Мария Вой - Дети Аллурии. Штурм

– Бегите к Стормаре, я задержу, – сказала Ива.

– Незачем.

Он вынырнул из ниоткуда, с ржавой саблей в руке, сосредоточенный и странно спокойный.

– Я думал, ты вместе с остальными поддержала решение о моем изгнании.

– У меня не было возможности узнать об этом по-другому, пришлось подыграть, – просто ответила она.

– Предупредила б хоть… Отведи их к лодке, которая стоит сейчас в Старой Бухте. Я скоро вас догоню.

– Я останусь с тобой! – жарко сказал Гроулис, но Стормара грубо отпихнул его:

– Пошел вон! Ты сядешь в лодку первым, понял? Какого черта вы оба вообще забыли в городе, когда мы все должны были готовиться к побегу?

Он посмотрел на Тавни, и ему как будто все стало ясно в один момент. Ей казалось, что прямо сейчас он видит перед собой картины того, как она встречается с Грифом и как Гроулис выволакивает ее за руку из горящей библиотеки. Стормара ничего не сказал и лишь подтолкнул под локоть Иву.

Когда они скрылись в темноте, Стормара ухмыльнулся во весь рот, глядя на приближающейся отряд стражей. Начальник Стражи возглавлял группу, с тяжелым мечом наголо, глядя на него.

– Добрейшего вечерочка, джентльмены, – возвестил Стормара и, вернув саблю в ножны, широко раскинул руки.

Стражи с опаской подошли к ухмыляющемуся старику, как к опасной зверюге. Им было так страшно, что он сам протянул к ним руки:

– Подойдите ближе, я не кусаюсь, зубы уже не те. Ну, чего ты, Начальник Стражи? Даже не скажешь ничего?

– Хёг Штормара, ижвестный также под именами Шкажочник и Шоленый Пеш, – неуверенно проговорил Начальник Стражи, разворачивая свиток с синей лентой. – От имени королевы Ареаты…

– Дальше, дальше, – поторопил Стормара. – Формальности меня не интересуют. За какие грехи?

– Ижмена и… убийштво детей короля Римрила – племянников королевы Ареаты, долгая ей лета! – двенадшать лет нажад.

– Я не убивал детей короля, – заявил Стормара и окинул взглядом всех присутствующих – Начальника Стражи и притихший конвой, по-прежнему боявшийся к нему приближаться.

– Прикаж ешть прикаж, – совладав с собой ответил Начальник Стражи и указал на него острием шпаги. – Вжять его. – Стражи не шелохнулись. – Ну же! Это вшего лишь полоумный штарик!

– Нет-нет-нет, ты не понял, – рассмеялся Стормара, делая несколько шагов назад, смехом, в котором угрозы было больше, чем веселья. – Я не собираюсь с тобой никуда идти. Я отправляюсь отсюда прочь, неуважаемые господа, растерявшие последнее достоинство. Но напоследок мне хочется, чтобы вы посмотрели – и рассказали всем в этом продажном городишке, особенно своим детишкам – как умеют сражаться, как ты сказал, полоумные старики, которым еще есть, ради чего пожить и ради чего умереть.

– Еще шлово, и я отправлю тебя к королеве беж яжыка! – взревел наконец Начальник Стражи и кинулся на Стормару.

В следующий момент Начальник Стражи остановился как подкошенный, пытаясь понять, в каком момент разум оставил его. Яркий свет ударил его по глазам, особенно ослепляющий в сумерках. Открыв глаза, стражи бросились врассыпную. Окруженное светом, размахивая ржавой саблей, с того места, где пару секунд назад стоял седобородый лысый старик, на них утробно рычало лохмато-чешуйчатое крылатое существо, ничем больше не напоминавшее человека. Оно скалило длинные клыки и рычало и в следующий момент набросилось на Начальника Стражи, как ураган.

Лодка качалась на волнах недалеко от берега Старой Бухты. В сумерках белый парус горел ярко, как факел. Она была далеко, но тянула к себе, как одинокий маяк. Со скал, на которые взобрались Стормара, его дети и Ива, к Старой Бухте вела крутая лестница, вырезанная прямо в красноватых камнях.

Стормара догнал их спустя несколько минут. На его губах и подбородке запеклась кровь.

– Ты ранен? – спросил Гроулис. – Как тебе удалось от них оторваться?

– Куснул Начальника Стражи, – усмехнулся Стормара. Он был бодр и весел, хотя и тяжело дышал. Отчего-то – наверное, в свете луны – от него исходило странное свечение, обволакивающее его худую фигуру. – Но для научного мышления Тавни скажу, что мне немного разбили губу. Я сбежал, поэтому поторапливайтесь…

Они едва ступили на первые ступени, вырезанные в камне, как вдруг тишину пронзил вороний вопль, и огромная тень пала с неба перед ними, раскрыв оба своих крыла. То был Урхас – взъерошенный и гневный, как сама стихия ночи, а следом за ним из мрака вынырнул Гриф. Луч лунного света пал на его лицо, перекошенное напряжением и какой-то мукой. В руке он держал изогнутый длинный меч.

– Снова ты, – в ярости прохрипел Стормара, решительно направляясь к Грифу. – На сей раз я не буду щадить тебя.

– Прояви благоразумие, – ответил Гриф. – Я тебе не враг и никогда им не был. Мы можем решить все миром.

– Миром?..

Стормара с диким, звериным воем налетел на Грифа, но тот с удивительной легкостью отбил его мощный удар. За их молниеносными движениями было невозможно уследить – старый пират и тот, кто выдавал себя за мирного путешественника, бились с такой силой, словно всю жизнь были искуснейшими фехтовальщиками. Гроулис было бросился на помощь отцу, но Урхас схватил его клювом за плечо и одним рывком отбросил на скалы, так что у Гроулиса перехватило дыхание. Исполинский ворон накинулся на Иву и стал с неистовыми криками терзать ее клювом и когтями, бешено рассекая воздух крыльями.

Тавни не могла заставить себя пошевелиться от ужаса. Бой Стормары и Грифа отдавался в ее ушах оглушительным звоном металла, а в глазах рябило от быстроты движений рук, ног и нечеловеческих оскалов на лицах. Казалось, вместо двух мужчин на краю скалы борются два больших пса – они оба рычали, пытаясь запугать друг друга и распалить себя как можно сильнее, и ни у одного не было преимуществ перед другим. Свечение, которое бросала на них яркая Луна, превращала их в два ярких урагана: взмахи рук были так быстры, что руки были уже похожи не то на лапы, не то на крылья каких-то странных существ, выползших их старых сказок…

Урхас завалил Иву на землю и пригвоздил ее лапами, угрожая вцепиться клювом в ее лицо. Невесть откуда взявшийся Мирч, едва не умирая от страха, задыхался лаем и пытался подступиться к огромной птице, но лапы сами относили его прочь, едва враг обращал к нему свой чудовищный клюв.

Вдруг Гриф одним резким движением перерубил ржавую саблю Стормары, и та разлетелась в руке пирата на жалкие осколки, оцарапав ему руки и лицо. Старик припал на одно колено, зажимая кровавую рану на щеке, а Гриф навис над ним. Они смотрели друг на друга с каким-то злым недоумением, словно не понимая, как судьба могла свести их на этих скалах в бою. Тавни пришло в голову, что они могли уже несколько раз прикончить друг друга, но Гриф медлил, а Стормара лишь смотрел на него…