Михаил Огарев - Страсти в неоримской Ойкумене – 2. Истерическая фантазия

– Лео, твои халатики не стирались вот уже две смены. Помочь?

Она наивно заблуждалась – на самом деле я не приводил в порядок свою спецодежку не меньше трех недель. Бурные события последнего месяца осени, как ни странно, основательно притупили обычно столь отточенное лезвие моего самоконтроля. Вернее, оно временно перестало быть обоюдоострым.

– Спасибо, сам справлюсь, – смущенно пробурчал я. – Вот сразу нынче утречком, то есть завтра. Доведу до состояния голубой белизны. Или белой голубизны… С душистым мылом и качественным порошком. Ежели не всё еще израсходовал.

– У меня есть и то, и это! А кроме того, очень хороший триполитанский отбеливатель! Надо лишь заранее замочить испачканное. Ты пока проверь наведенный мной порядок, а я живенько выполню начальную стадию постирушки. Тебе наутро останется простая физическая работа!

– Если можно, в женской душевой! – я поспешно прокричал ей вслед. – Там… там смеситель получше!

– Правда? Не замечала. Ладно, значит, у нас.

Интересно, моя морда покраснела хоть чуть-чуть? Или уже привыкла к постоянному вранью? Скорее, второе.

Придирчивый осмотр нашего отопительного хозяйства показал, что за время моих дурацких злоключений Грация потрудилась на славу. Всё, самое ценное, запрятали в укромные уголки; бесчисленное ремонтницкое барахло тщательно протерли и отряхнули, чем привели в пристойный для барахла вид; пол подмели, по меньшей мере, дважды – жестким и мягким вениками; нашу операторскую буквально вылизали до блеска. Титу Гнутию Балбусу практически не к чему было придраться!

Тут я ошибся.

Первое, что сделало появившееся вскоре у входа толстое, надменное существо мужского пола, облаченное в тяжелый кожаный плащ до пят цвета сырого тумана, – это нагнулось (сколь получилось, конечно), длинно мазнуло пальцем в перчатке по какой-то трубе, всмотрелось во взятую для визуального анализа пробу и драматически воскликнуло:

– Да мы, кажется, обнаружили… пыль!

После небольшой паузы я медленно повторил его наклон, но в другом направлении: к нижней широкой окантовке балбусового плаща. Провел по ней рукою, поднес ладонь поближе к глазам и с огорчением подтвердил:

– Она самая.

От подобной неслыханной дерзости господин Гнутий порядком оторопел и остался стоять с поднятой к багровому носу дланью, вдобавок заслонив своей серой тушей почти весь дверной проем. Толпившиеся за ним подчиненные не осмелились потревожить внезапный ступор своего начальства и лишь нестройно галдели за его окаменевшей спиной.

Мне пришлось взять инициативу на себя и любезным тоном предложить войти.

Балбус втянул губы, затем выпучил. Издал с их помощью громкое: «М-м-м-м-м-да-аа!» – ввиду натужного заикания мычащие согласные звуки намного превзошли по длительности гласное аканье. Сделал большой шаг вперед, резко остановился. Вперился в меня грозным взором трактирщика, подозревающего сильно пьющего клиента в неплатежеспособности. Поскольку негодный клиент почему-то не затрепетал от священного ужаса, в его сторону вытянули шею и шумно всосали ноздрями воздух. После чего зловеще прошипели:

– Мы чувствуем запах свежего перегара!

У меня на языке так и вертелись хорошие словечки для достойного ответа, но я промолчал. Как выяснилось, это тоже было ошибкой, ибо Тит немедленно перешел в наступление и за минуту вызаикал следующую фразу:

– М-м-м-молодой человек, я м-м-м-могу подать на вас ры-ры-ры… ра-ра-ра… Рр-рапорт!

– Ваше право, – вежливо согласился я, – но тогда извольте действовать строго по всей форме! Вызывайте подменного оператора, дежурный медицинский патруль и проводите официальное освидетельствование. Если оно не подтвердит наличие спирта в моей крови, то вам придется принести мне публичное извинение.

Несмотря на столь наглый блеф, я ничем не рисковал, ибо понимал, что Балбус не решится привести угрозу в исполнение. По причине, которую вкрадчиво озвучила неслышно подкравшаяся к нам Грациэлла:

– Господин Гнутий, а господин Гнутий… Позвольте заметить, что ваши люди едва держатся на ногах!

Тит уставился сначала на нее (оскорбленно), затем на своих пятерых мужчин – изучающе. Собственно говоря, изучать там было нечего: бравые «аварийные» молодцы все до единого находились в состоянии алкогольного опьянения средней степени тяжести. Привычном, как их промасленные комбинезоны.

– Ничего удивительного, – изрек, наконец, Балбус. – Мои люди устали! Они не рассиживают сутками на мягких диванах, как некоторые, а непрерывно двигаются! Приходят на помощь вот к таким, нерадивым, и в зной, и в холод! Климентий, сколько у нас сегодня было вызовов?

– И не сосчитаешь, начальничек, – старательно проговаривая каждый слог, ответил вислоусый опухший Климентий, моргая глазами, как заведенный. – Бригада прямо нарасхват! И на севере нужны, и на юге. И на востоке, и на западе…

Добросовестно перечислив основные стороны света, он попытался вспомнить дополнительные, не смог и заткнулся. Тит удовлетворенно покивал:

– Надеюсь, теперь в-в-в-вам всё понятно? Ну-с, ладно. С этим развязным юношей мы еще побеседуем при случае, а гры-гры-гры… Гр-ригорию Саблюнию на планерке непременно поставим на вид. Эй, парни! Живо проведите ры-ры-ры… рр-рыкогносцировку и займитесь делом! За старшего Парфений!

Пошатываясь и спотыкаясь, парни вяло разбрелись по весьма извилистым маршрутам. «Рекогносцировка по-гнутиевски» означала осмотр помещения на предмет выявления всего, что плохо лежит, с последующим незаметным утаскиванием. Судя по спокойному лицу Грации, на мало-мальски ценный улов ремонтным воришкам рассчитывать не приходилось.

Хотя, с другой стороны, очень даже возможно, что столь необходимый нам «блин» они спёрли из отопительного центра на улице Бутомия или на Юго-Западной – в итоге получается вполне логичный круговорот ворованных запчастей в городском хозяйстве. А украденное у нас поможет починить систему где-нибудь еще…

Балбус, потерявший ко мне интерес, принялся вовсю разглядывать наших дам, одна из которых весьма искусно строила из себя пай-девочку, а другая – пай-тетеньку. Снисходительно потрепав двумя пальцами Грациэллу по вспыхнувшей щечке, Тит переключил свое внимание на тихо стоявшую у фильтров Шурейру и поинтересовался, почему у той не обеспечено освещение солевого приямка.

Шушечка сразу же залопотала, запричитала, заныла… С несвойственной ей плаксивостью она принялась столь заунывно и нудно жаловаться на качество светильников в частности и на отсутствие их на складе вообще, что на нее замахали руками. Дождавшись тишины, двинулись было осматривать владения аппаратчицы, но в темноте одной ногой вляпались в мазутное пятно, другой запутались в проводах от агрегата для соединений-разъединений и поспешно вернулись на исходную позицию. К операторской.