Константин Каронцев - Ведьма портного. Реальность из снов

– Значит, не видели. – Сказал он. – Пойду, прогуляюсь, миссис Левсон.

Спокойные нотки услышанные в его тоне, немного успокоили и саму миссис Левсон, и она обратилась ему вслед со словами:

– Там сплошные сугробы, мистер Трайд. Будьте осторожны. А по поводу мисс Вирджинии, то тут и гадать не нужно где она находиться. Она как всегда у себя в консерватории.

Остановившись перед открытой дверью и обдаваемый северным ветром, он оживился и, поблагодарив миссис Левсон бросился в сторону консерватории.

Она озабоченно покачала головой, а затем, спохватившись, крикнула:

– Мистер Трайд, так, где же все-таки ваша жена?

Но он ее не услышал. В ответ раздался усиленный вой ветра и она поспешила закрыть дверь.

Снег тяжелой пеленой накрыл город, и сотни дворников вышли на улицы расчищать небесный покров. Дэвид пробирался пешком в сторону консерватории, находившейся в тридцати минутах ходьбы от их дома. Но под гвалт ветра, через декабрьские осадки, обуянный мыслями и страстью, он добрался до места лишь через час. Открыв тяжелую дверь храма музыки, он попал в полуосвещенный вестибюль, где царила торжественная атмосфера высшей сферы человеческих душ. Величественные лампы своим светом распространяли таинство творения, а узорная широкая белокаменная лестница манила подняться на второй этаж, откуда приглушенно слышались долетавшие обрывки музыки. Недалеко от лестницы, расположившись на банкетках, сидели знакомые Дэвиду музыканты, игравшие недавно в его доме. Они о чем-то шутили, а скрипач, подливая в чарки какой-то напиток, без сомнения находился в центре внимания, ибо он был зачинщиком веселого смеха. Бросив в сторону парадной двери взгляд, они увидели заснеженного и взбудораженного Дэвида. И все внимание обратили на него.

– Мистер Трайд, – широко раскинув руки, приветствовал скрипач. – Вы вновь у нас? Достойное продолжение, весьма и весьма. Опять пришли заказать нас на исполнение мелодии развода? А жаль, а жаль, это уже не достойно. При такой жене как ваша, мистер Трайд, не разводиться надо, а укреплять брак. Но как звучит слово «брак», верно-верно скрытый смысл в этом есть. Эх, иногда я завидую таким людям, как вы, мистер Трайд, очень-очень.

Он утомленно улыбнулся и сказал:

– Нет, милостивый мистер Райдер, не собираюсь я разводиться со своей супругой.

– Потрясающе! – ахнул скрипач под одобрение остальных. – Вы поумнели, факт есть факт.

– Надеюсь, – поспешно прервал его слова, Дэвид. – Скажите, мисс Вирджиния здесь? Не помню ее фамилию, но она…

– Отвратительно и аморально, мистер Трайд. – Цокая языком, перебил скрипач. – Значит, так вы укрепляете брак, ища встреч с мисс Фрайтен? А что скажет ваша супруга?

У Дэвида не было желания и сил объяснять и тем более оправдывать свое стремление увидеть Вирджинию. Раз он не мог найти Эннабел, оставалась надежда, что соседка объяснит ему что происходит или, по крайней мере, он потребует от нее объяснений.

– Мне нужно с ней поговорить, а для чего и зачем, я полагаю, не должно вас касаться, мистер Райдер. – Довольно резко ответил он. Но скрипач не обиделся и, рассмеявшись, сказал:

– Пусть так, добродушный мистер Трайд. Да я вам скажу, где находится мисс Фрайтен, так-так. А постойте, я тут анекдот вспомнил.

– Мистер Райдер!

– Он короткий, но поучительный. А вдруг и вам пригодится? – Скрипач окинул взором своих смеющихся коллег и начал:

– Некий богач, купаясь в роскоши, скупая дорогие квартиры, автомобили и наручные часы, полагал, что после смерти попадет в рай за свое стремление посредством роскоши облагородить свою жизнь. И вот он умирает и его душа прытким шагом направляется к вратам рая, где его встречает апостол Павел.

«Извини дружище, – с сожалением говорит он богачу. – Но в рай тебя я пустить не могу».

«Почему? – восклицает богач. – Я же и о вас думал!»

«А мы о тебе и не думали в силу того, что за тебя ад заплатил».

И он, отпив из чарки непонятный напиток, захохотал с остальными. Дэвид с гримасой непонимания, нетерпеливо повторил свой вопрос:

– Где мисс Вирджиния Фрайтен?

Скрипач, беря в руки скрипку, вздохнул и ответил:

– Ну вы, по-моему и не богач, а душа все туда же рвется. Мисс Фрайтен в главной зале. Пока у нас перерыв, она музицирует на рояле.

Дэвид стремительно рванулся по лестнице и, подбежав к массивным дверям главного концертного зала, распахнул их.

Он никогда здесь раньше не был и его взору предстал гранитно-зеленый ярко освещенный зал. Полновесные колонны в кремовых тонах по бокам, окружали многочисленные ряды белоснежных кресел. Кристальные фешенебельные люстры отдавали приятным светом, широко освещая пространство. На стенах амфитеатра красовались портреты композиторов. Потаенной и благодатной атмосферой был пропитан зал, где главное внимание было приковано к полуовальной сцене. Расставленные стулья и пюпитры c инструментами, покинутые на время музыкантами заполняли ее. Но сейчас не было ни их, ни хора, а за белым роялем, стоящим у левого края сцены сидела Вирджиния, извлекая из клавиш фантазию-экспромт Шопена. Она вся была поглощена своим исполнением, сливаясь воедино в пассажные волны нот. Черное длинное одеяние, в которое она облачилась, не отделяло ее от цвета рояля, и лишь белизна лица и рук бледно отражалось издали.

Дэвид направился к ней медленно. Стремясь выведать у нее информацию о местопребывании жены, он – охваченный смелостью, по всей видимости, растерял ее, пока взбегал по лестнице. И теперь, видя Вирджинию воочию, почувствовал необъяснимый страх и бесполезность своего визита сюда. От нее веяло чем-то отталкивающим и опасным для него и он, практически волоча ноги к сцене, на всякий случай оглянулся назад, дабы убедиться, что дверь открыта. Увлеченный этим, он наткнулся на кресло в первом ряду и остановился. С опаской глядя на нее, ускоренно вздыхая, он все же решился и окликнул ее:

– Мисс Фрайтен!

Та от его голоса, внесшего диссонанс в музыкальный водопад, не глядя на него, резко ударила кулаками по клавишам. Звучание расстроенных аккордов стрелообразно унеслось в зал. Положив руки на крышку инструмента, она цепко устремила на него свой взгляд. От этого холодного и прожигающего взора, внутри что-то в нем сотряслось. Пренебрежительно смотрела она на него и на ее лицо легла печать ухмылки. Оба молчали, он с выжиданием, она с высокомерием. Наконец она произнесла:

– Перед тем как ко мне обратиться, такие как ты должны встать на колени.

После такого ультиматума, он окончательно растерял все слова и отступил назад. Ее ухмылка превращалась в ледяное презрение. Вновь наткнувшись на кресло, он решился задать вопрос и пробормотал: