Эдгар Крейс - Пираты Балтийского моря. Сын Бога

Марию охватило тревожное волнение. Она поняла, кто это стоит спиной к ней. «А он ещё и не думает ко мне поворачиваться, будто бы я его не смогла узнать. Боже, как много ты насылаешь на меня в один день испытаний! Ты разом отнимаешь и даёшь, а что – хуже и что – лучше, я не могу определить! Моё сердце в этот миг разрывается на части от избытка чувств!», – взволнованно подумала девушка. Её мысли в одно мгновение встревоженных стайкой птиц пролетели друг за дружкой и разом пропали, оставив после себя в её душе лёгкую тревогу. Наконец гость с радостной улыбкой повернулся к ней лицом и тут же, в один миг, оно у него потемнело, как грозовая туча.

– Не медлите, и ведите меня к своему отцу, Мария! – приказал Стоян.

– Он болен и очень слаб, а поэтому он не сможет тебя сегодня принять, – прошептала Мария.

– Я это знаю, поэтому и требую, чтобы вы немедленно провели меня к нему. Мне нужно только взглянуть на него, потому что я хочу помочь вашей семье! Я просто уверен, что это будет ему на пользу!

– Лично я не уверена, что будет правильно, если я тебя уступлю, и допущу к нему. Может ты своим визитом так потревожишь моего отца, что ему станет от этого только хуже.

Стоян пристально посмотрел в глаза Марии, стоявшей перед ним натянутой, нервной струной и через мгновение – она вдруг резко обмякла, её взор потерял былую решительность, и вот она уже безвольно произносит:

– Идём, я проведу тебя к нему.

Мария повернулась и как во сне пошла впереди гостя. Дойдя до двери в спальню отца, она отрыла её и пропустила его вперёд себя.

– Останьтесь пока за дверью, Мария. Мне нужно некоторое время побыть с вашим отцом наедине, – произнёс Стоян, на мгновение приостановившись на пороге комнаты.

– Но…

– Так надо, Мария! – строго ответил Стоян и решительно взяв девушку под локоть, вывел её из спальни.

Она ещё раз сквозь щель закрывающейся двери успела взглянуть на безжизненно лежащего на своей постели отца. Дверь плотно закрылась, и ей пришлось долго ждать, пока на пороге комнаты снова появился Стоян. Дверь спальни отца открылась, и он вышел к ней. Мария вскочила со стула и снова захотела зайти к отцу, но он вновь её не пустил к нему.

– Пусть ваш отец пока поспит, так будет лучше! – приказал Стоян. – Когда он проснётся, он сам вас к себе позовёт.

– Мой отец слова сказать не в состоянии! Как он сможет меня позвать?! – возмутилась Мария.

– Вы сегодня ещё услышите его бодрый голос, – с мягкой улыбкой произнёс Стоян.

– Да ты просто пытаешься меня успокоить! Я сейчас же пойду к нему!

Мария от возмущения даже прикрикнула на гостя и вновь попыталась пройти к отцу в комнату, но Стоян оказался настойчив и снова встал на её пути. Он осторожно взял её под локоть и сопроводил в гостиную.

– Нет, вы сейчас сядете на стул и будете ждать, пока ваш отец сам не позовёт вас к себе, и вы забудете, что я заходил в комнату вашего отца! Я вернусь к вам, когда у меня будет достаточно денег, чтобы вы и ваш отец ни в чём больше не нуждались, а пока прощайте! – настойчиво произнёс Стоян.

– Как жаль, Стоян, что ты так быстро от нас уходишь. Может быть ты ещё смог бы поговорить о своих делах с моим отцом. Он уже принял лекарства и ему вот-вот должно стать лучше.

– Мне тоже очень жаль, что не смогу увидеться с вашим отцом. Конечно, было бы очень приятно с ним пообщаться, но у меня ещё сегодня остались дела, которые мне обязательно нужно закончить.

– Действительно жаль, Стоян, что так неудачно вышло и тебе не удастся побеседовать с моим отцом. А вот и моя горничная, она проводит тебя до двери.

– Ещё раз, прощайте, Мария. Было приятно вас снова увидеть. Скоро я вернусь и тогда нам будет о чём поговорить! – слегка поклонившись, произнёс Стоян.

– Прощай, Стоян, – кивнула в ответ Мария.

Гость ушёл, а она осталась сидеть за столом и ждать, когда же отец позовёт её. Она почему-то была в этом совершенно уверена, что будет именно так. «Ведь у отца было просто лёгкое недомогание от усталости, а врач выписал нужные ему лекарства, и они непременно с Божьей помощью вылечат его!», – думала про себя Мария. Так прошёл час и наконец она услышала так хорошо знакомый и уверенный в себе голос отца.

– Мария, ты где там запропастилась? И что это за пилюли лежат на моём прикроватном столике? Да что в этом доме такое делается? Хозяин только прилёг отдохнуть, так не стало никакого порядку, все куда-то разбежались!

Дочь с радостным лицом вбежала в спальню к отцу. Он уже сидел на кровати и безуспешно пытался найти свои тапки. Увидев Марию, он внимательно на неё посмотрел, а затем спросил её с некоторой подозрительностью в голосе:

– Ты чего это так улыбаешься, будто майская роза зимой расцвела? Может ты своего отца с соболиными шкурками всего лишь разыграть захотела, проказница?

– Да как вы могли на меня такое подумать, отец? – сконфузилась от неожиданного вопроса Мария. – Чтобы я вас донимала всякими выдумками, никогда такого не будет!

– А что тогда улыбаешься? У нас ведь товар украли. Мы теперь разорены, а она, видите ли, изволит себе улыбаться! И где мои тапки, наконец! – разозлился отец.

– В кладовке, наверное, остались, – сквозь слёзы радости ответила Мария.

– А что они там делают? – недоумённо спросил Фридрих.

– Когда вас несли из кладовки, они упали с ваших ног.

– Меня, несли? – недоверчиво спросил отец.

– Да, когда вам стало совсем плохо.

Фридрих с сомнением посмотрел на дочь, но потом видимо его сознание стало подкидывать малыми порциями воспоминания за сегодняшний день, и он вдруг резко обмяк. Беспомощно оглянулся по сторонам, будто не узнавал своей спальни.

– А долго я без памяти лежал?

– Да уже почитай день, как лежите.

– Ты меня уж извини, дочка. Как очнулся – сразу вспомнил, что нас обокрали, а тут ты – такая вся радостная заходишь в спальню, весело улыбаешься. Что-то так мне обидно стало!

– Ничего, отец. Мы как-нибудь справимся! Разве не было в нашей жизни тяжёлых моментов? – произнесла Мария, садясь на кровать рядом с отцом.

Она прижалась к нему, ища защиты от обрушившейся на её семью житейской бури, но в это время её отец сам мысленно искал выход из неприятной ситуации, в которую они с дочерью попали по воле злого случая. Он погладил свою дочь по голове. Задумчиво посмотрел на стоящие на его столике склянки с лекарствами и, поморщившись от одного их вида, спросил у дочери:

– Много ты отдала доктору за это снадобье?

– Как обычно, отец, – ответила дочь.

– Значит дорого, – горестно ответил он, – а нам с тобой скоро денег на еду не будет хватать, а не то что на эти проклятые пилюли, – произнёс Фридрих и снова поморщился, глядя на лекарства, словно сейчас его заставят их пить.