил.

— Бом-м-м!..

Густой бас меди наполнил галерею. Ушел вдаль, за стену тумана, к темным небесам. Опираясь на трость, Торвен начал спускаться во двор. Он мог поручить работенку звонаря молодежи — или попросить старину Ольсена.

Но решил лично дернуть за веревку.

Ступени послушно ложились под ноги. Идти было легко. Пользуясь темнотой и одиночеством, он позволил себе улыбнуться. Кто, как не я, чудо-колокол сторговал? — и где, во вражеском Стокгольме!

За два века до основания Эльсинора-музея прямо на рейде Стокгольма затонул флагман-фрегат "Ваза" — с экипажем, грузом и пушками. Отчего да почему, никто не понял. Налетел ветерок — и буль-буль, к Нептуну на постой. В Швеции — траур, датчане же с трудом прятали ухмылки.

Крибле-крабле-бумс! Лиха беда — начало, соседушки!

Пушки и кое-какое имущество с погибшего судна удалось поднять. Надзорная комиссия бдила, чтобы добро не ушло на сторону. Но за всем не уследишь. Корабельный колокол с надписью "Ваза" уплыл извилистым курсом по частным коллекциям, пока не встретился гере Торвену. Реликвию поместили на верхней галерее, слева от ворот.

Дернешь за веревочку — далеко слыхать.

И посетителей есть чем порадовать, особенно шведов. Помните, друзья, был у вас флагман-фрегат? В колокол ударить не хотите? Его Величество Фредерик VI в каждое свое посещение звонил дважды — при приезде и при отбытии.

Бом-м-м!

Завидуйте!

— Благодарю, гере Торвен! — Эрстед повернулся к неровному строю. — Запомнили? Все запомнили?

Дружный смех был ему ответом. Восемь парней, студентов Копенгагенского университета, хохотали от души. Безбороды, безусы, лишь у самого старшего, адъюнкта с кафедры физики, на подбородке висит русый клок волос.

Дон-Кихот! — жаль, ростом не вышел.

Лаборатории в Башне пустовали. Работы планировалось начать осенью. Пока же маленькая группа добровольцев доводила до ума оборудование. Охрану тоже обещали с сентября. Комендант Кронборга грозился прислать целую роту с приданной батареей.

Дожить бы до сентября...

— Удар колокола — сигнал. Первое — взрываете галерею. Второе — действуете по боевому расписанию. Вопросы?

Улыбки исчезли. Без всякой команды строй подравнялся. Потомки викингов косились друг на друга, переминались с ноги на ногу.

— Есть вопрос! — крикнул рыжий ловец угрей. — Гере Эрстед, дайте нам оружие!

— Мы не подведем!

— Для дежурства в Башне хватит троих!

— Остальные могут драться!

— Драться! Хотим драться-а-а!

— Лейтенант! — простонал Эрстед. — Прошу вас!..

Зануда нахмурился. Шагнул вперед, откашлялся, глянул исподлобья. Боже, спаси нас от юных героев! Памятный снег зимы 1814-го. Очередной проигранный бой. Такие же мальчишки: красные мундиры, черный кант. "Умрем за короля! Не отступим!.." И хриплый, страшный, звериный рев Андерса Вали-Напролом:

"Идиоты! Умирать должен враг, а не вы! Поняли?!"

— Майне герен! Рискну напомнить, что в нашем... э-э-э... гарнизоне объявлена тревога. Мы в некотором роде на военном положении, — отставной лейтенант сделался мил и приятен. — А посему тех, кто не выполняет приказы... Р-расстр-реляю! Ко всем дьяволам! На месте без исповеди! Смир-рно!

Строй окаменел.

— Церемониальным шагом! К месту постоянной дислокации! Бодро, весело, рьяно! И этого красавца... взять с собой! Шагом марш!

Трость не без удовольствия ткнула в центр черной тени, где прятался Воплощенный Романтизм. Шпагу у милого Андерсена уже забрали. Оружие оказалось бутафорским — из реквизитной Драматического театра.

— Нет! — пискнула тень. — Я могу! я хочу! Я требую, наконец!..

Торвен и головы не повернул.

— Связать и запереть в сушильный шкаф. На два замка. Нет, на три. Командуйте!..

Последнее относилось к Дон-Кихоту. Адъюнкт вздохнул, дернул себя за чахлую бороденку, посмотрел на викингов:

— Господа, церемониальный не забыли? Левую ступню параллельно земле на четверть метра...

— Гере кастелян! — донеслось с галереи. Сеньор-сержант Оге Ольсон бдил. — Осмелюсь, однако, доложить. Пока вы там парады разводите, у нас война началась.

1

— Одна, вторая...

Серая тень метнулась к подножию статуи, задержалась на миг.

Сгинула.

— Третья...

Старина Ольсен загнул мосластый палец. В ответ издалека донесся раскат грома. То ли отозвалась пушка Кронборга, то ли подступала опоздавшая гроза.

— Четвертая!

Вот она, серая — у запертых ворот. Покрутилась, ткнулась носом в калитку; пропала. Зануда не стал загибать пальцы. Может, четвертая. А может, первая по новому кругу пошла. Сеньор-сержант поторопился с объявлением войны. На данный момент перед замком кружила стая бродячих шавок.

— Это не собаки! — Эрстед проводил глазами вертлявую гостью. Меж бровями полковника залегла крутая, угрюмая складка. — И не волки. Волков в Дании перебили сто лет назад.

Торвен пожал плечами:

— Допустим, кто-то открыл клетки в королевском зверинце...

— И все волчары кинулись в Эльсинор? Гамлета на трон сажать?

Оге Ольсен не без сожаления погасил фитиль. Испанка-аркебуза смотрела в сторону "шавок". Молчала. Берегла аргументы — свинцовые, увесистые.

Стая обложила замок с полчаса назад. Ни рычания, ни лая, ни визга. Подбегут, оглядятся, понюхают — и прочь. Торвен начал подумывать о том, что загадочный враг просто отвлекает внимание. По здравом размышлении он отбросил эту идею. Замок — квадрат на холме. Три его стороны стоят над обрывом — цирковой акробат не залезет, сорвется. Для пущей верности (и согласно боевому расписанию) на донжон отправлен наблюдатель. Предупредит, если что.

Раз — собака, два — собака...

— Ух ты!

Не собака! Луна вырвалась из-за туч, рассекла лучом-мечом подлый туман — и тень обрела фактуру. Морда узкая, уши острые, как у эльфа. Гребень вдоль спины, широченная грудь, хвост-веревка с львиной кисточкой. По бокам — темные пятна; по хребту — черная полоса...

Лунный меч спрятался в ножны. Тень крутнулась возле мраморного Ольгера, отбежала к прибрежным валунам, исчезла в тумане. Эрстед присвистнул, сеньор-сержант помянул дьяволову бабушку. Зануда помечтал об окулярах с толстыми стеклами.

Пора, пора...

— Читал о таких, — заявил Андерс. — По-моему, они водятся в Южной Африке. Гиена, или что-то вроде...

Тишину разорвал вой — тоскливый, долгий. Он оборвался на самой высокой ноте; начался вновь, еще громче. Твари выли, оглашая даль Эресунна дикой жалобой на несовершенство мира.

— Прикажете пальнуть, гере кастелян? — сеньор-сержант достал огниво. — Как есть, надоели заброды!