Антон Рундквист - III единство

– Трой, ты сейчас не очень занят?

– Вообще-то, Уолт, я ем и не возражал бы против того, чтобы меня не беспокоили, в то время как обжигающий, словно поцелуй таинственной и прекрасной незнакомки, расплавленный сыр из моего сэндвича сначала отправляется мне в рот, а через него по пищеводу, напоминающему главную автомагистраль Бостона, поступает к промежуточному пункту назначения в виде желудка, чтобы оказаться расщепленным, как атом в ядерном реакторе.

– Понимаю, Трой, и меньше всего хочу тебя отвлекать во время столь интимного и… сложного процесса, но, боюсь, мне требуются твои услуги.

– Какие услуги? – насторожился мой собеседник.

– Ну, ты же все еще частный детектив?

– Я вообще-то здесь под прикрытием, если понимаешь, о чем я говорю. – При этом Трой, не поворачивая головы, быстро окинул подозрительным взглядом все помещение, но, не обнаружив для себя никакой опасности, вновь сосредоточил свое внимание на недоеденном сэндвиче.

– Да, – сказал я, – ты – детектив, который притворяется сумасшедшим, считающим себя детективом.

– Именно, и буду признателен, если ты не будешь распространяться об этом на каждом углу, особенно теперь, когда я так близок к раскрытию местного заговора, что уже могу почувствовать едва уловимый, но все же явственный запах долгожданной победы.

– Хорошо, – пообещал я, – буду держать язык за зубами. И все же попрошу тебя мне помочь.

– Ладно, расскажи, в чем дело, и я посмотрю, смогу ли им заняться.

– Видишь ли, Трой, вчера я познакомился с девушкой во время предобеденной прогулки. Ростом она примерно в пять футов и три дюйма, одета была в светло-розовую больничную пижаму. У нее длинные русые волосы и синие глаза. Зовут ее Сэнди. Она сказала, что живет в восьмой палате, но когда я зашел к ней, то обнаружил, что эта палата необитаема и закрыта на ключ. Я опросил окружающих, не видел ли кто-нибудь эту девушку, но ни от кого не добился положительного ответа. Признаюсь, я в замешательстве. Мне очень нужно – нет, необходимо – отыскать Сэнди…

– Значит, – перебил меня Трой, – Сэнди – девушка невысокого роста с длинными русыми волосами и синими глазами. Что ж, постараюсь тебе помочь. В какой, ты сказал, палате она живет?

– В восьмой.

– Ага. что-нибудь еще тебе о ней известно?

– Э-э… – сомневаясь, стоит ли мне об этом упоминать, запнулся я. – Не знаю, важно это или нет, но она говорила, что является кем-то вроде экстрасенса, а ей не поверили и отправили сюда на лечение.

– Хм… знать диагноз тоже важно: если ее никто не вспомнит по другим приметам, то могут вспомнить по этой. Что-то еще?

– Вроде бы, это все.

– Хорошо, я посмотрю, что можно узнать об этой твоей загадочной девице.

– Спасибо, Трой.

Маловероятно, чтобы полоумный парень с бензоколонки действительно мог мне помочь, но попытка не пытка, тем более, после общения с ним я обрел некую уверенность, нехватку которой остро ощущал после вчерашнего разговора с доктором Шелби. Во всяком случае, я теперь был не одинок в поисках Сэнди, и это внушало надежду на благополучный исход дела. И пока Трой занимался расследованием, у меня появилась возможность как следует подготовиться к приему посетителей, ведь сегодня меня должна была навестить сестра.

Мне всегда было стыдно перед Линдой. Посудите сами: мы с сестрой довольно рано остались без попечения родителей, однако ее это лишь закалило, в то время как меня выбило из колеи практически на всю оставшуюся жизнь. Линда стала весьма преуспевающим дизайнером, у нее прекрасный муж Майк и замечательные дети – мои дорогие племянники Фрэнки и Салли. Я же никак не мог найти себя в жизни. Пребывания на одном рабочем месте по краткосрочности в моем случае уступали только моим же не столь многочисленным, но все как один бесперспективным романам. И хотя меня смело можно назвать знатоком в сфере бухгалтерского учета, все же мое неумение или, скорее, нежелание участвовать во всякого рода корпоративных интригах не способствовало карьерному росту. У меня никогда не было собственного автомобиля, как, впрочем, и дома: приходилось снимать квартиру то тут, то там. Единственное, что оставалось стабильным в моей жизни, кроме постоянных финансовых и личных неудач, так это дорогая сестра Линда, всегда готовая прийти мне на помощь и поддержать в трудную минуту. Она – тот единственный человек на всем земном шаре, которому я готов был отдать все, но которому при этом от меня не было нужно ровным счетом ничего. Наверно, мне должно было испытывать по отношению к ней чувство зависти, раз у нее все так хорошо, а у меня так себе, и, признаюсь, иногда был к этому близок, но в гораздо большей степени я ощущал неловкость, особенно тогда, когда мы всей семьей (преимущественно, ее семьей) собирались за одним столом на Рождество или День Благодарения, неловкость за то, что я – словно некое инородное тело, периодически вторгающееся в их устоявшуюся, счастливую жизнь и нарушающее царившую в остальное время идиллию. Разумеется, если рассказать об этом Линде, то она вряд ли со мной согласится, однако я точно знаю, что в глубине души она тоже это понимает.

А теперь представьте, какой стыд я испытывал всякий раз, когда сестра навещала меня в психушке. Казалось, это было самое глубокое дно, на которое человек, окончивший колледж, вообще способен был опуститься. Тем не менее, Линда не выказывала никаких признаков негодования, а, наоборот, в те дни была особенно приветлива и дружелюбна по отношению ко мне. Однако на сей раз на протяжении всего разговора, из которого я узнал об очередном повышении Майка, о зачислении Салли в частную школу, о победе Фрэнки в математической олимпиаде штата и о новых орхидеях тетушки Кларисс, с лица Линды не сходила тень озабоченности, не проявлявшейся ранее. Наконец, сестра все-таки решилась спросить:

– Уолт, у тебя точно все хорошо?

Уверен, доктор Шелби уже поведал ей о том, как я вчера якобы разговаривал сам с собой во время прогулки, и это, конечно же, не могло ее не взволновать.

– Да, у меня все хорошо, даже отлично, – сказал я, чтобы успокоить сестру.

– Просто доктор Шелби… – Когда сестра произнесла это имя, я понял, что угадал причину ее беспокойства. – Доктор Шелби сообщил мне о твоем странном поведении вчера.

– Это было всего лишь недоразумение, ничего страшного не произошло, – поспешил я заверить ее.

– Хорошо, если так. – неуверенно согласилась Линда. – Но. мне кажется, ты чем-то встревожен. Не расскажешь, что тебя беспокоит?

Черт, она видела меня насквозь! Что меня беспокоит? Ну, возможно, я схожу с ума вследствие общения с несуществующими девушками. Но это ерунда, сестренка, все будет о’кей, вот увидишь! М-да, так ответить я точно не мог. Одно мое пребывание в лечебнице причиняло Линде боль, и я не хотел доставлять ей еще больше страданий, признавшись в том, что окончательно слетел с катушек. Поэтому пришлось соврать и сестре тоже: