Василий Фомин - Легенда о царице. Часть первая. Явление народу египетскому

– Еще бы! Конечно, помню! – с готовностью согласился вестник и добавил, – Помню довольно хорошо, но смутно. Зато я знаю песню Уны. Ну, ту, где про благополучное возвращенье войска.

– Да, тот парень знал, как с варварами разговаривать. Ну, и что из этого вышло? А вышла полная хренатень! Понагнали их тогда, в то время, видимо-невидимо. Ну, думали, теперь легче будет – не станут на государственные работы дергать, налоги снизят, долги простят или уж хотя бы в рабство долговое отменят. Ага! Щас! Черных сначала стали брать в стражники. Но это хрен с ними – кому нужно, пусть берет, если нравится. Однако, чем дальше, тем краше. Двадцать лет назад на земле работали роме, и это была их земля, или арендовали у храмов или у имеров. Теперь ни храмовых, ни царских земледельцев нет – сплошь черных и белобрысых посадили. Ну конечно, им-то платить не обязательно! Так мало того, владетельные господа у свободных землепашцев наделы поотбирали, и отгадай, попробуй – кого туда посадили? Ну, догадался? Но самое веселое, что их теперь судейские берут в сборщики налога, налоги собирать. Они уже вроде надсмотрщиков, стоит такая, рожа губастая, с дубиной и вроде как спрашивает – ну, кто кого победил? Услышав такое, они сюда безо всякой войны сюда повалили. У них ведь там, кроме саранчи, жрать нечего.

– Слушай, друг Энеджеб, а тебе-то какая разница, кто тебя дубиной окучивает, черный, желтый, белый или чистокровный краснокожий египтянин?

– Еще чего! Есть мне разница. Окучивать они меня будут! Я их вон сам сегодня окучил. И еще буду окучивать! Нет, как это нет разницы? Ты что говоришь такое, друг? Ну, от тебя я этого не ожидал! Еще, гамадрил тебя заешь, есть какая разница! Свой-то тоже, конечно, может палкой охерачить, но, он-то это по-службе, а не со зла. Свой, иногда, если что заметит лишнее, то и смолчит. А эти? Запомни друг, техенну и кушиты и всяческие, там хентиу… тьфу, выговорить противно! – лупят правоверного роме с радостью, ибо ненавидят нас, как гиена льва.

– Вот, интересно, за чтоб это им вас ненавидеть? – фыркнул в кружку странник.

– Да за все! – не захотел почувствовать иронии прямодушный кузнец. – За то, что победили, за то, что всегда побеждали вонючек черно… э… жопых! За то, что живем во сто раз богаче, за то, что молимся не истуканам деревянным, а…

– Истуканам каменным…

– Да, подожди ты! – собеседник шлепнул ладонью по кувшину, за малым не разбил и внимательно посмотрел на собутыльника – Как может говорить так правоверный роме? Мы молимся не истуканам, а истинным богам!

– Глубже надо смотреть. В самый центр социальной язвы. И проявлять толерантность.

– Слышь, прекрати материться за столом и не перебивай меня! – разошелся политически подкованный кузнец. – Я тебе так скажу: при владыке, ушедшем на Запад, простому человеку хорошо жилось, ну если конечно, руки не из жопы росли. Опять же, хочешь сына в школу отдать, пожалуйста – хоть ты будь пастух, хоть ты будь рыбак, хоть казначей бога. Все дети будут рядом сидеть и письму обучаться, законам там всяким и премудростям. И там уж жрецы смотрели, кто способности выказал большие. Никогда не оставляли в храмах неучей ленивых. Богатство богатством, происхождение – само собой, но способности и ум тоже значение имели! Не меньшее чем богатство и происхождение вельможное! Вот тот же Уна знаешь с чего начал? Вообще ни с чего! А стал начальником Врат Юга. Это тебе, знаешь, не кошка насрала. А почему? Образование было бесплатное! Ничего не платили, – лишь корми сам своего ребенка или плати за кормление, малую сумму. Нет, что ты не говори, при прошлом владыке порядок был, да будет жизнь его среди полей Иалу счастлива и изобильна.

– А мне говорили, что в последние годы старикан уже того… ну, не тот уже был. Шутка ли – век прожить!

– А ты, дружище, в рожу тому плюнь, кто так говорит! Владыка наш воистину богом был на земле и отцом для нас всех, потому и прожил ровно век. И я его уважаю! – рубанул рукой воздух кузнец. – А если кто, из им возвеличенных, оказался гиеной вонючей, так он в том не виноват.

– Дежа вю, друг Энеджеб, – с улыбкой произнес странник

– Чего? Опять ты выражаешься!

– Да я говорю, что все это когда-то было, может, наоборот, будет, раз уж сейчас это есть. Короче, я об этом уже от кого-то и где-то слышал.

– Конечно, будет, – уверенно пообещал кузнец, – еще и не то будет. А слышать ты это мог везде: походи по городу да послушай – еще и не то услышишь. Сам только не болтай, а то бога Ра помянуть не успеешь, как окажешься с драной задницей и в каменоломне, если не чего похуже. Не-ет, раньше такого не было!

– Верю, друг, верю. И насчет драной задницы и насчет – то ли еще будет. Что будет – попробуем изменить, а свою задницу – сберечь, она у нас – самое дорогое место после Шу, Аху, Ку и Би. Однако смотри-ка, Небесный охотник уже полностью вышел из Ахета; пора бы нам на отдых, тебе же завтра работать. – озаботился странник.

– Э-э, брат, да ты совсем на чужбине замотался – завтра выходной! Впрочем, и вправду пора дать людям отдохнуть.

Выйдя на темную улицу, собутыльники потянулись, вдохнули полной грудью и вестник предложил, прижимая к груди кувшин с пивом:

– А давай-ка грянем, нашу, египетскую народную, про удальца Уну.

Они обнялись и слегка пошатываясь, двинулись вниз по улице, а в ночное небо, укрывающее Дом души Птаха взлетела старинная боевая песня:

(текст стихов подлинный)

Великий Храм, мощный Бык Черной Земли, Высокие Врата, повелитель Двух Земель Гор, сын Ра, в каменной неподвижности сидела на троне из черного гренадила, поставленного на алебастровый ступенчатый постамент.

(Это не тот алебастр, что ныне, через пять тысячь лет, используется для ремонта, а абсолютно другой материал. Это полупрозрачный кальцит телесного цвета и смотрится он, как драгоценный камень. Владыки Египта, дарили своим лучшим слугам глыбу кальцита на саркофаг).

С последним лучом красного диска Атума, ушедшего на запад в пучины Дуата, и темнотой, пришедшей из восточной пустыни, закончились многочисленные обязанности владыки Черной Земли.