Гореликова - Дурная кровь

– КилОметров восемь.

– Там по лесу можно спрямить, короче будет, – подсказала вторая.

Сергей заметил, что белоплаточная тетка была более общительной.

– Во-он там ложбинка будет, там и спуститесь на поляночку, а от нее левей держитесь и все вперед и вперед. Так на шоссе и выйдете.

Зеленая молчала, с сомнением поглядывая на всклокоченного Леху. Поймав взгляд, тот пригладил волосы и спросил:

– Сколько идти?

– Километра четыре будет, – ответила белая.

Но зеленая засомневалась.

– А не поболе?

– Ну, может, поболе, – легко согласилась ее товарка. – Километров пять, значит. Вы быстро дойдете, – пообещала она.

– Там точно попутки ездят? – еще раз уточнил Сергей.

– Конечно, ездят. Это ж центральное шоссе! Там прям до Шилеги и доедете.

– Пошли! – поднялся Лешка.

– Куда пошли? Ты понял, куда идти?

– Чего тут не понять? До ложбинки, а там левей и прямо. За час дойдем?

– Дойдете, дойдете, – закивали женщины.

Ребята встали.

– Ну, спасибо вам, – попрощался Сергей.

– Не за что! А товарищ твой пусть лист на лоб приложит, вон, синяк какой растет! – И белоплаточная рассмеялась.

Она была не только разговорчива, но и смешлива.

***

Идти по лесу было легко и приятно. В воздухе разливался запах нагретых сосен, где-то в отдалении раздавался крик кукушки. На севере кукушки кричат не «ку-ку», а «ук-ук», и сколько Сергей ни вслушивался, слога никак не переставлялись.

– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? – спросил Леха. Настроение у него было прекрасным, как будто он выспался на свежем воздухе, а не в свинском состоянии колотился головой об автобусное стекло.

Кукушка, до этого куковавшая без умолку, вдруг поперхнулась, и последнее «ук» получилось совсем глухим. В лесу стало необычно тихо.

Леха рассмеялся.

– Мне Ленка, знаешь, что сказала? Что кукушка утром кукует столько раз, сколько осталось жить, а после обеда – сколько лет еще не женишься.

– Вот-вот! Обед уже прошел, так что жениться тебе, Леха, в этом году.

– Как это прошел? Мы же с утра ничего не ели!

– Значит, тебе в этом году придется помереть.

– Я даже дату знаю – сегодня вечером. Или, крайний срок завтра. И убийца уже известен. Представляешь, что с нами Бутьев сделает за сегодняшнее приключение?

– Представляю, – поежился Сергей. – Поэтому предлагаю ознакомить его с укороченной версией. Скажем, что просто автобусы перепутали, а про то, что напились, умолчим. Тем более, мы протрезвеем, пока доберемся до базы. Прогулки по лесу, знаешь ли, бодрят.

– Ну, не знаю, не знаю, бодрый ты наш. В комитет комсомола Бутьев, конечно, телегу писать не будет, а вот практику может и не зачесть.

На пару минут друзья погрустнели, только день выдался слишком уж хорошим. Высоко над головами качались верхушки сосен и елей, через которые проглядывало яркое небо. Подлеска почти не было, идти было легко. Ноги пружинили, опьянение прошло, и осталось только веселое желание шагать и шагать по такому чудесному лесу.

Тем более они шли через заросли черники, периодически наклоняясь и зачерпывая пригоршни зеленоватых, еще не совсем спелых ягод. Синяк на Лехином лбу расцветал прямо на глазах.

– Интересно, стекло в автобусе не треснуло? – беззлобно поддел Сергей.

Подорожника они, разумеется, не нашли, Лешка только потер лоб ладонью, на чем лечение и закончилось.

– Смотри! – Лешка тихонько подпихнул Сергея в бок. Тот обернулся и увидел глухарку, сидящую метров в двадцати от них.

– Сейчас бы ружье, – шепотом сказал Сергей, – добыли бы точно.

Глухарка безмятежно поглядывала по сторонам красноватыми бусинками глаз, и только, когда люди приблизились почти вплотную, нехотя подпрыгнула и взлетела на ближайшую сосну. Сергей поднял шишку и запустил в птицу. Та недовольно захлопала крыльями и улетела. На землю медленно опустилось длинное рябое перо.

– Вот дурная птица!

– Курица, одним словом, – подытожил Сергей, – да еще непуганая.

Они шли и разговаривали без умолку. Обсудили все – и причину опоздания, которую расскажут Бутьеву, и повторную вылазку в Шилегу для звонка Валерке, чтобы узнать, как он доехал после таких проводов, и отчет по практике, и девчонок из группы.

Только через час, если не больше, сообразили, что на полянку до сих пор не вышли.

Полянки или опушки, или про что им там объясняли разноцветные тетки, не было. Сколько, те говорили, километров? Пять? Нет, это всего – до шоссе. А на полпути должна быть поляна, откуда держать надо левее… или правее?

Сергей с Лехой остановились и огляделись. Сверились по солнцу – похоже, идут правильно, а если чуть и скосили, то самую малость. Наверняка отсюда до шоссе рукой подать. Тетки сказали пять километров? Ну, пусть шесть. Или даже семь. Восемь, в конце концов. Местные всегда приуменьшают. Все равно – рукой подать. Вообще, с местными трудно общаться. Вроде бы всю жизнь в лесу прожили, а соседних деревень не знают. Типичная крестьянская психология, тридцать километров в сторону – и все, терра инкогнита, почти как Африка.

Они присели на упавшую сосну и закурили. В животах урчало. Выкурив по сигарете, встали и пошли дальше.

***

Они все шли и шли.

Лес изменился. Появился подлесок, почва стала болотистой, похоже, они приближались к реке. Какие там пять километров – отмахали все десять! У Сергея учетный маршрут был пятнадцать километров, и он научился ощущать расстояния.

То, что заблудились, поняли одновременно. И одновременно испугались. Через несколько часов начнет темнеть, а каково будет провести ночь в тайге? Без оружия, в одних только штормовках. Тайга – это не только птицы на маршруте, это еще и хищники. Лисицы, волки, рыси. И медведи. Около их базы жил медведь. Однажды студенты видели, как зверь ломился сквозь кусты позади хозблока. Девчонки завопили, и медведь, испугавшись шума, убежал. Но это было днем, около жилья. А если ночью?

Они прибавили шаг. Надо скорей выходить к реке и по ней добираться до ближайшей деревни.

Растительность стала гораздо гуще, временами они с трудом продирались сквозь кустарник. Появились комары, крупные, как птеродактили. Они подняли воротники штормовок, чтобы защитить шею, и молча и яростно перли напролом. Только отплевывались, когда особо наглый комар садился на лицо.

Спустились по небольшому склону, и пошли по оврагу, дно которого было затянуто жидким илом. Под ногами хлюпало, кеды быстро промокли. Впереди явственно слышался шум воды.

Еще один рывок сквозь сплетенные ветви ивы и комариную тучу – и вот она, река. Течет себе спокойненько в низких болотистых берегах.

Они напрягали слух, пытаясь уловить шум трассы, но безрезультатно. Комариный звон, плеск воды и все. Тишина, не оскверненная присутствием человека – медленная вода, влажный воздух и легкий аромат прибрежных трав.