Людмила Ермилова - Деревня Чудово, или Наказание для наблюдателя

– Ты отвечай людям-то, говори – «здравствуйте».

– Я их не помню, – равнодушно отреагировал Роберт.

– И что? – даже остановилась от удивления Рябкина. – Они, здороваясь, тебе уважение оказывают, и ты им тем же отвечай, у нас здесь так принято. Это в городе никому ни до кого дела нет, а здесь все друг другу как родные.

Варвара хотела ещё что-то объяснить постояльцу, но, видя его безразличие, безнадёжно махнула рукой и замолчала. Где ей было знать, что «Роберт» в первый раз с того момента, когда обнаружил себя стоящим на дороге перед автобусом, задумался и попытался понять, о чём говорит эта женщина. Он откуда-то знал значения всех слов, но с трудом осознавал их смысл. Он понимал, что такое родня, но не мог понять, почему должен считать родственниками незнакомых людей. Тут же возникли мысли о том: есть ли у него настоящие родственники, кто он, откуда и чего от него хотят эти незнакомые люди? То есть в его голове были одни вопросы и ни одного ответа на них. К тому же не проходило неприятное чувство бессилия и беспомощности. Вдруг он вспомнил человека, назвавшегося Аскольдом Тузиным, который требовал от него беспрекословного подчинения и каким-то образом погружал в состояние расслабляющей одури и забытья, где не надо было думать и искать ответов, а надо подчиняться чужой воле….

– Поднимайся по ступенькам, открывай дверь, входи, – услышал он слова того, кого велел слушаться Тузин, и вошёл в магазин.

За ним последовали Варвара с Ильёй. Среди нагромождения вещей Роберт не сразу заметил женщину, а когда заметил, то уже не мог отвести от неё глаз, чувствуя необъяснимую тягу к ней и понимая, что это – родственная душа.

– Здравствуйте, – сказал он и подошёл к продавщице, ожидая, что и она признает его за своего.

Но при виде Роберта в глазах красавицы лишь на миг зажглось любопытство и тут же погасло. Она вопросительно посмотрела на Варвару Игнатьевну.

– Вот новый наш постоялец, не подыщешь ли ему что-нибудь подходящее из одежды, а то его давеча на вокзале обокрали, – сказала Рябкина, почему-то неодобрительно глядя на расплывшуюся в профессиональной улыбке Василису.

– У Вас размер где-то 56? – спросила продавщица, более внимательно посмотрев на Роберта.

Тот смущённо молчал.

– Да не знает он, не помнит ничего! Видно, по голове сильно треснули, прежде чем ограбить, – пояснила Рябкина. – Ты уж сама подбери ему пару рубашек, спортивный костюм, джинсы и обувь летнюю, у тебя глаз-то намётанный.

– Такому высокому мужчине подобрать это всё будет нелегко, но я попробую, – кокетливо сказала Василиса, направляясь к полкам с одеждой.

Роберт смотрел на нее, и одолевавшая его сонная одурь понемногу отступала, он даже заинтересовался висящей на стене картой мира. Очертания континентов вызвали у него странные эмоции, он попробовал в них разобраться, но продавщица начала показывать выбранные вещи, и его внимание вновь переключилось на неё.

– Посмотрите вот это, – протянула она Роберту одежду и коробки с обувью, – примерочная за прилавком.

– Ты с ним иди, – обратилась Варвара к Илье, – проследи, чтобы всё подошло.

Клинин неохотно последовал к примерочной, которая находилась в дальнем углу магазина. Илью удивили установленное там огромное, от пола до потолка, зеркало и шикарная темно-синяя занавеска, усыпанная серебряными звёздами. Вернее, его удивили не они, а отражение в зеркале пациента Аскольда. Оно было каким-то расплывчатым, дрожащим и словно парило на фоне звёздного фона.

«Померещится же такая лажа, – изумился Клинин и, велев Роберту позвать его, когда тот переоденется, вышел из примерочной.

Роберт же, оказавшись один в малом пространстве, ограниченном огромным зеркалом, тоже удивился своему отражению в нём, но ещё больше тому, что откуда-то знает, как раздеваться, примерять одежду, выбирать из неё нужную. В то же время он постоянно думал о продавщице, пытался понять и не понимал, почему его тревожили взгляды Василисы, хотя её энергетика не была враждебной и не подавляла волю, как энергетика Тузина.

Несмотря на состояние потерянности, тревоги и непонимания происходящего, он «на автомате» померил рубашки, джинсы, спортивный костюм, обувь. Из обуви ему подошли лишь коричневые сандалии из кожзаменителя и резиновые шлёпанцы. Зато одежда была в самый раз. Правда, чувствовал он себя в ней скованно и неловко, но эти чувства были гораздо слабее его внутренних переживаний….

Роберт откинул занавеску перед Ильёй, который, покосившись на зеркало и не увидев в нём ничего странного, почему-то несказанно обрадовался этому обстоятельству. Он деловито попросил «гомункула» повернуться кругом, остался доволен его новым прикидом и повёл на «показ» к женщинам.

– Отлично сидит, как на Вас пошито! – довольно засвидетельствовала Василиса, разглаживая небольшую складочку на рубашке около ворота. Эти вещи из-за большого размера долго невостребованными у нас в магазине лежали и, наконец, пригодились.

Поглаживающая рука Василисы неожиданно вызвала в Роберте приятные, щекочущие ощущения. Обнаружилось, что чужая, инородная, как ему до сих пор казалось, телесная оболочка могла приносить удовольствие и сладостное волнение. Он понял, что этот враждебный, непонятный мир, от которого он ждал только подвоха и неприятностей, имеет и свои положительные стороны.

Роберт благодарно посмотрел на продавщицу, а та в ответ окинула его загадочным взглядом роковой женщины.

– Всё подошло, вот и хорошо, – сурово проговорила Рябкина, явно осуждая кокетство Василисы, – ты ему ещё носки и бельё подбери, да посчитай, сколько с нас.

Продавщица, умопомрачительно покачивая бёдрами, прошлась по рядам с полками, отбирая нужные вещи, а потом застучала костяшками на счётах и назвала сумму большую, чем Тузин предполагал потратить на Роберта. Илья, под одобрительные взгляды женщин, добавил свои деньги. Василиса упаковала в большой целлофановый пакет вместе с новыми вещами одежду Роберта, а он остался в джинсах и клетчатой рубашке.

– Отоварились и ладно, я этот пакет домой отнесу, а вы прямо в столовую идите, – скомандовала Варвара и потянула Илью и Роберта к выходу.

Роберту вовсе не хотелось уходить от очаровавшей его женщины. Непонятно откуда взявшиеся нежные слова и фразы возникали у него в голове, и неизвестно как, но он понимал, что их нельзя было сейчас произносить вслух. Постоянно оглядываясь на Василису, Роберт поплёлся к двери, а когда ушел, продавщица подошла к окну, задумчиво посмотрела ему вслед и, как будто отгоняя от себя ненужные, неуместные мысли, излишне усердно занялась восстановлением нарушенного порядка на полках с вещами.

Столовая, куда пришли Клинин с Робертом, оказалась светлой комнатой с десятком окон. Около каждого окна располагался прямоугольный стол, окруженный четырьмя стульями с плюшевыми мягкими сидениями. На столах, покрытых шуршащими накрахмаленными скатертями, лежали самодельные карточки с фамилиями. Илья быстро нашёл свою на столе, стоявшем в правом ряду недалеко от входа. Там же лежала карточка Аскольда, на которой от руки было приписано: «Роберт». Клинин и Роберт сели на свои места и вскоре к ним присоединился несколько запыхавшийся и взволнованный Тузин. Он окинул взглядом новую одежду подопечного и довольно кивнул Илье. Тот спросил, получилось ли дозвониться. Аскольд опять кивнул и тут же стал подробно рассказывать о шумах в трубке и постоянных перебоях в связи. Илья слушал не слишком внимательно, потому что в данный момент его больше интересовала сидевшая за соседним столом вместе с Аллой Владимировной и Зиновием Лизавета, которая с распущенными светлыми волосами была похожа на хорошенькую задумчивую русалочку. Также его внимание привлекли разместившиеся за столом напротив Дыбины и сидевший вместе с ними, уже без кейса, Игорь Гирин. Теперь он держался гораздо раскованнее и откровенно рассматривал присутствующих в комнате женщин. Как ни странно, наибольшего его интереса была удостоена Татьяна. Она переоделась в светлую майку и шорты, но, на взгляд Клинина, не стала от этого привлекательней и совершенно терялась в колоритной компании «альпинистов».