Анна Закревская - Entre dos tierras

– Нет, Олеся.

– Что?

– Я. Сказал. Нет, – выдавил Алекс.

– Ты не хочешь от меня детей? – Олеся сделала шаг назад.

Боги Сети, да я от себя самого их не хочу… И, кажется, Олеся, от тебя тоже. Алекс посмотрел в полыхающие злобой глаза напротив. Читай мой взгляд, Олеся. Я не смогу произнести эти слова… Я не хочу, чтобы у нас были дети. Чтоб они были сейчас. Я безнадёжно опоздал на этот поезд. А тебе всего сорок. При нынешнем уровне медицины и при удачном стечении обстоятельств ты ещё раз выйдешь замуж после моей смерти и родишь ребёнка. Но я очень сомневаюсь в последнем, потому что…

– Тебе нужна моя квартира, – закончил он вслух свою мысль. – Если ещё не изменили старый закон, то при отсутствии завещания, а у меня его нет, вся собственность переходит к детям. Если их нет, то супругу, но только половина, – Алекс начинал медленно звереть, наконец, понимая, как его попытались сейчас использовать. – И только для этого тебе нужен ребёнок. Но я этого тебе не дам. Ты получишь квартиру. Я напишу этот заветный листок, и ты заберёшь его у нотариуса. Но никаких детей.

Через секунду Охотник уже крепко держал руку Олеси в сантиметре от своего лица. Нет, я, конечно, может, и заслужил пощёчину… Но это уже инстинкт. Одни наносят превентивный удар, другие уклоняются, а я превращаю атакующего в добычу.

– Ты… Ты ненор-р-рмальный… – прорычала Олеся ему в лицо. – Чокнулся на своём Вебер-р-ре. Думаешь, я не вижу твоей прокушенной губы и следов от ногтей?! Жаркая ночка была, да?

– Да, Олеся, – вздохнул Алекс, отпуская её руку и нагибаясь, чтобы поднять с пола содранную с него одежду.

– Я ещё Линде расскажу, а то она, наивная, думает, что ты тут мучаешься, бедненький…

Дыши спокойно, Охотник. Добычу не обязательно бить, чтобы вставить мозги. Просто вложи в свои слова всё пламя, всё желание защитить это хрупкое счастье осенних цветов…

– Ты ничего не расскажешь Линде, Олеся, – говоришь ты, забираясь голосом так глубоко, что перехватывает дыхание. Твои глаза вспыхивают. – Потому что я никому не дам Вебера в обиду, ты поняла меня?

Олеся отшатнулась. Алекс вдруг вспомнил, что, чёрт подери, полгода назад, когда он прикрыл собой Криса и потом валялся в больнице с простреленным лёгким, она тоже к нему не пришла ни разу… Зараза взвыла от счастья. Ну же, ещё немного…

В комнату вместе с облаком морозного воздуха ворвались Крис и Лин. Остановились в дверях, как вкопанные. Охотник стоял столбом посреди комнаты, судорожно выталкивая из лёгких воздух. Он не поднимал головы. Он знал, что стоит в таком состоянии открыть глаза, и в них сразу сгорят все принципы, моральные устои, пробьётся разрядное сопротивление самоконтроля, и он из Охотника превратится в Зверя. А Зверю глубоко наплевать, кто перед ним: тайский монстр, люди в штатском из чудо-лагеря или женщина с копной фиолетовых волос. «Ради Вебера ты готов на всё…»

Но Крис всё понял правильно. В конце концов, приди он во время любовной сцены, муж и жена выглядели бы иначе… Значит, получен отказ. И пока Охотник приходит в себя, я поговорю с тобой, Олеся, хоть мне и хочется сейчас больше всего на свете выкинуть тебя в транскод и дать хорошего заряда в твою лебединую шею.

– Олеся? – позвал Крис. – Лин сказал мне, что Линда хотела со мной связаться на днях, но не смогла. В чём была проблема?

Олеся медленно повернулась на голос. В звенящей тишине из неё рвался беззвучный крик. Да, она добилась того, чего хотела. Но это была не победа, не её триумф, а подачка со стороны силы. И найти крайнего так просто.

«Ты отнял у меня мужа, Кристиан Вебер! Ты околдовал его, присвоил, спрятал в этой глуши. Ты разрушил две семьи своим решением».

«Ты во многом права, Олеся. Я не знаю, насколько благополучна была ваша пара, но… Почему тогда ты даже не попробовала бороться за Алекса? Почему не заслужила его доверия? Почему давно съехала от него на съёмную квартиру? Почему не появлялась здесь два месяца? В этом доме побывали, и не раз, мои дети, Хидео и наши друзья из «Div-in-E».

– Линда не могла дозвониться, – процедила Олеся. – Наверно, вы были очень заняты… С Алексом…

Охотник вскинул голову и сделал два стремительных шага к жене. В его пальцах блеснул металл. Нет, это не катана, даже не нож. Ключ от этого маленького домика на окраине Сортавалы, в пятистах метрах от Ладоги, куда еще не добрались современные технологии.

– Держи, – рявкнул он, оставляя ледяную пластину с зазубринками в руке жены. Перед глазами плыли красные круги бешенства, голос срывался на крик. – Отдашь Линде лично в руки. Этот дом всегда будет открыт для неё. А теперь уезжай, Олеся.

После её отъезда Алекс и Крис помогли Лину погрузиться в узкий стреловидный флаер Маши. Парень, сильно повзрослевший за это время, пристегнулся ремнём безопасности и улыбнулся провожавшим.

– Я хотел бы еще остаться, – сказал он тихо, – но обещал маме вернуться засветло.

– Я понимаю, сынок, – Крис взъерошил чёрные волосы на голове сына. – Приезжай, когда захочешь. Мы будем рады тебе.

Поцеловать бледный лоб сына, едва коснувшись губами… Спасибо тебе, Лин. Ты единственный, кто понял моё решение правильно и без лишних слов.

– Дядя Саша?

Алекс невероятным усилием воли заставил себя сосредоточиться на происходящем. Олеся улетела ещё полчаса назад. Боль в груди сорвалась с цепи, но всё-таки оттягивала удовольствие, прекрасно зная, что сегодня будет роскошный пир: целый беспомощный Алекс, который на закате будет корчиться в её объятьях долго, очень долго.

– До встречи, Лин, – ответил Охотник, негнущимися пальцами цепляясь за крыло флаера. – И береги себя. Небо так же опасно, как земля.

Лин кивнул и плавно поднял машину в воздух. В алых лучах закатного солнца небесно-голубой флаер приобрёл фиолетовый оттенок. Алекс зажмурился: цветочные духи, фиолетовые волосы… Звук разрываемого полотна, и стартовавший в сторону Москвы-2 флаер исчез за голыми деревьями.

Теряя последние остатки самообладания, Алекс упал в снег, обхватив грудь руками. Крис, напрягая силы, практически дотащил Охотника до крыльца. Морозный воздух обжигал руки и горло, но это было не важно. А теперь – передохнуть секунду, две, и бежать, бежать в дом за обезболивающим. Крис чувствовал, как сердце пытается сбиться с ритма, и всё никак не может сорваться в пропасть с этих верхних отметок пульса за сотню ударов в минуту. Ибо ещё ни разу за два месяца он не видел, чтобы Алексу было так плохо.

– Сто-о-ой, – застонал Алекс, уцепившись за запястье друга. Крис подавил вскрик. Да, у него низкий болевой порог, а Алекс всегда теряет контроль над своей силой в такие моменты.

– Я принесу анальгетик… – шепчет Крис, обнимая друга за плечи.

– Нет. Не надо, – выталкиваешь ты из себя слово за словом через туман боли, пожар в груди и сцепленные зубы. – Его Олеся привезла. Там по счёту. Она сказала, что хватит. До конца. Не верю. Но ты должен увидеть. Меня. Таким. Если не сможешь, уходи. Насовсем. Два месяца… и так много.