Стивен Кинг - Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

Пять недель назад «Детка» стояла восемьдесят девятой в списке хитов. Спустя неделю – семьдесят третьей. Его телефон разрывался от звонков. К этому времени подоспел выпущенный в Колумбии альбом с большой фотографией Ларри на лицевой стороне. Колумбия хотела дать альбому название «Детка, неужели ты можешь убить своего парня?», но Ларри категорически возражал, и альбом просто вышел с ремаркой «ВКЛЮЧЕН ЛУЧШИЙ ХИТ МЕСЯЦА».

Две недели назад номер «Детки» был сорок седьмым, и песню по нескольку раз в день передавали ведущие радиостанции. Именно тогда Ларри снял бунгало и с головой окунулся в светскую жизнь. Деньги потекли к нему ручьем, и он смог осуществить давнюю мечту – приобрести «Датсун-3» за четыре тысячи долларов.

И, наконец, наступило 13 июля, шесть дней назад, день, когда Уэйн Стаки пригласил Ларри прогуляться с ним по берегу. Было только девять часов утра, но на пляже вопило стерео, будто в радиорубке происходила безумная оргия.

Они с Уэйном забрели довольно далеко, и Ларри устал.

– Уэйн, я хочу вернуться назад.

– Давай пройдемся немного.

Ларри показалось, что Уэйн смотрит на него как-то странно; эдакая смесь восхищения и жалости.

– Нет, приятель, дальше я не пойду. Я устал. – Уэйн начал раздражать Ларри. Что такое, собственно говоря, этот Уэйн? Завистник, каких вокруг множество.

– Не спеши, Ларри. Я хочу поговорить с тобой. Выслушай и постарайся понять.

И, переведя дух, Уэйн быстро и доходчиво объяснил Ларри, что если тот не перестанет швырять деньги направо и налево, то скоро не сможет расплатиться за свои причуды, чего и ожидают парни из Колумбии. Если Ларри погрязнет в долгах – он подпишет любой контракт на любых, даже самых кабальных, условиях.

– С простаками вроде тебя всегда так случается, – закончил он.

Кто-то стучал пальцем в окно.

Ларри вздрогнул и сел. Шея затекла и теперь болела. Он на самом деле уснул, понял Ларри. За окном был серый Нью-Йорк, и кто-то стучал пальцем в окно.

Повернув голову, он увидел свою мать; ее волосы были повязаны черным шелковым платком.

Мгновение они просто смотрели друг на друга через стекло, и у Ларри возникло странное чувство: будто он – экспонат зоопарка и сидит в клетке. Потом его губы растянулись в улыбке, и он открыл окно.

– Мама?

– Я знала, что это ты, – ровным голосом сказала она. – Выйди же и дай рассмотреть себя!

Открывая дверцу, Ларри почувствовал, что его ноги затекли тоже. Он не ожидал встретиться с матерью подобным образом и поэтому был совсем не подготовлен. Ему почему-то казалось, что мать выше и крепче, а она оказалась совсем маленькой и хрупкой. Годы не прошли для нее незаметно.

Он всегда побаивался матери. Когда ему было десять, она каждое воскресенье будила его: ей казалось, что он слишком много спит. Так вот, будила она его вот таким же постукиванием пальца по косяку двери в его комнату. Прошло четырнадцать лет, а рефлекс сохранился. Она постучала по стеклу, и он сразу же проснулся.

– Привет мама!

Она смотрела на него, не произнося ни слова, и сердце в груди Ларри внезапно забилось, как пташка в клетке. Ему стало страшно, что она сейчас вдруг повернется и уйдет, оставив его одного, скроется за углом и он никогда не увидит ее.

Потом она тяжело вздохнула, как человек, собирающийся поднять тяжелый груз. А когда она заговорила, ее голос был таким естественным и мягким, что Ларри забыл свои первые впечатления.

– Привет, Ларри, – сказала она. – Подойди же ко мне. Я знала, что это ты, когда заглядывала в окно. Давай же поднимемся в дом. Если бы ты знал, как он мне опостылел!

Она повернулась и стала подниматься по ступенькам. Ларри следовал за ней.

– Мама?

Мать обернулась, и Ларри неловко обнял ее. Ему хотелось заплакать; это был момент Величайшей Близости между ними. Потом мать ласково оттолкнула его; ее глаза были сухи.

– Пойдем, я приготовлю тебе завтрак. Ведь ты всю ночь провел за рулем?

– Да, – ответил он слегка дрожащим от избытка чувств голосом.

– Тогда пойдем. Лифт поломан, но нам нужно подняться только на второй этаж. Миссис Хелси с ее артритом гораздо хуже. Она живет на пятом. Не забудь вытереть ноги о половик. Если ты этого не сделаешь, мистер Фримен растерзает меня на мелкие кусочки. Он считает грязь и пыль своими личными врагами. – Они прошли целый пролет. – Ты в состоянии съесть яичницу из трех яиц? И еще я пожарю гренки, если ты не возражаешь. Идем же.

Она отперла дверь, и они вошли в квартиру. Здесь ничего не изменилось. Даже темно-коричневые тени и запахи кухни были теми же самыми.

Элис Андервуд поджарила ему три яйца, бекон, гренки, сварила кофе. Когда он справился со всем, кроме кофе, он закурил сигарету и отодвинулся от стола. Мать негодующе посмотрела на него, но ничего не сказала.

Поискав, куда стряхнуть пепел, Ларри решил воспользоваться кофейным блюдцем; мать твердо отвела его руку и подала ему раковину, стоящую обычно на комоде. Ларри подумал, что блюдце вполне бы могло подойти, но решил не возражать. С матерью не имело смысла спорить, потому что она всегда была уверена в своей правоте.

– Итак, ты вернулся, – сказала Элис, беря с маленького столика какое-то вязание и принялась за работу. – Что же привело тебя?

– Я очень соскучился, мама.

– Почему же ты тогда не писал мне? – Она пожала плечами.

– Ну, я не очень-то большой мастер писать, – Ларри крутил в пальцах сигарету. Дымок спирально подымался к потолку.

– Повтори еще раз.

Он улыбнулся:

– Я не очень-то большой мастер писать.

– Ты, как всегда, врешь матери, Ларри.

– Извини, мама. Расскажи, как ты живешь.

Она отложила вязание.

– Не так плохо. Побаливает спина, но я спасаюсь таблетками. И делаю гимнастику.

– Ты не пробовала массаж?

– Только один раз. У доктора Холмса.

– Ты хорошо выглядишь. Совсем как девушка. – Он лгал, но знал, что ей это будет приятно. Но сейчас лишь легкая улыбка коснулась ее губ. – В твоей жизни, наверное, есть новые мужчины?

– Несколько, – ответила она. – А у тебя?

– Пока обхожусь без мужчин, – серьезно ответил он. – Девушки есть, а вот мужчин нет.

Он надеялся рассмешить ее, но она опять только слегка улыбнулась. Я вношу неудобства в ее жизнь, подумал Ларри. Беспокою ее. Она не ждала моего появления, да и прошло уже три года. Она хотела бы, чтобы я поскорее исчез.

– Все тот же Ларри, – произнесла она. – Никогда не был серьезным. Совсем изменился.

– Что ж, мама, таков любой холостяк.

– Похоже, ты навсегда останешься им. Тебе никогда не найти порядочную девушку из хорошей католической семьи. А мне бы этого так хотелось!