Андрей Кайгородов - Вибрирующая реальность. роман

– Я угощаю – Вазян похлопал по карману, в котором лежали деньги – все фигня, не грузись. Это Самсон так, не по злобе.

Гришу не нужно было долго уговаривать, он повеселел в один миг.

– Ладно уж – Гвоздев одобрительно улыбнулся – наливай, на халяву, как говорится, и уксус сладкий.

– Девушка – закричал Вазян и защелкал пальцем о палец.

На крик подошла официантка.

– Нашему другу тару и меню – подмигнул ей Вазян.

– Простите, что вам нужно? – недопоняла девушка.

– Ну, как что, рюмку для менеджера, стакан и меню.

– Хорошо – девушка улыбнулась и ушла.

Вскоре возвратилась вновь, поставила рюмку и стакан, поменяла пепельницу и положила перед Гришей меню.

Приятели выпили и закусили. Гриша уткнулся в перечень еды, а Вазян с Самсоном все еще продолжали спорить о своем, разговаривая на повышенных тонах и постоянно жестикулируя. Вскоре подошла официантка и мягко спросила у Гвоздева, готов ли он сделать заказ.

– Так – сглотнув слюну, произнес Гриша, водя пальцем по наименованию – вот эту солянку, три куска хлеба и пока все.

Девушка записала в блокнот и перевела свой услужливый взгляд на Самсона.

– Нам еще триста грамм того же – Самсон показал на хреновуху.

– Хорошо.

Пока официантка несла заказанное, приятели успели допить бодрящую настойку, выкурить по две сигареты и обсудить различные темы некасающиеся работы.

Девушка принесла заказ, вновь поменяла пепельницу и удалилась.

– Я люблю солянку – сладостно вздохнул Гриша, вытирая салфеткой ложку – Перед тем, как приехать в Москву, я думал, что солянка, это суп из кислой капусты с картошкой.

Гриша рассмеялся.

– А теперь куда не езжу, всюду солянку заказываю. У нас в поезде, в кафе-ресторане классную солянку делают. Когда домой еду к маме, ну и из дома тоже обязательно кушаю. Возьму грамм сто пятьдесят водки и под соляночку, вкуснотиша. Давайте, что ли, под горячее.

Они выпили, и Гриша жадно принялся есть суп, хлюпая и чавкая, бойко орудуя ложкой.

– Рассказывайте бабушке – ухмыльнулся Вазян – в паровозе, а хошь в каком, отродясь еды нормальной не бывало. Это то же самое, что пельмени в пельменной, а чебуреки в чебуречной покупать. Вот мы с женой пробовали варить солянку самостоятельно. Это другое дело, когда для себя, тут уж не скупишься. Там должно быть не менее пяти сортов разного мяса: курица, свинина, говядина, колбаса копченая и сосиски. А уж точно не ливер и печень в придачу с требухой, как меня накормили один раз в какой-то говно – кафешке. Я после этого, не к столу будь сказано, блевал ну и, короче полное отравление организма. Так вот, на чем это значит я остановился? Все это мясо варится. На сковороде отдельно обжаривается лук, отдельно морковь. Я не помню, но, по-моему, картошку туда не кладут.

– Конечно, не кладут – поддакнул Гриша, уплетая за обе щеки – хотя и с картошечкой тоже ничего. Просто разные рецепты.

– Нет, Гриша, то что ты называешь, все что угодно, но уже не солянка. В солянку еще идут каперсы, оливки или маслины, я в них не разбираюсь и лимон. А, забыл совсем, соленые огурцы. Но признаюсь вам, очень уж жирно получается.

– По деньгам? – усмехнулся Самсон.

– И по деньгам тоже – ответил Вазян – у меня желудок больной, поэтому и в армию не взяли.

– Что с желудком, язва? – поинтересовался Гриша.

– Нет, там куча всего, гастриты, панкреатиты и всякая лажа. Ни острое, ни жирное нельзя, но я ем. Врачиха сказала, нужно кушать меньше, но чаще, раз пять в день, небольшими порциями. Не всегда получается, но я стараюсь.

Самсон усмехнулся, закинул ногу на ногу и с издевкой произнес:

– Послушайте, Вазян, заболеваниями, которые вы назвали, страдают девяносто пять процентов населения нашей страны. Это не плоскостопие и не шизофрения, с этими недугами берут в армию. Там как раз и режим, и кашки. Гастриты лечатся на раз, два.

– А вот меня не взяли – напрягся Вазян – я не хочу раз, два. Я пацифист, если хочешь знать.

– Почему же не взяли-то, в стройбат всех берут, и пацифистов тоже? Там убивать никого не нужно, знай себе выкапывай и закапывай.

– У нас давно уже нет стройбата – заступился за Вазяна Гриша – его отменили типа бесплатная рабочая сила.

– А не хай отменили ваш стройбат, у нас есть связь, ЖДВ, это тот же стройбат, или зеков охранять. ВВ – Самсон шлепнул себя по плечу – виноват военкомат.

– Ты сам-то служил? – явно враждебно спросил Григорий – или москвичи, белая кость, голубая кровь им, как чукчам запрещают служить?

– Я бы попросил тут без намеков – ощетинился Самсон – ты ложки то салфетками научился протирать в столицах, или еще в своем мухосранске практиковал подобные аристократические замашки? Москвичи, если хочешь знать, такие же люди и службу несут справно, так что не надо тут грязи. Несчастная обездоленная провинция, блин, достали уже.

– Ладно, замнем – предложил Вазян – лучше выпьем за успех нашего предприятия.

Они допили еще один штоф и заказали другой. Потихоньку в ресторан стал подтягиваться народ. Гриша, будучи в состоянии крайнего опьянения вдруг вспомнил, о том, что должен доставить этих двух новых сотрудников домой.

– Все, все, хорош, по домам – пробормотал он, опрокинув рюмку на стол.

К ним в очередной раз подошла официантка, поменять пепельницу. Вазян попытался ее притянуть к себе.

– Мужчина, держите себя в руках, а то я охрану позову – возмутилась девушка.

Вазян начал было выступать, но Гриша резко оборвал его.

– Ша, рот закройте все. Пора до дому, до хаты. Девушка, посчитайте нас – заплетающимся языком обратился он к официантке.

– Раз, два, три – хихикнул пьяный Вазян – все просто я и так могу, без нее, а куда она ушла?

– За счетом она пошла.

Самсон казался самым трезвым из всей лихой троицы. Девушка принесла счет, положила на стол и ушла. Вазян долго изучал чек, возмущаясь и сквернословя, Штиц достал обозначенную сумму и положил в книжечку. Вазяна так развезло, что он никуда не хотел уходить из этого заведения, пока официантка лично не извинится перед ним. Гриша с одной стороны, Самсон с другой под руки подняли икающего Вазяна и поволокли на выход. Сделав два шага, Вазян забыл про официантку и стал горячо признаваться в любви попеременно, то Грише, то Самсону, сопровождая свои душевные излияния иками, приводящими к вздрагиванию всего тела. Самсон на эти любвеобильные экзерсисы лишь хмурился и молчал, Гриша же отвечал по-пацански, выражая братану уважуху, респект и все такое.

– Я забыл – заплетающимся языком произнес Вазян, не переставая икать.

– Что, что ты забыл?

Гриша держал приятеля за руку, чтобы тот не упал невзначай.

– Сходить на дорожку – вновь икнул Вазян.

– Вот, дорожка – указал Гриша рукой на кусты.