Алексей Витанов - Проблески рассвета [СИ]

В одних источниках пишут, что это голос Бездны. В других — голос сущности, известной как Вестница Возвращения. Чернокнижники считали её истинной богиней сущего. Мэнлиус не был чернокнижником, поскольку не заключал сделок с демонами. Но так ли уж важно, во что ты веришь, если столкнулся с этим явлением лично?

— Возвращение… — произнёс Мэнлиус. — Легенда о Возвращении, да? Неужели конец?

Легенда о Возвращении. Хтонический миф этого мира. Для таких как Мэнлиус Легенда была особенно личной, ведь они тоже вернутся в Бездну. Всё однажды туда вернётся, и заклинатели Бездны будут первыми.

Он начал исчезать. Пытаясь сопротивляться, снова перебрал в уме воспоминания. Вспомнил о позорном суде, битве с Джозефусом Клетесом, сделке с Виктором, разговоре с магистром о страхе. Каждое из этих воспоминаний оказалось для него важным и давало свою силу, позволяя сопротивляться натиску Бездны. Но вот дальше была пустота. Долгое время жизнь в Башне казалась Мэнлиусу смутно забытым сном, в котором он пытался сбежать из своих кошмаров.

«Нет, моё решение ответить Виктору было правильным» — решил Алэйр. «Всё было правильным. Это позволило мне выйти из оцепенения и иллюзии существования».

Воспоминания и Сила. Воспоминания породили Силу и позволили сделать решающий выбор.

— Нет! — снова произнёс он. — Только я решаю, когда будет конец!

Очнулся, лежа на твёрдой поверхности. Тело восстановилось. Обнаружил себя на улице небольшого городка из прошлого. Улица была затянута туманом, но можно было различить очертания зданий, сделанных из стекла, стали и бетона, их изогнутые стены и высящиеся над крышами антенны и солнечные батареи.

— Какое интересное место, — отметил Мэнлиус, ощущая странные изменения в сознании из-за стресса. — Продолжаешь играть со мной, да, Бездна? Я знаю, где нахожусь. Теперь знаю!

С этими словами рыжий рассмеялся безумным смехом и прогулочным шагом направился вперёд. Безумие приободрило его и освободило от страхов. Он захотел исследовать здания этого города, каждое из них. В конце концов, он был учёным и обожал открытия. Выбрал наугад первое попавшееся здание, какой-то магазин судя по витрине. Подошёл к нему. За витриной на стеллажах стояло множество удивительных старых вещиц — от старых кукол и игрушек, до картин и музыкальных проигрывателей, стилизованных под старину, ещё с широкими трубами для передачи звука. Похоже, это был магазинчик сувениров. Мэнлиус залюбовался вещицами и представил, что дверь открыта, но… войти так и не смог. Он разозлился, призвал Око Мага и попытался вынести дверь искажением пространства, но за дверью обнаружилась непроницаемая темнота.

— Играешь со мной, да? — прорычал он. — Нельзя так издеваться над людьми!

Он заозирался по сторонам с полным подозрения видом и подошёл к следующему зданию. Эфирная станция. Зайти внутрь так же не удаётся. Следующее здание. Продуктовый магазин. Тот же результат. Почта. Тот же результат. Мэнлиус снова почувствовал прилив гнева, но память об обещании позволила удержать его. Да и голову прояснила, спасла от захлёстывавшего безумия и маниакального желания добраться до помещений здания.

— Ладно… — изрёк Мэнлиус, нахмурившись. — Полагаю, ты хочешь мне что-то показать. Ну, посмотрим.

Он продолжил идти вперёд по улице. Увидел в одном из зданий огонёк. Здание было интересным и резко выделялось из окружения — это был старинный особняк. Самой интересной деталью оказалась открытая дверь и огонёк в окне. Чародей понял, что его приглашают труда.

— Слушай, я одного не могу понять, — проговорил он вслух. — Зачем всё делать такими намёками? Я же слышал твой голос. Или призывать вернуться мы можем, а толком объяснить ситуацию — нет?

Тени под его ногами ожили и погладили их. Мэнлиус почувствовал, что его призывают к терпению.

— Ладно, понял, буду ждать, — нехотя согласился он.

Внутри он задержался, с наслаждением рассматривая старинную мебель, картины и вещицы. Задержался и у портретов членов семейства — супругов, причём жена оказалась эльфийкой, а муж человеком, и троих детей. Все были одеты по стилю, который в учебниках истории называли модерновой ностальгией. Читая старые журналы в архивах башни, Мэнлиус вспомнил, что так называли странное сочетание современных и старинных деталей одежды. Стиль он не понимал, а к семье испытал укол зависти. Он был бы не прочь завести семью, но опасался этого из-за беспокойного образа жизни.

— Что я испытываю? — вслух произнёс парень. — Зависть? Чушь собачья.

Похоже, в этом доме бережно хранили старину, и по этой причине рыжий испытал к этим личностям чувство благодарности. Историю, старинные места и предметы он любил. Более старинные, нежели ближайшая пара веков до Великой Войны. Но были и современные на довоенный период вещи: сигнализация, техника, голопроектор, музыкальный проигрыватель и даже робот. И это не говоря уже о кухне. Но новые предметы Мэнлиусу в этом доме показались лишними, портили его старинное очарование.

— Интересно, каким я бы сделал собственный дом, — мечтательно произнёс парень, но тут же потряс головой. — Нет-нет, это меня сейчас не интересует.

Он перестал задерживаться и поднялся наверх.

Адриан тоже обнаружил себя бредущим сквозь туман по ночному лесу. Он задавался теми же вопросами, что и его соратник вначале. И тоже забыл многое. Однако происходящее ни сколько пугало его, сколько злило. Когда в тумане появлялся какой-то силуэт, блондин бросался к нему, но силуэт исчезал. Один силуэт, другой, третий. Любой смутный образ, появлявшийся в тумане, как будто играл с ним, раздражая тем самым до крайности.

— Ну давайте, идите ко мне, я покажу вам, кто здесь главный! — злобно кричал искатель, кидаясь на силуэты.

В конце концов, он вымотался и устало опустился у одного из деревьев.

«Это конец» — устало подумал он и сел у одного из деревьев, облокотившись спиной о ствол. «Чтобы я не делал, у меня не получается ни до кого добраться. Я умру не в бою, а от усталости…»

Туман начал обволакивать парня. Это была медленная неумолимая пытка, против которой блондин ничего не мог сделать. Силы стали покидать его. Захотелось спать. Но Адриан сохранил остатки своей гордости и пытался бороться с сонливостью. Ещё ему начало казаться, будто он забыл нечто важное. Его глаза постоянно шарили по затянутому туманом пространству, чтобы найти это, но даже такое исследование изматывало.

И, наконец, благодаря своим усилиям блондин вспомнил. Не то, что хотел, но воспоминание оказалось тоже важным.

Туман рассеялся и показал его самого в возрасте двенадцати лет, тренирующимся во дворе дома с отцом. Отец тогда ещё был в расцвете сил и не казался таким чудным.