Таша Истомахина - Тест для ангелов. Серия «Корни и крылья», книга 2

Сын у меня по характеру спокойный и сдержанный, но внутри него есть особый огонь, который иногда прорывается вовне. В такие моменты он шутит, дурачится, тормошит близких людей, вызывая у всех улыбку разными способами. Но чаще сын внутренне тревожен, хотя и прячет плохое настроение за мягкой улыбкой. Проходит очень много времени, прежде чем он решается заговорить вслух о своих заботах.

Наш разговор о внезапно материализовавшемся родственнике начался совсем по другому поводу. Услышав настойчивый вызов, я нажала зеленую кнопку, но в трубке фоном шли помехи. Я несколько раз прокричала: «Алё-алё!», а в ответ получила только какое-то шуршание. Потом сигнал вообще прервался.

Сын перезвонил мне через пару секунд:

– Привет! Я телефон не заблокировал, а твой вызов был последний, вот телефон сам и включился. Я иду по улице и слышу, что ты мне что-то из кармана куртки говоришь.

Посмеявшись на тему мамы в кармане, мы обсудили содержимое нашего холодильника и планы на ужин, после чего мальчик внезапно поинтересовался, есть ли ещё дети у моего бывшего мужа. Потом неохотно объяснил причину своего интереса к этой теме:

– Да тут пацан меня нашел по Интернету. Говорит, что он мой родной брат по отцу.

– Сколько ему лет?

– Семнадцать.

– Похож на тебя?

– Как близнецы.

Что тут скажешь. Мне оставалось лишь поздравить ребенка с находкой. Не каждый день можно совершенно неожиданно получить единокровного брата почти совершеннолетнего возраста.

Не успела я принять эту новость, как от телефона снова пошел вызов. К вопросу о парности событий. Стоит одному человеку позвонить тебе, как следом ты нужен кому-нибудь ещё.

В трубку плакала Маруся. Неразборчиво говорила какие-то медицинские термины, путалась в деталях. Я мало, что разобрала не только из-за ее рыданий, но скорее от собственной растерянности – раньше я как-то не допускала мысли, что и Маруся может чувствовать глубоко. Кроме того, я уже некоторое время не общалась ни с ней, ни с Савелием, который долечивался дома, и уже успела эмоционально отстраниться от их жизни.

Савелия отпустили из больницы неделю назад под его личную ответственность и расписку. Чувствовал он себя по-прежнему неважно, но больше не мог терпеть больничную обстановку. Когда Маруся увозила Савелия домой при выписке, то средне-деликатно намекнула Санте, что готова доплачивать ему за уход за восстанавливающим здоровье мужем. Её супруг нуждался в постоянном наблюдении, частых уколах и сопровождении на прогулках по вечерам.

– Мы живем на Черёмушках, это близко к больнице, но я могу добавить определенную сумму за проезд, если вы проживаете где-нибудь спальном районе города.

– Я бездомок, – ровно ответил тогда Санта, скорее уточняя ситуацию, чем признаваясь, что неустроен в этой жизни. – Ночую в дежурке.

Это обстоятельство решило вопрос. Медбрат временно переехал в большую квартиру Маруси и Савелия, забота о пациенте была налажена, сам процесс выздоровления вроде бы пошел. Поэтому во мне, как в сопереживающем элементе, отпала острая необходимость.

А сегодня Савелий получил результаты серии анализов, сильно затянутых в производстве. По ним выходило, что немедленно нужно переливание крови. И всё бы ничего, да только группа крови у него оказалась чрезвычайно редкая.

Я с трудом разобрала через всхлипы рыдающей женщины медицинские характеристики, по которым должен проходить донор для Савелия. Одно было разборчиво – меня просят позвонить Мале и узнать, где можно раздобыть столь нужного человека. О том, что моя подруга работает в лаборатории, я сама сказала Марусе в один из вечеров, когда нечем было закрыть затянувшуюся паузу в разговоре.

Уже позже для меня прояснилось, что Савелию во время лечения давали препарат, который вызвал анемию. Когда его выписали домой, показания продолжали стремительно ухудшаться. Когда врачи спохватились и отменили таблетки, анемия проявилась клиническими признаками в виде слабости, головокружения и одышки. Это и стало показанием к переливанию крови. Можно было влить Савелию эритросодержащие компоненты, но это бы не наладило кровоостанавливающую функцию в его организме. Такое выраженное гемостатическое действие могла оказать только свежая кровь.

…Маля ответила мне четко и кратко.

– Да.

Я даже слегка растерялась:

– Какая-то ты, Марьяна, сегодня по голосу казенная.

Подруга засмеялась в ответ:

– Не обращай внимания. Просто переключиться не успела. Сегодня получила с десяток входящих звонков с самыми разными проблемами. Но это всё ерунда. Как вы там поживаете?!

Я очень люблю Малю за легкость восприятия и открытую доброжелательность. При всей её загруженности, она никогда не предложит перезвонить позже. Вот и сейчас, внимательно выслушав то, что я записала со слов Маруси на обрывок чека из продуктового магазина, Маля пообещала разузнать, что сможет, и уже к вечеру выдала мне сжатую теорию по данной проблеме в виде электронного письма:

«Привет! Было мало времени, поэтому нашла по теме только такую инфу. Вашему Савелию, скорее всего, сделали анализ с фенотипированием. Каждая клетка крови имеет на своей поверхности антигены, и у каждого человека набор антигенов (фенотип) строго индивидуален. Некоторые больные особенно чувствительны к чужеродному фенотипу. Савелий из их числа. Нужного ему донора найти очень сложно, да что там, невозможно. Запасов подобной крови в регионе не имеется, и доноры с таким фенотипом тоже не зарегистрированы. Конечно, Савелию могут подобрать консервированную кровь, наиболее подходящую, а может даже просто вольют эритроцитарную массу. Однако проку от такой процедуры будет меньше, и всё равно будет существовать высокий риск развития посттрансфузионного осложнения, при котором кровь сворачивается, эритроциты разрушаются…

Но надо искать и не сдаваться».

Следом Маля сбросила номера телефонов станций переливаний крови в других городах. Посоветовала давать объявления бегущей строкой, проверить картотеку сотрудников в больнице. Я чуть было не соединила её с Марусей напрямую, так хорошо она умеет надёжить и поддерживать. Но жена Савелия к вечеру уже стала всё той же уравновешенной женщиной, которой, как и прежде, даже неудобно предлагать помощь. Маруся приняла через меня все советы Мали и начала действовать. Процесс поиска донора был запущен…

…Через неделю в контору зашел Савелий, зная, что я по субботам иногда работаю. Принес пончик в сахарной глазури. Спросил, почему я такая растерянная.

Пришлось рассказать, что этим утром я чуть не разбилась насмерть. Ступила на лестницу, деревянные ступеньки которой были обиты железом, блестевшим от только что пройденной по ним влажной тряпки. Обе мои руки были заняты посудой, а голова мыслями, поэтому стремительно скользнувшая по мокрому пластиковая подошва туфель не дала мне ни единого шанса сгруппироваться. Падая навзничь, совершенно плашмя на ребра лестницы, я, однако, успела подумать: «Сейчас я жестко разобьюсь!». Но мои ангелы не дремали. Они то ли подложили мне соломки, а может просто подхватили в падении, но с острым железом не соприкоснулись ни моя голова, ни позвоночник – я лишь зашибла мягкую часть ребра и ободрала ладонь. Тем не менее, упала я так громко, что на обоих этажах, на втором и в цоколе, люди обеспокоенно вышли посмотреть, что же происходит на лестнице.