Ник Перумов - За краем мира

— Я свободна? — перебила Молли. — Нет, Таньша, ответь, коль называешь меня сестрой: я свободна?

— Ты свободна, — медленно кивнула Волка. — Свободна идти в наших землях и делать что считаешь нужным. Мы не отступим от нашего слова.

— Тогда я свободна и делаю то, что считаю нужным, — отрезала Молли. — Я всё сказала, sestrena. Дальше решайте сами.

— Хорошо, — глядя ей прямо в глаза, негромко сказала вервольфа. — Мы решим сами.

…Их остановил sekret, когда дымы пожарищ закрыли уже почти весь полуденный небосвод.

Четверо бородачей в белых балахонах и масках, делавших их почти невидимыми в зимнем лесу. Волка, ожидая чего — то подобного, последнюю лигу оставалась в человеческом облике, бесцеремонно усевшись позади Молли на медвежью спину.

— Н-но, братец! Резвее давай! Шибче скачи! — и, дурачась, слегка подпинывала его в бока пятками.

Всеслав что — то ворчал по — медвежьи, но добродушно.

Бородатые Rooskies, с длинноствольными винтовками за спинами, Таньшу явно знали. Во всяком случае, говорила вервольфа с ними хоть и почтительно, как младшая, но вопросы задавала сама, словно старшая.

Бойцы с любопытством косились на Молли, но не более того.

Наконец, когда вся троица двинулась дальше, вервольфа принялась рассказывать:

— Королевство, как я говорила, прёт вперёд по полям и замёрзшим рекам. В узкости и теснины не лезут — знают, как мы умеем там воевать. Расчищают дороги, строят форты. Паровые чудища всюду. Артиллерия. С моря мониторы, но что — то они не шибко помогают, больше туда — сюда ползают…

Кракены, подумала Молли. Кракены госпожи Старшей.

— Вот здесь — Мстиславль, прямо перед нами, — махнула рукой Таньша. — А перед ним — Горный корпус. Большой лагерь. От него к перевалу дорога. Охраняют её будь здоров. Наши пытались выйти туда… не все вернулись. И дела не сделали. Наши в городе и перед ним, старых с малыми увезли… а так никто не ушёл, никто уходить не хочет!..

— Пусть уходят, — вдруг резко сказала Молли. — Пусть все уходят, мы втроём всё сделаем. Вы только дайте мне дотуда добраться. И всё.

Вервольфа и медведь переглянулись.

— Нынче ночью, — твёрдо сказала Молли.

Таньша подняла брови.

— Мы втроём? Против всего авангарда? Не смеши меня, сестра. Ты храбра, как девять волков, моя маленькая сестрица, но нам с ними не справиться. Даже когда с нами была Предслава Вольховна…

— Я — не она! — Молли гордо задрала нос. — Она не знала, куда бить. Я — знаю!

Медведь и Волка молчали.

— Послушайте, вы только помогите мне добраться, — почти взмолилась Молли. — А дальше я сама.

— И опять разбудишь вулкан? — в упор спросила Таньша.

— Тебе сказали? — вздрогнула Молли.

— Сказала. Вольховна Средняя и сказала. Госпиталь ты спасла, но и вулкан разбередила. Только — только мы его после этого успокоили! Ты — успокоила.

— Я знаю теперь, как надо, — возразила Молли. — Эхо должно рассеяться. Нельзя, чтобы оно одной волной пошло, одним потоком.

— Подождать надо. — Волка оставалась непреклонна. — Пусть все наши маги вернутся. Тогда всем вместе, уж коль ты тверда в решимости биться!..

Молли недовольно поджала губы, точь — в–точь как мама, когда собиралась сделать выговор Фанни.

— Подожди, не торопись, сестричка! — чуть не взмолилась вервольфа.

И Молли уступила. Почти.

Деревянный городок Мстиславль встретил их суровой тишиной. Отсюда ушли старики и дети, а взрослые и подростки остались. Оставались и собаки с кошками, за исключением тех, что увезли с собой младшие.

Таньшу и Всеслава знали. Махали руками, окликали, приветствовали, улыбаясь. Своя доля доставалась и Молли.

Мощёные деревянными шестигранниками улицы, чистенькие и метёные, несмотря на войну, вели к рыночной площади. Дома были всё больше в два этажа, иные чисто бревенчатые, иные с первым этажом из камня. Молли заглядывалась на причудливые наличники, настоящее деревянное кружево.

И здесь совершенно не было ничего парового!

Городок казался абсолютно целым, его не обстреливали. Во всяком случае, пока что. Королевство вышло на ближние подступы и остановилось, устроив огромный лагерь. Молли невольно думала, что, имей Rooskies настоящую артиллерию, они не оставили бы от него камня на камне… но орудий, подобных тем, что стояли на вооружении в имперской армии, пушек и гаубиц, она у Rooskies пока не видела.

Ближе к южной окраине появились наполовину разобранные дома, сараи и склады. Поперек улиц легли баррикады и глубокие канавы. Наверное, это сдержало бы пехоту Королевства, но против паровых ползунов и тяжёлых снарядов было совершенно бесполезно. Если не подтянуть артиллерию, Горный корпус просто обратит деревянный Мстиславль в море огня и двинется дальше.

Ждать нельзя.

Девочку, девушку и медведя безо всяких вопросов пропустили на самый передний край, сразу за последней улицей. Здесь в земле тянулись изломанные линии траншей, кое — где темнели слегка присыпанные свежим снежком воронки. Королевство ещё не бралось тут за дело всерьёз.

Взгляд Молли сам собой скользнул через пустое белое поле — туда, где над передовым лагерем Корпуса поднимались бесчисленные дымы.

Ограждённое рогатками с колючей проволокой, обнесённое заграждениями, сложенными из брёвен гнёздами митральез, приползшее к Мстиславлю чудовище выдыхало в небо облака серого дыма из доброй полусотни труб. Перед лагерем замерла череда паровых ползунов — таких же, как те три, уничтоженные Молли подле полевого госпиталя. Чёрные, громадные ромбы, охваченные поверху петлёй гусениц. Торчащие орудийные стволы. И все они уже готовы к бою, над выведенными поверх брони трубами поднимается дым. Молли зажмурилась — там, под бронёй, наверняка вовсю уже стараются кочегары; завывая, вентиляторы нагнетают воздух в топки; уголь летит на колосники лопата за лопатой.

Они готовы, вдруг подумала Молли. Они уже готовы с ночи и ждут только сигнала.

И ещё она вспомнила, как сама чертила гаубичную установку "Геркулеса". Армейская полевая гаубица калибра 7 ½ дюйма, вес снаряда 130 фунтов, дальность стрельбы 5500 ярдов…

Они превратят здесь всё в щепки, вновь подумала она, ощущая, как внутри живота шевельнулась паника.

Но как говорил забияка Билли: "Уж если драться, так бей первым!"

Локоть — ладонь — пальцы.

Была бы здесь госпожа Старшая — точно принялась бы ругать за столь "отсталую" технику из арсенала Вольхов- ны Средней, приверженной старым путям.

Локоть — ладонь — шевельнулось тепло, послушно, уже почти привычно.

Молли заставила тепло стать ветром. Он сорвался с руки, словно та же Жар — Птица, только невидимая, расправил крылья, устремился к лагерю Королевства.

Устремился и тотчас вернулся обратно, неся запахи — разогретого железа, машинного масла, кожи; принёс эхо резких команд, уханье паровых страшилищ, влажное чавканье тщательно смазанных механизмов, приходящих в движение; принёс вкус табачного дыма, походной каши с салом, аромат чая из походных чайников.