Алексей Козлов - Супернестор. Том I

– Товарищи! В овраге
Тасуются враги!
Там бочки спелой браги!
Большие бутыляки!
Ватрушки!
Пироги!
Друзья!
Весьма неплохо
Горячего поесть!
Есть супчик из гороха!
Сыр козий?
Тоже есть!
Есть лошади и сбруи!
И что-то вроде нор…
Не смогут рокосуи
Достойный дать отпор!
Я так люблю в Европе
Резвиться, господа!

Но мы его по жопе
Ударили тогда!

Они умели биться
Плечом к плечу, в пыли!
Он предал италийцев
И …лийцы полегли.
Чтоб не ушёл с концами
Кудлатый в поле ржи,
Коли его щипцами,
Режь дундель!
Потроши!
Бежит!
Бежит, бродяга!
Неужто это быль?
Упало древко стяга
В клубящуюся пыль.
Победные голубки
Полночною порой
Делили ткани,
Кубки,
Мечи,
Полотна,
Трубки,
Брильянты,
Мясорубки
И взбили пир горой!
Расстройство энуреза!
Жизнь родины вдали
Мамаю генуэзы
Поспешно пресекли.
Народ был озабочен:
В морозном январе
Устойчиво не очень
Стоянье на Угре!
Сто лет в Стране Советов
Носили кирпичи
Кихот из Назарета,
Исус из Ламанчи.
Татарину на гичке
Сказали мы: «Привет!»

Но дани по привычке
Везли ещё сто лет!

Вослед за тем веками,
Устав от свор и драк,
Мы щупали руками
Тяжёлый, вязкий мрак.
Народ еду канючит,
Рыдает и сопит,
Москву все время пучит,
А та чрез день горит.
Смотрели мы упорно
Поверх чужих голов
На мох камней дозорных
И слизь сырых углов.
А он, как говорится,
Как Христ, по мере сил,
Сушёною плотвицей
Весь город накормил!
Мы руки взяли в ноги,
Когда принес нам Глист
«Видение Евлоги»,
«Брак в Канах»,
«Акафист».
«Псалмы святого Мони»,
«Победный патерик»…

Всё остальное тонет
В грязи церковных книг!

Устраивая драки,
Толпою из Твери
Явились (Паки-паки!)
Искатели земли —
Угрюмые Шемяки,
Ругаясь, как собаки,
И нас поизвели.
Роскосые в халате
На запах приползли,
Василию в Умате
Отрезали pipi.
Мы не могли, хоть тресни,
Рулить своей судьбой,
Отсюда наши песни —
Тоскливый волчий вой.

О горняя нирвана!
Мы взяли ревеню,
Узревши Иоанна
Сто Третьего клешню.
Как только эта цаца,
Мослы спустив с печи,
Начнет зубами клацать —
Хоть караул кричи!
(Могу отбросить орды!
Мне это по плечу!
Но строить Рим Четвёртый?
Я… Третий – не хочу!)
О век ужасный адов!
Московский альгвазил
Брать пленных депутатов
В заложники любил.

– Народ!
Стоять!
Не дрейфить!
Помазник у руля!
В Московском Третьем Рейхе
Я – Государь Всея!
Хоть и весьма далече
Аж триста лет подряд
Сбираются на Вече,
Начальство тормошат!
Развратная картина!
Но коли захочу,
У наглого павлина
Я хвост укорочу!
Я этим вставлю рожны!
Проверю их дела! —

Лик дикий, безнадёжный
Москва приобрела…

А вот и Дума!
Мимо!
Скорей под отчий кров
От своры подхалимов,
Врунов и молчунов.
Скажу вам не в обиду:

«Для друга и врага
Один почётный титул —
Царюревый слуга!»
Играть не будем в прятки!
Все вместе возопим:

«Простой вопрос без взятки
В России нерешим!»

Увы, мир одинаков,
И я рыдать готов
Пред ложью думских дьяков —
Сверхалчных, злых котов.
Бродили, кичась саном,
Нувориши вдоль гряд
С до блеска бритым чаном
И бородой до пят.
Мы знали: пряник сладок,
Коль сам стремится в рот
И мерили достаток
Тем, сколь велик живот!
Цвет лиц смоваров медных
И этот алчный взгляд
О подлости бессмертных
Столь явно говорят,
Что спор здесь неуместен…
Где властвует ворьё,
Кто прям и добр, и честен —
Тому здесь не житьё!

День гас.
Дома,
Соборы,
Остроги
И ларьки
Скрывались за запоры,
Тесовые заборы,
Задвижки
И замки.
Радетеля и друга
Забыв во тьме ночной,
Голодная прислуга
Сбиралась на разбой.

Читатель мой! На веру
Прими разбойный суд:
То в горнице насерут,
То сени подожгут!
В проулках недоумки
(О стрёмные миры!)
Ножами рвали сумки
У дам и детворы.
Дела убийц кровавы!
И тут бессильна рать!
Я слаб, чтоб эти нравы
Достойно описать!
С наивной, глупой рожей
Бредущий Симеон,
На вервия похожий,
Заране обречён!
Днём дремлет Мельпомена,
Прикольно знать, каков
Люд, жмущийся по стенам
От царских повозков?
Да, вид у паствы жалок,
Когда в фаворе вор!
Мы жмёмся от мигалок
По стенам до сих пор!
Бездомного страдальца
Напомнит сей народ —
Он сам себя вкруг пальца
Три раза обведёт!
Обставит!
Обмишулит!
Бардак произведёт!
Уделает!
Обжулит!
И трижды обкрадёт!

У русских женщин ножки —
Гармония сама!
Пурпурные сапожки
Сводили их с ума!
Я (Друг, давай завоем!)
Их лиц не различил
Под штукатурным слоем,
И залежью белил!

Чтобы не слышать писка,
Что тощи закрома,
Царь начал дело с сыска
И преуспел весьма.
Мы злились то и дело,
Видать нам Бог сулил
Вложить в сыскное дело
Тьму денег, лет и сил.
Удел высокий, друже:
Как (Надо изучить!)
Рвать ногти,
Резать уши,
Кромсать,
Рубить,
Членить?
Откуда столько злости
У братьев и сестёр?

Мы складывали кости
В один большой костер.

– Сведя к трем фазам знанье,
Я должен заявить:
«Костёр колесованье
Не может заменить!».

Известь свободу вправе
Свирепый божий сын…
Волк Курицын,
Рукавин,
Неистовый Башкин —
Свободы юной дети,
Взвиваясь головой,
Горели в чёрной клети,
«Язык извесив свой»!

Военное искусство
Московских воевод
Скорее тешит чувство,
Чем строем отдает!
Визг труб в широком поле!
Гудки со всех сторон,
Похожие до боли
На звуки похорон!
Характер этой рати
Едва ли уловим —
Свирепый натиск сзади
И бегство вслед за ним!
Поставщиков канальство!
Картонные курки!
И воевод бахвальство,
Мол, мы не дураки!
Вздымаются над прахом
С вервиями в руках
Попы в больших папахах
И бонзы в шишаках.

– Гоните прочь посольство!
Довольно трудно ведь
Солдатское довольство
Без лупы рассмотреть!
Солдат!
Ты служишь ловко!
Работаешь, как чёрт!
Гроб – шмоб – экипировка
За твой, голуба, счёт!
Зарплата – три полушки!
В год!
В год, мой дорогой!
В обед шрапнель и сушки!
На ужин – хлеб с водой!
Отбросившим копыта
От хворей и трудов
Паёк: три ложки жита…
За выслугу годов!