Мария Ниссен - Маромонт. Город оживших теней

Ребекка молчала и смотрела в пол, в душе понимая, что Ариадна была права. А девушка продолжала неистово кричать: ее лицо было красным, слезы лились ручьем. Казалось, она вот-вот взорвется:

– Конечно, не подумала! Ты… ты все еще любишь Эрла!

– Это не так! – возмутилась Ребекка.

– Я не вижу более очевидного объяснения! Ты подлая!

– Прекратите… – попробовал вмешаться Пьер, но его никто и не думал слушать.

– Эгоистичная… – не унималась Ариадна, давя из себя каждое слово, – мерзкая… тварь…

Молча проглотив обиду, Ребекка вскочила на ноги и скрылась в коридоре, после чего до гостиной донесся звук хлопнувшей двери. Пьер уткнулся лбом в ладонь и запустил пятерню в свои волосы. Ариадна шмыгала носом, громко дышала ртом и изредка всхлипывала, едва не захлебываясь. Юноша приобнял ее, раздосадовано вздохнув:

– Вы же не убьете друг друга, когда я уйду?

Ответом ему было молчание.

Перед уходом Пьер осторожно зашел в комнату Ребекки. Она лежала на животе, подложив руки под голову, и смотрела в противоположную стену. Комнату тускло освещала настольная лампа.

– Ребекка… – тихо произнес юноша. – Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, – отстраненно ответила она. – Я в порядке. Прости, Пьер, я хочу побыть одна.

– Хорошо. Я уже ухожу. До встречи, – и он закрыл дверь.

Девушки плохо спали той ночью. Ариадна почти не сомкнула глаз. Она изредка вставала, включала лампу и принималась за чтение. Когда ее снова клонило ко сну, девушка тушила свет, но спустя некоторое время сонливость улетучивалась, и тогда приходилось бесцельно лежать. Как только кончалось терпение, Ариадна снова бралась за книгу. Ближе к раннему утру юной ведьме стало удаваться иногда погружаться в неглубокий сон. Сквозь него она расслышала, как Ребекка встала, позавтракала, а затем покинула дом, хотя за окном еще не рассвело.

В большом помещении, напоминавшем по размеру добротный спортивный зал, стояло множество столов и стульев. Вокруг стоял запах еды, а звуки посуды и голосов, отражающиеся эхом от стен, создавали оглушающий шум. Однако блаженный вкус еды заставлял не замечать этого дискомфорта. Вся столовая мелькала темно-зелеными пятнами военной формы; лишь женщины в светлой одежде на раздаче создавали контраст.

Как только Норман поставил поднос на свой стол, его сосед напротив тотчас же заговорил:

– Я здесь живу от воскресенья до воскресенья. Только это меня до сих пор спасает.

– Ладно тебе, Кенджи. Здесь не так уж и ужасно.

Кенджи, парень с правильными азиатскими чертами лица и с узким разрезом глаз, придававшим ему хитрое выражение, лишь пожал плечами:

– В воскресенье хотя бы выспаться можно.

– Вот тут согласен, – кивнул Норман. – За сон я бы многое отдал. Но мы привыкнем.

Длинные столы постепенно заполнились молодыми людьми, и рядом с Норманом и Кенджи появились многочисленные соседи. Как обычно по воскресеньям, молва зашла о том, приезжают ли к кому-нибудь родственники.

– Ну что, Кэнделл, – Норману прилетел слабый подзатыльник от парня справа. – Навещают тебя сегодня?

– Думаю, нет.

– Все тут так и жаждут познакомиться с твоей сестрой, – по столу прокатился смех.

После завтрака всех собрали в кинозале. Темное помещение было заставлено стульями, на которых сидели курсанты. Единственными источниками света были луч проектора, стоявшего позади, и его прямоугольный след на полотне – фильм о военной технике. Изредка из зала кого-нибудь вызывали на встречу с родственниками.

– Кэнделл!

Шла середина фильма. Норман, которому даже в голову не могло прийти, что его навестит Ребекка, не обратил внимания на то, что его вызвали. Вдруг он почувствовал толчок в ребро от Кенджи. Не поняв, что происходит, парень сначала посмотрел на своего друга, а потом уже заметил командира.

– Кэнделл, тебе говорят! – рявкнул тот.

Норман, лавируя между сослуживцами, поспешил на выход.

Зал встреч находился в трех минутах ходьбы от кинозала. В помещении было всего пять столов со стульями, и неподалеку от каждого из них стоял наблюдатель, следивший за тем, чтобы никто из посетителей не передал ничего запрещенного. За одним из столов Норман заметил Ребекку. Они встретились глазами. Помешкав, парень направился к ней, и она встала со своего места. Они крепко обнялись.

– Весьма неожиданно, – шепнул Норман ей на ухо. – Я думал, если ты придешь, то сразу захочешь меня убить.

– Я и хочу, – усмехнулась Ребекка. – Но… если честно, я понимаю тебя… и больше не злюсь.

Разомкнув объятия, они сели за стол друг напротив друга.

– Как ты здесь? – поинтересовалась девушка.

– Все хорошо. Уже привык ко всему. Каждый день по сути знаешь, что тебя ожидает. Теперь понимаю, о чем говорил Макс.

Он поведал сестре немного о жизни на службе: о каждодневных спортивных забегах, военных фильмах и лекциях, о вкусной еде в столовой. Ребекка слушала и искренне радовалась, что Норман здесь вдали от ужасов, которые происходили в Маромонте. Однако она не могла молчать о них.

– А как жизнь в Маромонте?

Ребекка вздохнула и закрыла лицо руками:

– Прости, Норман. Я так больше не могу.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил юноша.

– Я не хочу нарушать твою идиллию, но… правда, я держалась слишком долго, – она убрала руки с лица. – Все рушится.

– Что? – Норман взглянул на наблюдателя и убедился, что тот стоит не очень близко, да и к тому же его взгляд блуждал по всему залу. – Неужели… неужели наше заклинание…

– Оно сработало, не волнуйся. Но это все усугубило, – Ребекка закусила губу. – Из-за того, что мы сняли заклятие… Ариадна воскресла.

Глаза Нормана в момент расширились и забегали. От удивления он раскрыл рот:

– Не… не может быть, – выдавил парень.

– Может. Ее нашел Пьер. Мы с ним почти месяц прятали ее в лесном доме…

Норман снял свою форменную кепку и потер почти лысую голову.

– …Учили ее говорить нормально как современные люди, – продолжала Ребекка. – Потом постригли, надели очки, чтоб никто точно не узнал ее. В итоге я с ней переехала в дом Донны.

Девушка пояснила брату про авантюру с объявлением о сожительстве. Он лишь с большими глазами кивал и сбивчиво дышал. А Ребекка говорила дальше: о своих опасениях, что Ариадна захочет снова воскресить родственников.

– Поэтому мы не стали с Пьером рассказывать ей о Танике. Я на всякий случай даже пыталась не пускать его в дом, но он воспользовался случаем и пришел, когда меня не было. И рассказал Ариадне о том, что в доме с Донной последние годы жил Эрл.

– Черт возьми! – Норман откинулся на стуле.

– У нас произошла ужасная ссора, – глаза Ребекки покраснели, но она сдержала слезы. – Ариадна ударила меня. Она была просто в ярости. Весь день ругань, рыдания, потом бессонница. А утром я поехала к тебе. Я просто не знаю, что делать, Норман.