Алексей Козлов - Супернестор. Том I

«Живите, братья в мире,
Не ведая вражды!
Давайте ход секире
Лишь в случае нужды!
Сажайте всюду тую!
Пеките кирпичи!
И сапоги вкрутую
Тачайте на печи!
Работайте на ниве!
Не тем Христос воскрес,
Кто чувствует к наживе
Глубокий интерес!
Где тот злодей, который
Христа, Злодей, не чтит
И булки от просфоры
Вовек не отличит!»

Святейший на обедне
Вниманье занимал
И нёс такие бредни,
Что Фокий подвывал…
Залился небожитель
Про стогны и гробы…
Кошёлка – вот учитель
Бесштанной голытьбы!

Там, где лисица рыщет,
Где множится дрофа,
Возрос невидный прыщик…
Ба-а!
То была Москва!
«Москва – твердили внуки, —
Златой престол, балда!»

Для нас же в этом звуке
Печаль и пустота.
Спешу заметить с болью:
Молчали чёрти, Бог,
Увы, торговля солью
Чревата для пройдох!

То было время Оно:
С сапог счищая грязь,
Нытье Иллариона
Мы слушали склонясь!
Илларион Пилатов,
Живя среди могил,
Двенадцать постулатов
Дотошно свокупил.
Придворных служек ворох
Твердил нам год подряд
Что выдумал он порох…
Но это уж навряд!
Ему рабы внимали:

– Он хлеб и пиво спас!
Его удеи пяли!
Быть может, и не раз!
Христос был человеком,
Таков иль не таков,
Питался женским млеком
До сорока годов!
Довольно гадки свеи!
Весьма поган Варлаф!
Неправы иудеи!
(А кто пред Богом прав?)

Читатель будет первым,
Узрев из-за стола,
Куда Сова Минервы
Прострёт свои крыла!

Пока здесь антреприза,
Разведаем пока,
Что было за кулисой,
Под полом чердака?

Личиною бульдога
Спугнул всех сизарей
Большой поклонник Бога —
Свирепый князь Андрей.
Когда диктуют свитки
Закон отцов забыть,
Жениться на Улитке,
То как её любить?
Рванув на горле ворот,
Андрей благословил
В том месте новый город,
Где конь его отлил
Смотрите, из-под стула-
Москва!
Москва видна…
Speciosa miracula!
(Блистательное чудо!)
Родила мышь слона!
В толпе заметил кто-то,
Не смея губ разжать:

«В треклятое болото
Не внидет благодать!»

Изрёк Песков мосластый,
Не зная, что сказать:

– Работать не го-ра-зды!
Го-ра-зды есть и с..ть!!!!!

Невзвидя почемучку,
Превожделенный вор
Вонзил железо в Кучку,
И сок о плащ отёр…
А дочку взял…
В серале,
Где мётлами мели,
Ей место указали —
Направо от двери!
Советовался ль с нами
Историк абы где,
Когда писал вилами
И плугом на воде:

«Здесь выдюжит не всякой,
Не всякой выест плешь!
Держись, браток!
Не какай!
Не пысай!
И не ешь!
Священна Русь Святая,
А это все – божки!»

Из Киевского рая
Князь выпустил кишки!
Предаться что ли одам?
Посадских удивить?
Он мог ходить по водам
И рыбой всех кормить!
За истину, за веру,
За совесть и за страх
Мы добывали серу
В отрезанных ушах.
О казусе не зная,
От горя и тоски,
Девицы на Дунае
Взревели, как свистки. Он взнес до неба стены
И захрапел…
Тогда
Слепящий меч измены
Прервал его лета.
Под храп блаженной рати
Слуга из слуг Амбал
Андрея шутки ради
Булавкой протыкал.
Преступников найдёте,
Где не найти уму:
Убийц его в болоте
Топили, как Муму!

Одолевая горы,
С огромных крыл взглянём
На скорбные просторы,
Объятые огнём.
С Востока злые лица
Взирали чрез забор
В надежде поживиться
От сих семейных ссор.
Какие были речи!
Чихая и смеясь,
На Новгородском Вече
Вся банда собралась.
Осталось помолиться,
Накваситься,
Напиться!
Радетели земли,
Князья договориться
О сферах не смогли.

Монах излился устно,
Его посыл таков:
«Бойцы отшибли гузна
О древки степняков!»
Подъяв в смятеньи штофы,
Люд слышал у реки
Грядущей катастрофы
Раскаты и звонки.
Мы волокли со свалки
С оружием мешок,
Когда конфуз на Калке
Нас вверг в тяжёлый шок!

На поле грозной сечи
Кровавый лёг багрец…
Мессир!
Гасите свечи!
Всё кончено!
Конец!

Увидев, что в июле
Иссяк у нас задор,
Толпою, на ходулях,
Сквозь дырки,
Чрез забор,
Ползком,
Гуськом,
Вразвалку,
Спешившись, на конях,
Схватив копье и палку,
Умножив гнев и страх,
Полезли роем ханы,
Вопя: «Банзай! Намаз!»
И быстренько карманы
Подчистили у нас.
Продали мы свободу.
И как тут ни взгляни,
Славянскую породу
Испортили они!
Конец мирскому ладу…
Восточный человек
Повёл свою армаду
По льду хрустальных рек,

– Довольно жить во хламе!
Ударить в барабан!

С железными рогами
Явился Чингиз-хан.
Знакомства ради с нами
(Такой вот парадиз!)
Он стал стучать ногами
И требовать кумыс.
Мы глохли в диком гаме!
Родной монгольский князь
Огромными шагами
Занёс к нам в сени грязь!
Имущество сгорело,
Дымился чад с утра,
И в воздухе висела
Икона св. Петра.
Князья, пока мы бились
В грязи, в лесах, в снегу,
В Силезии сокрылись,
Оставив нас врагу.
Что трубный глас из чрева,
Коль зло со всех сторон!
Один бежит налево,
Направо – легион.
Кто втуне жаждет хлеба,
Кто грезит о рубле,
Кто всуе смотрит в небо,
А кто лежит в земле.

«Сорокы троскоташа…»

– Знать, наломала дров
Пассионарность наша, —
Сказал бы Гумилев.
В смятении великом
В весёлый день Петров,
Виляя, с диким криком
Народ стремился к пикам
С навершьями голов…
Всё было! Право – слово,
Как мифы говорят,
Сомнения Бушкова
Меня не убедят!
Для чаянья иного
До самых Белых вод
Мы матерное слово
Вводили в обиход!
Когда у всех в кармане
Раздался тихий гром,
Платить мы стали дани
Пушниной и сребром!
Князьям, попам, монголам
И прочим (Страшный Суд!),
И славим их, глаголам
Благим не место тут…
Забыли мы про ссуды,
Про сытость и уют!
Баскаковы отсюда
Фамилию ведут!
Знакомые напевы!
Есть двойственность в словах…
Кто эти белки?
Девы?
Иль мыши на древах?

– Всех ждут большие драки…
Вердикт судьбы суров! —

Космические знаки
Тревожили волхвов-
Безгласые беседы,
Потоки саранчи,
Погнутые монеты
И ржавые ключи!
Зевс молнией рыгает,
Линяет небосвод,
И путь пересекает
Все время чёрный кот,
Накрененная сфера,
Пустой кувшин без дна
И гибкая пантера…
Откуда?
Кто она?
Волхвы в лесах молились,
Но, Боже, Боже мой,
Какие сны нам снились
Той гибельной зимой?
Ввалился к нам не гений,
А так себе, Фока!
Не нужно приглашений
Владельцу кулака!