Александр Варго - Двое в лодке (сборник)

– Витя, это правда?

В этом дрожащем, как огонек свечи, голосе было столько невыносимой муки, что мне захотелось выть. Выть, как попавший в капкан волк, задрав морду на луну.

Я посмотрел наверх. Все небо было затянуто вязко-серой пеленой. Ни луны, ни звезд.

Ни одной звездочки.

Что мне теперь делать?!

– Витя, – тихо позвала меня Марина, но я не решился взглянуть на нее. Что толку сейчас ей что-то объяснять? Пока здесь ее папаша и брательник, любые разговоры бесполезны. С таким же успехом можно было разговаривать с лодкой, воняющей тухлой рыбой.

Петр Сергеевич что-то негромко сказал Ивану, и спустя мгновенье я почувствовал, как меня повело вправо. Оглянувшись, я увидел, что отец Марины держится за борт моей лодки, в то время как Иван перепрыгнул ко мне.

В его руках бряцнули наручники.

– Протяни руки, урод, – приказал он, надвигаясь на меня.

Я покачал головой.

– Хочешь поговорить о красоте, Иван? – спросил я.

– Если ты не подчинишься, я прострелю тебе колено! – рявкнул Петр Сергеевич. – Быстро!

Наши взгляды пересеклись. Вероятно, то, что отец Марины увидел в моих глазах, ему не понравилось, так как он вытащил из-за ремня пистолет.

– Ваня! – крикнул он, но было уже поздно – я прыгал в их лодку.

Пронзительно закричала Марина, но ее крик заглушил мощнейший раскат грома. Казалось, небо, не выдержав, разверзлось, выпуская наружу самого дьявола. Обжигающим зигзагом сверкнула молния, на мгновенье ослепив меня.

Раздался выстрел, и мою руку кольнуло стальным жалом. Я навалился на мужчину, пытаясь выхватить из его руки пистолет.

– Витя, нет! – завизжала Марина. – Пожалуйста!! Перестаньте!!!

Ба-бах!

Я запоздало подумал, что пистолет вновь выстрелил. Интересно, куда улетела пуля?

– Сука, убью тебя, – прошипел Петр Сергеевич. Он плюнул мне в лицо. – Убью своими руками!

– Батя! – испуганно закричал где-то за спиной Иван. Судя по всему, после моего прыжка лодка по инерции отдрейфовала на пару метров в сторону, и он не успел перебраться к нам. – Батя, я щас!..

Левой рукой отец Марины ударил меня в лицо, и моя голова мотнулась в сторону. Во рту появился привкус крови.

– Отпусти ствол, – захрипел он.

Я наклонился к нему так близко, что наши лица почти соприкасались. От Петра Сергеевича несло перегаром, к которому добавлялась вонь табачного дыма.

«А еще от тебя пахнет страхом, козел», – подумал я и, зажмурившись, с силой ударил его лбом в нос. Раздался хруст, и он издал яростный вопль.

Перед глазами запрыгали искрящиеся зайчики, и я торопливо моргнул пару раз, прогоняя их.

Видя, что рука с пистолетом вновь поднимается, я ударил по ней ногой.

Третий выстрел.

Нагнувшись, я вырвал оружие из ослабевших пальцев своего несостоявшегося тестя.

– Вы и вправду были готовы убить меня? – проникновенным голосом спросил я. – Вам раньше приходилось убивать человека?

– Сука! – прорычал Петр Сергеевич, и я снова лягнул его ногой, метя в ребра. Он закашлялся, схватившись за живот.

Сзади раздался плеск. Оглянувшись, я увидел барахтающегося в воде Ивана. Очевидно, пытаясь перелезть в нашу лодку, он оступился и свалился за борт. Это неожиданно развеселило меня, и я тихо засмеялся.

Никчемные придурки. Что папаша, что его ублюдочный сынок.

– Как водичка? – осведомился я.

– Убью тебя, урод! – захлебываясь водой, прокричал Иван.

Я достал из кармана перочинный нож, выдвигая лезвие.

И когда рука полупьяного парня схватилась за борт, я полоснул по его пальцам. Завизжав, Иван мгновенно отпустил лодку, отплывая назад.

– Ты похож на собачку, – сказал я, улыбаясь. – Тяф-тяф!

Обернулся.

Хлюпая кровью из разбитого носа, Петр Сергеевич полз к Марине. Она почему-то лежала у самого носа лодки, смешно задрав левую ногу – как будто собиралась выпрыгнуть, но на полпути внезапно заснула.

– Дочка?! – ошеломленно спросил он, тряся ее словно куклу.

Я шагнул вперед и, наклонившись, точным движением вогнал ему нож в шею.

Петр Сергеевич вздрогнул и медленно повернулся на спину, оказавшись между ног Марины.

Мокрое платье моей возлюбленной наполовину скрыло его искаженное лицо.

– Бульк, – выдавил он. Изо рта побежала кровь – черная и блестящая, как тушь.

Дождь уже не просто лил, он хлестал, как из бочки. Из огромной, разбухшей, бездонной бочки.

За спиной вновь послышалась какая-то возня, и я раздраженно обернулся. Дрожа и стуча зубами от холода, на лодку вскарабкивался Иван.

– Парень, не надо, – забормотал он, машинально слизывая кровь с раненой руки. – Ты что творишь? Ты что творишь?!

Мой взгляд упал на весло. Резким движением вырвав его из уключин, я поднял его над головой.

– Эй, парень… ты что? Эй, ты что?! – заверещал Иван, закрывая голову руками.

– Хочешь поговорить, кто из нас урод? – прокричал я, обрушивая на него весло. Звук был такой, будто я ударил по дереву.

Он застонал и, шатаясь, сел на борт. Из раны на голове хлынула кровь.

– Не надо, – прошептал он.

Он что-то еще проговорил, но я ни черта не слышал из-за вновь прогремевшего грома. Ощущения были сродни взрывающимся бомбам, разве что дыма и пыли не хватало. Да мне, в общем-то, было чихать на то, что вещал никудышный брат Марины. Что может сказать этот лишнехромосомный, у которого в словарном запасе три с половиной слова?!

После второго удара руки Ивана повисли тряпками, и сам как-то скукожился, словно обгорелый башмак.

– Я тебе скажу, кто из нас урод, – пропыхтел я, снова замахиваясь веслом. – Из нас двоих только один урод. Но я точно знаю, что это не я.

Весло с гулким стуком опустилось на голову молодого человека. Раздался хруст – от удара треснула лопастная часть весла. Обмякшее тело Ивана, мгновенье балансировавшее на борту, опрокинулось за борт словно корзина с грязным бельем и стало быстро погружаться под воду.

– Поэтому урод – это ты. Понял! Понял, я спрашиваю?!! – провизжал я, брызгая слюной. Ударил несколько раз веслом по волнам, затем швырнул его в воду.

– Я не урод, – прошептал я. – Я нормальный. Это вы… вы все уроды. На целом свете одни уроды. Все, все, все… Кроме меня. Да, кроме меня, – бубнил я и, спохватившись, добавил: – Меня и Марины.

Я посмотрел на любимую.

– Марина?

Она молчала.

Ее отец ворочался на дне лодке, забрызгивая все вокруг кровью. Ему удалось вытащить из шеи нож, и теперь он пытался доползти до меня.

– Петр Сергеевич, перестаньте, – устало сказал я. Он вцепился в мою ногу, но я без труда освободился, выдернув ее из слабеющих пальцев мужчины.

– Ма… Ма, – прохрипел он. Кровь хлестала толчками из пронзенной шеи, и падающий стеной дождь тут же превращал ее в розовую воду. – Убил… Мари… Мариночку…

Он поднял бледное лицо. Даже в окружавшей нас мгле я видел застывший в его глазах ужас. Наверное, он понял, что умирает.