Алексей Жарков - Избранные. Хоррор

Я спросил, почему она сама не переехала, на что Клавдия Сергеевна пожала плечами:

– Мы ведь не сразу поняли, что дело нечисто. Только после третьего пожара задумались. А к тому времени уже привыкли. Да и не беспокоило оно до недавнего времени. Это сейчас вечером стало страшно к двери подойти. Но куда я денусь в свои-то годы? Доживу как-нибудь. Дверь поставила, иконы. Хорошо бы внутрь пятьдесят первой попасть с попом, но кто нам откроет?

– Разве там никто не живёт?

– Год как пустая стоит. Как последний раз пожар случился, так ничейная и осталась. Был ещё потом случай – жилец из вашей «трёшки» с ума сошёл и в эту чёртову квартиру хотел соседку сверху затащить. Видать прознал, что там нет никого, вот и… Ловили его всей парадной, совсем с катушек съехал. А у меня тут, – она хлопнула по кухонной стене, – ещё никто с ума не сошёл!

В ту же секунду с той стороны кто-то с силой стукнул в ответ. Мы замерли, вслушиваясь в тревожную тишину. И через несколько ударов сердца, когда слух приспособился к тяжёлому давящему молчанию, я услышал, как тихонько звенят столовые приборы в кухонном ящике. Сам ящик еле заметно качнулся. Затем ещё раз. Клавдия Сергеевна побледнела и вышла из кухни. Уже в прихожей, пока она возилась с замком, я дрожащим шёпотом рассказал о голосах за стеной. Это расстроило её ещё сильнее.

Я решил, что съеду отсюда куда-нибудь подальше и как можно скорее. Плевать на деньги! От того, чтобы немедленно не собрать сумки, меня остановило только желание узнать, чем кончится история с Димой. Я был уверен, что он загулял на стороне с кем-то, кого высматривал в окно, и скоро заявится домой. Мириться, или, наоборот, за вещами. Как знать, может, я смогу позвать Сашу с собой? Это была новая и даже немного пугающая мысль. Но сердце от неё забилось быстрее.

* * *

Мы вышли на лестничную клетку, где встретили полицейского. Кажется, это был тот самый тип, который напугал Гену, когда приходил по делу школьницы. В этот раз легавый искал Диму. Разговор с ним не сложился. Бывает так, что люди не нравятся друг другу с первого взгляда. И что бы ни случилось потом, первое впечатление не перешибёшь. Даже сейчас я вспоминаю с неприязнью этого молодого, но уже начавшего полнеть мужчину с презрительными складками у рта и маленькими цепкими глазками.

На меня посыпались странные и неприятные вопросы. Где был вечером, что делал. Когда видел Диму. Почему волнуюсь. Нравятся ли мне школьницы и почему не смотрю в глаза при разговоре. Не педофил ли я. Занимал ли у Димы денег и тому подобное. В общем, если вам интересно, как у нас раскрывают преступления, вот так и раскрывают. Стоит увязнуть, ответить невпопад, и тебе конец. Уверен, я был не единственным, кого прессовали в те дни. Надави на одного, второго, третьего – кто-нибудь даст слабину, и ты повесишь на него всех собак.

Меня выручила Клавдия Сергеевна. Когда я рассказал о горячих стенах в подозрительной квартире, бабуля недоверчиво хмыкнула. Когда я сказал, что там, должно быть, кто-то живёт, она со значением покачала головой. И тогда в голове оперативника что-то щёлкнуло в совершенно ином направлении.

– А кто там? – спросил он у соседки.

– Никого. Квартира сгорела год назад с хозяевами.

– Совсем никого?

– Совсем, товарищ милиционер. Наследников нет, пустая стоит.

– Мы теперь полиция, – машинально поправил опер, после чего преобразился, словно взявшая след собака. – То есть, в этой квартире никто не живёт, и она никому не принадлежит? Ничейная квартира?

В его голосе появились алчные мурлыкающие нотки. Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку звонка. Ничего не произошло. Тогда полицейский постучал так громко, что ветхая дверь чуть не слетела с петель. От этой наглости меня бросило в пот и стало трудно дышать. Слава Богу, нам никто не открыл.

– Так. А вы утверждаете, – впервые оперативник обратился ко мне вежливо, – что слышали голоса за стеной?

Я подтвердил, и опер позвонил в нашу дверь. Открыла Саша, которая заметно осунулась за эти дни.

– Мы считаем, что ваш муж заходил к соседям, а может и сейчас там, – он кивнул на обшарпанную дверь.

Саша нахмурилась:

– Там же нет никого. Сколько стучала, ни разу не открыли.

– Будьте завтра дома. Часов в двенадцать приедет следственная группа, будет обыск. Нам нужны понятые и кто-то, кто знает вашего мужа. Ян, вы будете дома?

В тот момент я хотел забиться в какую-нибудь щель и исчезнуть. Но Саша так посмотрела на меня… Честно говоря, в тот момент я уже ни на что не рассчитывал. Когда женщина после пропажи мужа выглядит так, понимаешь, что под всеми их странностями и размолвками всё-таки что-то было. И ты на фоне этого «чего-то» совершенно чужой, несмотря ни на какие взгляды и улыбки. Но мне показалось правильным просто быть с ней в такой день.

Я, конечно, боялся до чёртиков, но успокаивал себя тем, что это будет днём и, наверняка, недолго. А может до завтра и Дима объявится – если в самом деле загулял.

Ещё я пытался разузнать у нашего старожила Гены о сумасшедшем парне. Но тот сказал, что вселился уже после и не знает подробностей. Но что меня встревожило – после того случая с помешавшимся из квартиры съехали вообще все жильцы.

* * *

Ночью приснилось, как я и Дима парились в бане. Натоплено сильно, пот градом. Димон рассказывал о новой подруге. Сиськи и всё прочее, о чём болтают в таких случаях. Мы голые, только у Димы на шее висел тонкий кожаный ошейник, как у собаки. И чем дольше я смотрел на этот ошейник, тем тревожнее мне становилось. В конце концов я вышел из парилки, оставив Диму там одного.

Сон на этом не кончился. Возле купели я встретил странного бородатого мужика, крупного, но с интеллигентным лицом. Он был одет в костюм-тройку, а над воротником рубашки я рассмотрел такой же ошейник. Этот странный мужчина собирал на полу какую-то мебель, сверяясь с нарисованной от руки схемой. Я нутром почувствовал, что в чертежах ошибка, да и собирает он неправильно, это не мебель должна быть, а что-то другое. И в результате получится крайне опасная ерунда. Хотел предупредить незнакомца, но не смог выдавить из себя ни слова.

Тогда я пошёл назад в парилку, однако попасть внутрь тоже не смог. Знаете, как бывает, когда ноги во сне отнимаются и каждый шаг даётся с неимоверным трудом? Я тянул на себя дверь изо всех сил, но она не поддавалась. Я чувствовал, там, в парилке, был кто-то ещё кроме Димы. Или что-то. Из приоткрывшейся щели валил жар, как из печи. Дышать становилось всё труднее, будто невидимая удавка сдавила шею в смертельных объятиях. Не знаю, что было бы со мной, если бы ногу не пронзила резкая боль, от которой я проснулся.

Это Васька полоснул меня когтями. И я был настолько счастлив, что вырвался из этого кошмара, что потрепал блохастого по умной башке. Славный котишка. За окном светало, стена почти остыла, но и без градусника было ясно, что ночью там снова случилось что-то плохое и очень горячее.