Александр Булахов - Молчание. Ужас тишины

– Да что за хрень! – выругалась Макаровна, смочила краешек полотенца и осторожно протёрла кровавый слезящийся глаз. – Неужто, инсульт?!

Макаровна сполоснула ванну, отключила воду и стала ждать, когда вытечет грязная вода. Внезапно в углу ванной комнаты с шумом упал железный совок. Макаровна вздрогнула и оглянулась. Хмыкнула, вставила пробку в сток ванны и включила воду.

Она вновь взглянула на себя в зеркало и волосы на её голове стали подниматься дыбом. В зеркале за спиной Макаровны отражалась девушка в чёрном платье с коротким рукавом. Лицо девушки было покрыто язвами, с него на пол капала жёлтая слизь.

– Матерь божья, – прошептала Макаровна. – Что это такое?..

– Собирай свои вещи и беги из этой больницы! – заговорило мерзким голосом «чёрное нечто».

Макаровна схватилась рукой за край ванны и закричала:

– А-а-а!

Рука Макаровны соскользнула с края ванны, и женщина упала на пол. Она всхлипнула, приподнялась, облокотилась двумя руками на ванну, повернула голову и посмотрела на девушку в чёрном платье с коротким рукавом. Та стояла не прежнем месте и перебирала в руках чётки. С её лица на пол капала жёлтая слизь.

– Я всё понятно сказала? – грозно спросило «чёрное нечто».

Макаровна перекрестилась и закричала:

– Изыди, Сатана!

«Чёрное нечто» в ответ замахнулось на Макаровну.

– Вон из больницы! Живо! – заорало оно.

Макаровна закрыла лицо двумя ладонями и стала ждать удара. Но ничего не произошло. Макаровна убрала руки и увидела, что в ванной никого нет.

– Во имя отца и сына и святого духа… Аминь! – зашептала перепуганная до смерти женщина. – Господи, кто бы это ни был, прошу тебя, спаси и сохрани меня от напасти!

Макаровна поднялась, выключила воду и двинулась к выходу. По дороге нечаянно вступила в жёлтую слизь, подняла ногу. Липкая слизь еле-еле отклеилась от её тапка. Макаровна вышла из ванной комнаты, громко хлопнув дверью.

В одиннадцатой палате урологического отделения на пятом этаже больницы появилось точно такое же ледяное образование, как в шестнадцатой палате терапевтического отделения, двенадцатой палате хирургического отделения и двенадцатой палате ожогового отделения.

Три заядлых игрока в карты поставили возле кровати Андрея тумбочку, и на неё положили журнал хозяина. Сам Андрей уселся на кровать, а Олег Олегович и Александр Евгеньевич расположились на стульях так, чтобы было удобней играть в карты троём. После того, как все игроки поменяли карты, Андрей сказал злым голосом: «Я пас». И кинул свои карты на тумбочку.

Александр Евгеньевич обрадовался такому повороту событий, достал из кармана сто рублей, положил их в журнал и тихо произнёс:

– Я же говорил, что есть на свете справедливость… Я сто дальше.

– Что менял, что не менял – всё равно карта неважная, – покрутил головой Олег Олегович и тоже кинул свои карты. – Я пас.

– Да, со справедливостью я поторопился. У меня три дамы, – подвёл итог Александр Евгеньевич.

– Мужики, не чувствуете, похолодало вроде? – спросил Андрей и стал тереть ладонями плечи.

– Не то слово… Жуть, как холодно стало, – кивнул Олег Олегович и встал со стула. – Пойду кофту надену.

– Весна на дворе, а вы мёрзнете, – усмехнулся Александр Евгеньевич. – Нехорошо это… Такое у моего прадеда было за два дня до смерти.

– Скорее всего, топить стали хуже, – произнёс Андрей после того, как надел тёплый свитер. – Экономят… на нас с вами…

Внезапно на стене рядом с подоконником начала образовываться ледяная корочка: раздался характерный для этого явления шелест и треск.

– Ну, что, посмотрим ещё пару минут на эти глюки и пойдём сдаваться? – спросил Александр Евгеньевич.

Андрей раскрыл рот от удивления и кивнул в ответ. А Олег Олегович, обернувшийся и заметивший разрастающееся ледяное образование позже всех, вскрикнул от неожиданности:

– Ого! Я такое вижу впервые… А вы?

– Лично мне не приходилось с таким сталкиваться, – произнёс Александр Евгеньевич, дотронулся пальцами до ледяной корочки и попытался её подковырнуть. Корочка вмиг перестала разрастаться и громко шикнула в ответ.

Александр Евгеньевич выругался матом, отдёрнул руку и посмотрел на пальцы – они стали липкие, кожа на них вздулась.

– Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Я фигею, – чуть ли не плача взвизгнул неосторожный мужчина.

– Больно? – с сочувствием спросил Олег Олегович.

– Блин! Да это ожог самый настоящий! Твою же мать!!! – завыл Александр Евгеньевич.

Андрей быстро достал из тумбочки полиэтиленовый мешок с бинтом и таблетками и предложил:

– Давайте, я перевяжу.

– Суньте руку под холодную воду. Верное средство, – посоветовал Олег Олегович, лицо которого перекосило от неприятного зрелища.

Александр Евгеньевич шмыгнул носом, подошёл к умывальнику и сунул руку под холодную воду:

– Бывают же в жизни огорчения, – сказал он. – Ну, ничего, я эту дрянь всё равно соскребу со стены – ей здесь не место!

Магамединова шатало как пьяного, он чувствовал, что если сейчас же не выйдет на свежий воздух, его вырвет прямо на мраморную плитку.

– Вот это зрелище! – ревел, как маньяк, Воронин, стоя с роторной пилой в руках рядом с секционным столом. – Так тебя и растак! Максим, ты снимаешь?

Магамединов хотел бы ему ответить, но никак не мог. Чего-чего, а восторга Воронина он не разделял. Максим Викторович – весь бледный – стоял почти у самого выхода из лаборатории и смотрел расширенными, полными ужаса глазами, на труп Кадышева, из которого, прорываясь наружу сквозь ткани лёгких и печени, на божий свет лезли беловато-красноватые червячки и серые жучки, похожие на божью коровку. Они лезли откуда только можно, не умещались на секционном столе и падали на пол.

– Я балдею! – никак не успокаивался потрясённый увиденным Воронин.

– Я… Э-э-э… – произнёс Магамединов, еле подавив подступившую к горлу рвоту. – Приведу кого-нибудь.

– Зови Круглову, пускай, и она хоть одним глазком глянет на эту хрень! – заорал Воронин. – А то извелась бедная баба… Да откуда ж вас столько?!

«Вот же чокнутый! Ведь сто процентов думает, что ей это очень понравится», – пронеслась мысль в голове Магамединова, и он нажал на ручку двери.

– Ага, посмотрю, как она себя чувствует… Может и позову. Такое не каждый день увидишь, – произнёс Максим Викторович, вышел из лаборатории морга и закрыл за собой дверь.

Круглова встала у окна и насыпала в свою кружку две чайные ложки кофе, а в стакан Магамединова кинула пакетик с чаем «Гринфилд» и две ложки сахара.

– А я вот, если честно, вас на свадьбе вашего брата не помню, – произнесла женщина и налила в кружку и стакан кипяток из электрочайника.