Гореликова - Дурная кровь

– Хозяйке, – поправил Сергей.

– По фигу! Что-то не нравится мне здесь, – Леха огляделся.

Поверх покосившегося забора виднелась крыша соседнего дома, такого же неприглядного и грязного.

– У тебя есть другой выбор?

– Нет.

– Ну, тогда и не жужжи. Денег им дадим за ночлег?

– Они вроде и без денег были согласны. А нам, если сейчас все отдадим, а потом все-таки доберемся до шоссе, нечем будет с шофером расплачиваться.

– Думаешь, даром не подвезут?

– Что-то я перестал верить в людское бескорыстие. Особенно глядя на этого малахольного Витька и милейшую Анну Степановну.

– Егоровну.

– Без разницы, – отмахнулся Сергей.

– Вот ведь филосОф. Не надо по одному факту обобщать.

– Во-первых, не по одному, а по двум. А во-вторых…

Пикироваться они могли до бесконечности, но тут Сергей, заметив рядом с собой старуху, замер на полуслове. Нет, она не подкралась незаметно, просто – очутилась рядом. Материализовалась, возникла из ниоткуда.

– Ну, гости незваные, прошу в дом! – приказала старуха.

***

Старухина изба состояла из одной комнаты, низкой и пустой, без полатей и перегородок. Русская печка, стол со стульями в центре, дальний угол, занавешенный ситцевой простыней – вот и вся обстановка.

Закат угасал, и по углам сгущался сумрак, и только из-за печной дверцы вырывался красно-желтый огонь – там яростно горели дрова.

«Хорошо, тепло и безопасно, – подумал Сергей. – Не то, что в лесу».

– Заходите, гости, располагайтесь.

– Бабушка, попить не дадите? – попросил Лешка.

– Тоже мне, внучек нашелся! Анна Егоровна я.

– Простите, пожалуйста, Анна Егоровна. Не будете ли вы так любезны угостить нас стаканчиком водички? – Лешка церемонно склонил голову.

– Ох, и разговорчивые гости мне достались, – покачала головой старуха. – Ладно, сейчас принесу, – и пошла в сени.

Сергей прошелся по комнате, разглядывая обстановку. Сбоку в печке он обнаружил нишу, в которой между закопченными чугунками лежали какие-то камни и валялись пучки засохшей травы. В самом углу было еще что-то, прикрытое грязной тряпкой. Сергей попытался приподнять, но тут под руку вспрыгнул кот и ощутимо боднул здоровенной головой. Сергей отошел обратно к Лехе.

– Что там? – спросил тот.

– Да фигня всякая. Чугунки, кастрюльки.

Вернулась старуха.

– Пей… внучек! – сказала она, протягивая жестяной ковшик. Потом посмотрела на Сергея. – Это тебя в Москве профессора научили по чужим вещам шарить?

Сергей смутился. Присутствие старухи действовало угнетающе, он жалел, что они не остались у Витька.

– Да я просто хотел посмотреть, – попытался он оправдаться.

– В следующий раз не хоти! – отрезала старуха.

– Извините.

– То-то же. Есть хотите? – более миролюбиво спросила она.

– Да мы…

– Нечего мыкать! Хотите – так садитесь за стол, а нет – так идите спать.

Есть хотелось ужасно, до рези в животе. Ребята мигом уселись за стол на древние скрипучие стулья с продавленными сиденьями.

Старуха достала из печи большую кастрюлю, разлила по мискам суп и отрезала каждому по ломтю хлеба. Они уже привыкли к тому, что местный хлеб был не белый, как в Москве, а скорее серый, но старухин же хлеб был еще хуже: напоминал глину – сырой, тяжелый и какой-то грязный.

– Больше ничего нету, – сказала старуха, заметив переглядывания.

– Спасибо, нам и так достаточно, – вежливо ответил Сергей, а сам подумал: «Мысли она, что ли, читает?»

Суп был горячий и очень вкусный. Они жадно ели и суп, и хлеб, не замечая глинистого вкуса, только ложки скребли по дну жестяных мисок.

Старуха уселась на лавке, у противоположной стены. Кот лежал у нее на коленях и довольно урчал. Иногда из печи доносился похожий на хлопок звук – это дрова лопались в пламени – и тогда кот напрягался, как стальная пружина под слоем мышц, покрытых шерстью. Его широко раскрытые глаза казались бездонными, а черные зрачки походили на тлеющие от ненависти угольки.

Лицо хозяйки было в тени, но Сергей чувствовал, что она не сводит с них глаз. Такое ощущение, будто по коже ползает надоедливое насекомое.

Огонь в печке разгорелся еще больше. Тени стали резче, и стало казаться, что старуха старше, чем показалось в начале. Теперь Сергей решил, что ей лет за восемьдесят.

Старуха поставила на стол эмалированные кружки с темной дымящейся жидкостью.

– Чай местный, – пояснила она.

Пахло травой, кажется, мятой или чем-то подобным. Леха выпил кружку почти в один присест. Сергей терпеть не мог настои, поэтому смог осилить только половину. Однако и от половины развезло почище водки. Он физически ощущал, как его голова разрослась, сделалась непропорционально огромной, тяжелой.

Старуха села обратно на скамью, взяла кота на руки, и тот, ласкаясь, мурлыкал, будто что-то рассказывал.

Мысли Сергея путались. Вроде бы милый котик, а как на нас кинулся… Похоже, что они со старухой разговаривают. Человек разговаривает с котом. Вот бред-то!… Голова совсем свинцовая, хуже, чем на вокзале. Что за дрянь она намешала в чай?…

– Куда завтра пойдете? – допрашивала старуха, и Лешка, улыбаясь, как блаженный, рассказывал и про биостанцию, и про Бутьева, и про Иващенко. Сергею это совсем не нравилось, он хотел остановить друга, но не мог произнести ни слова. С большим усилием смог только спросить:

– Так есть здесь биостанция?

– Не знаю такой. Ничего здесь нет. Только озеро и тайга.

Сергей махнул рукой на упрямую бабку и отправился спать в угол, который она указала. Следом за ним поплелся Леха.

Заснули оба мгновенно, едва ощутив под собой нары.

***

Всю ночью Сергея мучили кошмары. Огромные мохнатые пауки садились на грудь, протягивали голенастые клешни, обросшие черной шерстью, душили за горло, царапали лицо. А сам он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, чтобы защититься, и только жалобно стонал.

Временами Сергей ненадолго приходил в сознание, открывал глаза, и видел, как по темному потолку бродили еще более темные тени.

Было нестерпимо жарко, наверное, угар шел от печи. Рядом, на соседней подушке смутно виднелась Лешкина голова. Он хрипло дышал, временами что-то сбивчиво бормотал. Сергей толкал локтем, Леха, не просыпаясь, затихал.

Веки тяжелели, Сергей снова проваливался в забытье, и снова чьи-то лапы начинали ощупывать голову. Это не пауки, это кот, думал он. Это чертов кот ходит по мне, чтоб он сдох!

Один раз его разбудили голоса. Сергей приподнялся на локте, вслушался.

Рассвет был уже близок, воздух в комнате посерел. Угол, где они спали, был отгорожен ветхой занавеской, через которую просачивался блеклый свет, тусклый, как от лампадки. Однако икон у бабки не было, Сергей точно запомнил. На стенах вообще ничего не висело – даже вырезанных из журналов картинок. Значит, свет шел от свечи. Или от коптилки.