Анджей Беловранин - Там, далеко, за порогом дома

В вазу принц загодя налил воды, и теперь оставалось лишь поставить в нее ландыши. Но вначале специально приготовленным серебряным ножом на серебряном подносе он отрезал цветам кончики стебельков, чтобы тем удобнее было пить. А уже потом опустил их в воду. Ландыши сразу взбодрились, и проходящие мимо придворные не могли удержаться от похвал: «Какие прекрасные ландыши! – говорили они. – Так чудесно пахнут и радуют глаз!» А одна фрейлина даже прослезилась: «Какие великолепные и какие несчастные малыши…»

– Это и правда очень здорово! – воскликнул самый маленький ландыш. Ему понравилось красоваться в важной вазе и радовать проходящих мимо придворных и стражников. – Теперь я понимаю, почему многие цветы так завидуют нам! Люди должны поставить в вазы все ландыши на свете – каждому понравилось бы это, если бы он только разок попробовал!

– Может быть, – мягко возразил принц. – Но только пусть они решают сами за себя. Кто-то готов пожертвовать жизнью ради счастья других, кто-то – нет. Первых нужно уважать за их выбор, вторых – нельзя винить за их, – и Творимир, сопровождаемый чудесным весенним ароматом, направился следом за Стируней в глубь дворца.

– Здравствуй, папа! – приветствовал короля принц, входя в тронный зал. – Ты звал меня?

– Да, – горестно вздохнул бедный король Растяпиус ХХIV. Он сидел на самом краешке трона, такой расстроенный и растерянный, как будто был не королем в собственном дворце, посреди собственного королевства, а нищим музыкантом, забредшим сюда в поисках куска хлеба. И корона на его прекрасной, покрытой шелковистыми каштановыми волосами голове, несмотря на все свои жемчуга и самоцветы, смотрелась на удивление безрадостно. – Представляешь, снова куда-то запропастился этот дурацкий скипетр! А как раз сегодня утром я собирался принять посла от короля Мед о вика XIV!

– Бедный юноша! – всплеснула руками королева. – Он приехал вчера ночью, такой печальный, что даже не замечал собственной усталости и уснул прямо на ходу, не договорив и первой фразы! Слуги подхватили его, чтобы он не упал, и донесли до кровати…

– Что же он успел сказать? – взволновался принц.

– Только то, что он герольд и посол от короля Медовика, и еще что случилось большое несчастье – а потом уснул, бедняжечка… – королева всплакнула и утерла глаза носовым платком.

– И представляешь, какая беда! – воскликнул король. – Теперь он уже проснулся, позавтракал, а я не могу принять его, потому что куда-то опять пропал мой золотой скипетр.

– Это действительно ужасно, – согласился принц, и король с королевой тут же закивали головами (при этом королеве пришлось поддержать корону на королевской голове, чтобы та не упала: Растяпиусу сейчас недосуг было заниматься такими мелочами). – Но почему бы тебе не принять посла просто в короне и горностаевой мантии? Вид у тебя при этом будет достаточно величественный, а если кто-нибудь спросит про скипетр… можно будет сказать, что его просто отдали в починку!

– Врать нехорошо, мой мальчик! – глубокомысленно заявил король. – Но делать нечего. Не можем же мы томить бедного посла до бесконечности! Придется последовать твоему совету хотя бы отчасти. – Тут он величественно встал с трона, поправил корону на гордой голове, чтобы она сидела, как влитая, и воскликнул, – подать мою королевскую горностаевую мантию!

Подскочившие в ту же секунду слуги подняли с трона лежавшую на нем мантию (именно она мешала Растяпиусу сидеть, из-за чего он и казался таким растерянным), развернули ее, и… вот чудеса! – из ее складок на мраморные плиты пола с гулким звоном выкатился королевский золотой скипетр.

На лицах всех присутствующих тут же зацвели улыбки:

– Смотри, сынок! – воскликнул король. – Это очередное подтверждение древней истины: если бесконечно печалиться об одних своих несчастьях, то ничего, кроме горя, не наживешь – но стоит задуматься и позаботиться о ком-нибудь другом, кому, может быть, еще хуже, чем тебе – и твои проблемы решатся сами собой, в одночасье!

Принц подхватил скипетр с пола и подал его отцу; Растяпиус же величаво уселся на трон и приказал:

– Мы готовы принять посла. Просите!

Суровые стражники тут же отворили просторные двери главного входа в тронный зал, и церемониймейстер, трижды стукнув в пол своим церемониальным посохом, возгласил:

– Граф Эклер Стремительный, барон Рахатной реки и ее Лукумных берегов, герольд, полномочный посол и племянник короля Вкуснландии Медовика XIV!

В двери тут же вбежал юноша, которому едва можно было дать пятнадцать лет, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами; в правой руке он держал роскошную шляпу с оранжевым пером, а на боку у него висела изящная шпага. Видно было, что граф Эклер ужасно спешит – но все же он взял себя в руки и от входа в тронный зал почти до самого трона короля Растяпиуса (а это сто больших шагов, или сто тридцать семь с половиной маленьких) шел степенно, чтобы не уронить в грязь своего высокого статуса.

Остановившись на почтительном расстоянии, он куртуазно поклонился, при этом умудряясь так галантно махать шляпой с пером, что даже королева благосклонно покивала (а уж она-то знала толк в правилах этикета!).

– Мы рады приветствовать вас, граф Эклер, в нашем дворце, – величественно, но доброжелательно произнес король Растяпиус XXIV. – Что привело вас к нашему двору в этот прекрасный летний день?

– Ах, ваше величество! – горестно воскликнул граф, не в силах сдержать чувств. – Хотелось бы и мне считать этот день прекрасным, но, боюсь, новости, что я принес, заставят померкнуть все его краски…

– Говори же скорей, о бедный юноша! – не удержавшись, подбодрила его королева. Герольд благодарно посмотрел на нее и продолжил:

– У моего дяди, короля Медовика XIV Добрейшего, случилось несчастье! – произнеся эти слова, граф едва удержался от рыданий. – Его любимая дочь, моя милая кузина Вишенка была похищена злой ведьмой Горчиццей, и теперь томится в ее логове посреди Перечного болота…

Несколько секунд все молчали, пораженные сообщением герольда.

– Но почему же король Медовик не бросил на помощь Вишенке свои войска – знаменитых галетных щитоносцев, храбрых пращников драже и неудержимую леденцовую кавалерию?!

– О, он сразу же предпринял поход! – развеял сомнения Растяпиуса граф Эклер. – Но беда в том, что Перечное болото со всех сторон окружают Скулосводящие скалы – а их не может пересечь ни один житель Вкуснландии… И войскам пришлось отступить. Именно поэтому и я не смог помочь моей бедной кузине, хотя одним из первых бросился ей на выручку: стоило мне только ступить на отроги этих проклятых скал – как у меня немедленно свело скулы от жуткой кислятины, так что я не смог сделать дальше ни шагу! И сегодня уже целая неделя, как Вишенка томится в плену у Горчиццы, которая, наверное, за всю жизнь не угостила ни одно живое существо чем-нибудь вкусненьким… Конечно же, король Медовик XIV обещает любому, кто спасет его дочь, ее руку (правда, при условии, что сама спасенная пожелает отдать этому же человеку свое сердце), ну и Хворостовые луга в придачу.