Вики Филдс - Заслуженное наказание. Истина

Тетя Энн посмотрела на меня с улыбкой, от которой стало еще больнее.

– Я хочу извиниться за свое поведение, – несмотря на искренность, голос звучал жестче и грубее, поэтому я перефразировала: – Мне действительно жаль, не знаю, что на меня нашло.

Я прочистила горло, ожидая вынесения вердикта. Тетя Энн продолжала пронзительно смотреть мне в глаза, от чего я почувствовала себя неуютно и еще более виновато. И почему я никогда раньше не замечала, что когда тетя Энн серьезна и смотрит на меня подобным взглядом она так сильно похожа на маму?

– Я вовсе не сержусь на тебя, Скай, – заверила она, и наваждение сразу же испарилось. Если во всех подряд буду видеть своих родителей, могу сойти с ума. Однажды это почти случилось – когда мы с Заком были в самолете и впереди себя я увидела мужчину похожего на моего отца. Целых десять секунд я была совершенно поражена, когда думала, что это он; в голове взрывались сотни тысяч мыслей словно фейерверки, сердцебиение участилось, кровь ударилась в виски, а потом этот мужчина совершенно неожиданно обернулся и мои фантазии разбились в дребезги.

Тетя Энн отложила кисть в сторону и нервно сжала пальцами фартук. Я сделала вид, что не замечаю, как дрожит ее голос и как блестят глаза.

– Я не знаю, как… я просто не знаю, как справиться со всем в одиночку, Скай… – тетя Энн избегала мне смотреть в глаза, но от этого я почти видела, как слезы наполняют ее глазницы до краев. – Сара была моей сестрой, заботилась обо мне всю жизнь, и лишь благодаря этому я стала той, кем являюсь. Только благодаря усилиям сестры, а теперь… как мне жить дальше, если я не увижу ее? Если мы больше не отметим ни один праздник?

Я ступила к тете Энн, и она сжала меня в крепких объятиях и спрятала лицо на моем плече. Я почувствовала обжигающее желание заплакать вместе с ней, настолько сильное, что на целую минуту замерла и затаила дыхание боясь моргнуть.

– Кто теперь будет слушать мои рассказы? А ты знаешь… твой папа единственный без страха пробовал мои кулинарные эксперименты… даже Билл этого не делает…

Было мучительно больно от сдерживаемых рыданий, я лишь открывала рот, пытаясь дышать, но не могла. Слезы сдавили горло и грудь; казалось кожа лопнет, и я просто умру на месте. Тетя в это время просипела сквозь смех:

– Это была на редкость ужасная еда… Сара отказалась ее есть, сказав, что хочет дожить до старости.

Теперь в школе совершенно другие правила. После того, как Ева Норвуд исчезла, школьным президентом стала ее заместитель Злобная-Ведьма-Лайла. Это прозвище придумала Эшли. Да, они больше не лучшие подруги – с тех самых пор, как мою кузину заперли в психушке. В школе вообще много чего изменилось. Или… все всегда было таким, каким кажется мне сейчас, просто я воспринимала все в светло-голубых тонах…

В перерыве между четвертым и пятым уроком вся наша компания – то есть я, Эшли и ее телохранитель (как я его называю) Иэн Грейсон, – отправились в школьное кафе, где расположились за столиком лузеров. Я так и называла его, потому что единственный человек, который мог мрачно отрезать: «Скай, у нас в школе нет стола лузеров!», – был мертв.

Со своего неудобного места я слышала, как Лайла сказала своей сводной сестре Джессике:

– Она что, вернулась? Разве ее не перевели в соседнюю школу, после смерти родителей?

Вау, ведьмы говорят обо мне, какой сюрприз.

– Нет, кажется ее на время весенних каникул сослали в какую-то глушь, – громко (чтобы я слышала) прошипела Джессика. – Смотри, как она похудела. И волосы посеклись, жуть!

Я равнодушно пила сок через трубочку, изучая конспекты, что достались мне от Евы. Я решила не выбрасывать конспекты, несмотря на то, что Дженни раскрыла правду о моем душителе, который преследовал меня в прошлом году.

– Эй, – зашипела Эшли, наклоняясь ко мне. Иэн со скрещенными на груди руками смотрел в окно и, наверное, задавался вопросом, когда можно будет уехать домой. Я могу его понять. – Ты что, не слышишь, что эти стервы говорят о тебе?

– Может это не обо мне, – я пожала плечами, не отрываясь от записей и одновременно делая огромный глоток через трубочку. Краем глаза заметила, как Эшли отшатнулась, словно я только что заговорила на мандаринском диалекте.

Эти психованные куклы в дорогих шмотках не смогут вывести меня из себя. А если это произойдет, им же будет хуже.

Эшли не собиралась так легко отступать:

– Эй, – нога в замшевой туфле легонько стукнула меня по колену, и я вскинула голову, чувствуя зародившуюся морщинку на переносице. – Когда они говорили обо мне гадости ты полезла в драку, а сейчас преспокойно пьешь свой сок.

– Он вкусный.

– Прекрати, Скай! – Эшли вскочила на ноги так стремительно, что стул с противным скрипом отъехал в сторону. Целую секунду девушка сверлила меня взбешенным взглядом, затем зашагала на своих высоченных каблуках к столику бывших подружек. Я растерянно глянула на Иэна, который уже смотрел на меня.

– Я же сказала: может быть они говорят не обо мне.

– Не бери в голову, – приглушенно ответил Иэн, – она в последнее время сходит с ума.

Должно быть Иэну виднее – он всегда рядом с Эшли, словно ее тень или телохранитель. Они не друзья и не влюбленные – странная парочка. Ни разу не видела, чтобы они держались за руки или обнимались. Не слышала, чтобы они подшучивали друг над другом. Они даже почти не разговаривают, но всегда вместе, как две стороны одной медали.

– Слушай сюда, дорогая подруга, – резкий голос Эшли вырвал меня из размышлений и заставил подняться на ноги и отделиться от столика, чтобы предупредить драку, которая не должна была начаться из-за меня.

Я не была бы против прибегнуть к насилию, чтобы заставить ведьм прекратить распускать обо мне слухи, вот только мама с папой не были бы в восторге от подобного поведения; они бы взбесились, и папа тотчас заявил бы: «Скай, если продолжишь в том же духе, все лето будешь спать в казарме с вонючими носками».

Иэн не спешил на помощь: во-первых, потому что привык, что Эшли сопутствуют неприятности, во-вторых, думал, что данная ситуация не требует его вмешательства. Он просто не знает, на что способны эти сумасшедшие девчонки. Я знала, поэтому уже репетировала в своей голове успокоительную речь. Делала то, что год назад делала Дженни – это она успокоительно бормотала мне в затылок: «не обращай на этих тупиц внимания, они того не заслуживают». Теперь я на месте Дженни, а Эшли на моем; я взяла ее за локоть:

– Идем. Тебе стоит держать себя в руках.

– Вот именно, – с иронией протянула Лайла. С ума сойти, а ведь они были лучшими подружками. Кроме того, она что не понимает, что сейчас провоцирует мою кузину на жестокость? – Ты всегда была жуткой стервой, и даже теперь смеешь задирать нос? Ты теперь никто, Эшли, поэтому не жди, что все начнут преклоняться перед тобой. Ты никто.