Таша Истомахина - Тест для ангелов. Серия «Корни и крылья», книга 2

– Привет! Ты, что ли, спала ещё? Надеюсь, не идешь сегодня на работу? Мы забежим часа через два. Ну, как кто? Я и Савелий. Санта тоже. Я назначила ему на одиннадцать, а мы придем чуть позже. Пока вы будете вдвоем, поговори с ним о донорстве. Я заметила, что Санта к тебе расположен, поэтому ты должна его уговорить нам помочь. Тебя он послушает.

– Я не могу! – вставила я как можно громким шёпотом в тот момент, как телефонная трубка замолчала, желая видимо отдышаться от Марусиного напора. Я имела в виду не только «Сами разговаривайте с Сантой». Ещё я хотела сказать «НЕ ПРИХОДИТЕ КО МНЕ ДОМОЙ!!!».

Трубка снова ожила:

– У тебя получится. Скоро будем.

Теперь я знала, что сегодня мне предстоит вымыть ванную. Гласом Вселенной стала Маруся.

Я прочитала когда-то в статье про травмы поколений от автора Людмилы [битая ссылка] Петрановской: «Многие вспоминают, что в детстве родители и/или бабушки не терпели закрытых дверей: „Ты что, что-то скрываешь?“ В результате дети, выросшие в ситуации постоянного нарушения границ, потом блюдут эти границы сверхревностно. Редко ходят в гости и редко приглашают к себе. Напрягает ночевка в гостях, не знают соседей и не хотят знать». Это сказано про меня.

Пока у меня еще не было квартиры, в своих мечтах я представляла ее крашенной белым цветом, с минимумом мебели и огромными окнами. Обязательно бы развевались шторы прозрачной, отливающей жемчужным блеском органзы. Из эркера моего личного кабинета (а, может, это было круглое окно) открывался бы прекрасный вид на дали. Я представляла себя медитирующей при закрытой двери, а когда в мечте открывала глаза, то взгляд мой блуждал по огромным эстампам с изображением Будды и Мачу-Пикчу.

В итоге, после капитального ремонта на весьма скудные средства, наша маленькая квартира получила разномастные обои в английский цветочек, плафоны люстр в разводах радужной пленки с гроздьями ягод, писанных кистью. На стенах густо осели мои акварели, поделки из кедра, картины маслом, постеры, изразцы и тарелки в технике декупажа. Я живу в проходной комнате, которая является одновременно гостиной, спальней и кабинетом.

Сын как-то признался, что когда к нему в первый раз приходят друзья, то ходят по квартире, как по музею, разглядывая не только стены, но и муравленные кувшины, плетеные корзины, резные шкатулки. Всем очень нравится кухня. Стены тут покрыты обоями в желто-оранжево-бежевую клетку, штора выткана узорами индейцев майя, а окошки шкафа-буфета прикрывают ситчиковые прованские занавески. Еще там есть тумба, столешницей которой служит мозаика из плитки. А под специальной полкой для кофейных принадлежностей пристроена еще одна большая терракотовая плитка с вензелями провинции Гранада.

Даже мои друзья и родственники делают контрольный обход квартиры, восстанавливая в памяти ее эклектику, а также в надежде найти свежие экземпляры. Все обязательно проверяют, появились ли у меня новые ложки. К этому времени у меня накопилась коллекция из дюжины разномастных серебрянных и мельхиоровых чайных ложек. Подходящей полки в хозяйстве не нашлось, поэтому я прикрепила к деревянной округлой доске сквозные мебельные ручки, в которые и вставила свои сокровища.

Из кухни гости переходят к деревянной этажерке в гостиной. Раньше этажерка была голубой – в те времена, когда соседи по общежитию хранили на ней кастрюли и тарелки. Перекупив за копейки, я реставрировала ее той краской, что была в наличии. Цвет по назначению так и назывался – половый. Но потом Кира подарила мне марокканское зеркало в раме из коричневого дерева с перламутровыми вставками. Оно так хорошо встало на верхнюю полку этажерки, что та приобрела глянцевый блеск цвета горького шоколада.

Про квартиру сестры надо рассказывать отдельно, потому что ко всем прочим эстетическим достоинствам у неё есть балкон и цветы, очень много цветов.

– Мы не хотели вас пугать, появляясь в разобранном виде. Обычно при сцепке нас очень трудно отличить от аутентичных людей. Но мой напарник переживает сейчас период самоидентификации, поэтому предпочитает перемещаться отдельно от меня, – очень вежливо объяснил Мелании один из Оплетаев, – У него кризис

– Нет у меня никакого кризиса! – возмутился второй Половайник, в ухе которого блестело небольшое колечко.

– Как же нет? Скакать ведь неудобно снегом по одному. И сколько одежды лишней пришлось раздобыть!

Мелания не дала оговорке скользнуть мимо незамеченной

– Так это вы своровали вещи с моего чердака? То-то я смотрю, всё знакомо. Ну, кроме пледа. У меня такого не было… Фаня, ты могла бы перестать пинать меня по ноге?

Оплетаи синхронным движением примиряюще выставили вперед раскрытые ладони:

– Мы прибыли инкогнито, не на своем транспорте, без вещей, – пояснил один.

– Одежду мы вернем, как только с курьером доставят наш багаж, – заверил второй.

Чтобы сменить тему, я некстати похвалила:

– Красивая сережка.

Это безобидное замечание снова вызвало жаркий спор между Половайниками

– Сережки – у женщин. Мужская серьга-одиночка называется одинец, – начал было сердитый Оплетай, но его напарник перевел всё на психологию:

– Вот именно это я и называю кризисом половинной структуры. Оплетаи в какой-то период жизни стараются отделиться эмоционально от своей второй половины. Начинают бунтовать. Могут проколоть уши или сделать пирсинг в другой части тела… Ведь я был против одинца.

– Это красиво!

– Нет, это больно! Ты делаешь дырки на своем теле, а больно мне!

– Какой ты нежный! Как в сече рубиться за чужие идеи и по найму, так меня тащишь насильно, а как ухо проколоть, так это, видите ли, больно.

Спор начался так же резко, как и начался. Видимо, не в первый раз.

Мы сидели в шахматном порядке. Две пары близнецов

– Как вас зовут? – обратилась я к первому напарнику, чтобы как-то снова возобновить беседу.

– Вот видишь?! Все спрашивают. Нас воспринимают отдельными личностями, а, значит, у меня должно быть свое имя.

– У тебя оно есть. Я – Люкá Правый, а ты – Люкá Левый. Так в Уставе записано. Правая часть главнее, в экстремальных ситуациях она принимает окончательное решение по собственному усмотрению.

Левый Оплетай презрительно хмыкнул.

Мы помолчали, пока я не вернулась в тему:

– «Люкá» ведь общее для вас имя?

– Да.

– Может, тогда поделим ваше имя на две части? Правого назовем Лука, а левого – Касьян.

Мелания не согласилась:

– Сама-то слышишь, как это звучит?

Правый Оплетай закатил глазик, подумал немного и предложил: