Константин Каронцев - Ведьма портного. Реальность из снов

– Сожалею Дэвид. Есть кое-что сильнее меня – твоя гордыня. Прости.

И утомленно улыбнувшись, вышла из салона. Она направилась творить совместную симфонию тишины к Вирджинии. К утру, их спальня не озарилась ее приходом. А с потолка всю ночь раздавалось мрачное гудение и снег в городе истово обволакивал крыши домов и улицы. Что-то тяжелое и негативное как вакуум накрывало атмосферу. Трамваи встали, люди увязали в сугробах. Дэвид, так и не заснув, сидел в гостиной и над ним довлело чувство, что фантом добра этой ночью навсегда покинул их город. В морозной синеве гора Астарот еще четче выделялась вдали и ее пик обреченно врезался в облачные покрова. В церквях застыли языки колоколов. И лишь в каменном, но обветшалом здании, именуемом «консерваторией», музыканты, в числе коих были и побывавшие в доме у Трайдов, с пылкостью разучивали новый симфонический опус. Они выжигали ноты музицируя с помощью своих инструментов. Позади них, разместился хор. Задор и вакханалия витали в репетиционном зале. А на постаменте всем руководила Вирджиния. Ее новая симфония должна была открыть врата в царство теней.

Дэвид за ночь растерял всю браваду. Непонятный страх впитался в его сознание и ему казалось, что под утро растворилась не ночь, а целое столетие. Что-то в недрах его духовного содержания надломилось и треснуло. Теперь он осознавал, что своей кажущейся шалостью, он переступил черту дозволенности. Оскорбил наглыми речами жену и таким образом ее потерял, неизвестно на время или навсегда, но теперь нужно было отыскать ее за образовавшейся чертой дозволенности. Но где она? В доме ее не было. Верхняя одежда висела на месте. Стоя перед вешалкой, покусывая в раздумье кулак, он неожиданно для себя сорвался с места и кинулся вглубь коридора, и бегом поднявшись по лестнице, принялся стучать в дверь к соседке. Гудение сменилось тишиной. Он застучал еще рьянее, выкрикивая то имя жены, то имя соседки. Могильное безмолвие проникало в него и душа чуть ли не вырывалась из тела, от заполнявшей и обжигающей нутро оболочки. Уже находясь вне себя, он навалился на шаткую деревянную дверь и принялся выбивать ее плечом. Через пару минут, хлипкий замок подался напору, и Дэвид ворвался в жилье Вирджинии. То, что он увидел, разглядев в блеклом утреннем свете, потрясло его. Обстановка полностью было копией их жилища, их гостиную и спальню будто перенесли сюда и лишь на месте их совместного ложа стоял лакированный черный рояль. Крышка и бока инструмента были украшены тематическими сценами ада. Клавиши вспыхивали тревожным и одновременно манящим огнем. Дэвид подошел ближе и услышал звук, напоминающий потрескивание костра. Он исходил не от рояля. Оборачиваясь в поисках источника звучания, он заметил на стенах фотографии в рамках. Такие же висели у них внизу, изображая случайных людей или пейзажи. Здесь же каждая фотография оживляла запечатленных людей и природу, обволакивая их огненными языками пламени и уничтожая под человеческие стоны и бушевавшие ветра. Вот изображена компания игроков в покер, играющих на деньги, с запечатленными различными эмоциями, от восторга до ярости. Их постепенно накрывала волна огня, пожирая изнутри фотографию. Женщина, сидевшая в ресторане и с жадностью поглощавшая разнообразные яства, исчезала в огненном пламени. Изображение мужчины, крадущего у женщины деньги из сумочки, вместе с ней стремительно обугливалось. Избивающий ребенка школьный учитель, сгорал медленно, пузырясь на снимке. Надменного вида актер, свысока поглядывал на своих поклонников, превращаясь под стихией жара, в пустоту. Десятки снимков догорали на стенах, чтобы затем, вновь восстановиться подобно Фениксу и начать гореть снова.

Дэвиду становилось невыносимо от созерцания человеческих пороков и казней. Уменьшенные копии людей, подогнанных под фотографические рамки, как марионетки оживали по нескольку раз и умирали. От них веяло ужасом и напряжением и он едва не сорвался, чтобы начать сдирать снимки, но резко остановился, заметив фотографии с его изображением и Эннабел. Сделанные в фотоателье и рядом с домом, они не пылали огнем, и не оживали. Но были окружены ангелами в испачканных сажей лицами и лохмотьях.

Их было несколько с поломанными крыльями и выпирающими из-под остатков одежды костями. Один из них с вытекшим правым глазом сидел на плече у Эннабел, а другой, устремив хищный взор ввысь, цепко обнимал за плечи Дэвида. Судорожно дыша с исказившимся от ужаса лицом, он стоял и ошеломленно покачивал головой, до тех пор, пока у него не вырвалось:

– Силы небесные, кто эти чудовища?

Неожиданно его погорелый спутник оживился и, посмотрев на него, язвительно проскрипел:

– Хе-хе, тебе не нравится сущность твоей души? Ну и правильно, голубчик! Мы – сами по себе, а ты непонятно где. – И демонический смех громогласно наполнил всю комнату. Дэвид стал отступать к выходу, под удары литавр, раздававшихся из-под крышки рояля. Вновь таинственное гудение стало обволакивать помещения и, выскочив из комнат Вирджинии, он в паническом состоянии бросился вниз. Там он наткнулся на миссис Левсон, помощницу жены. Она испуганно вскрикнула, увидев написанный на его лице ужас.

– Мистер Трайд!

Он схватил ее и пробормотал:

– Миссис Левсон, я – моральный преступник! Из-за моих черных мыслей я сам погасил благодатный свет в нашей общей с Эннабел судьбе. Но может еще не поздно?

Она под давлением его вырывающейся сумбурности, съежилась и попробовала вырваться. Но он сам отступил к гостиной и резко повернувшись, спросил:

– А вы слышите гудение, раздающееся из комнаты соседки?

– Везде тихо, мистер Трайд. – Жалея его потерянность, пролепетала миссис Левсон. – Я не могу найти вашу жену. В салоне уже столько клиенток набралось, ее жаждут видеть. Вы не знаете, где она?

Он взялся за голову и, простонав, прошептал: «мои обиды, подозрения превратились в крепость и привели меня в тупик». Миссис Левсон подумала о том, что надо позвать на помощь доктора, вид Дэвида ей абсолютно не понравился. А он тем временем обратив взор на заснеженную улицу, и лихорадочно обдумывая что-то, спросил:

– А вы не видели мисс Вирджинию? Эту разнузданную дамочку, любящую иногда появиться в обнаженном виде?

Такая неожиданная характеристика о скромной и воспитанной соседки супругов Трайд, поразила бедную женщину, ставшую коситься на входную дверь с намерением все же пойти на поиски доктора. Ей было непонятно что сознание Дэвида хоть и затуманено, зато подсознание ярко оживлено в виде попытки найти правильный путь к восстановлению отношений с Эннабел. Он, не услышав ответа, вздохнул и стал надевать верхнюю одежду.