Фрэнк Харди - Легенды Бенсонс-Вэлли

К тому времени, когда Блуи и Арти вышли из тюрьмы, все кончилось — деньги Сэнди были потрачены и наша жизнь вошла в нормальную колею. За них выпили как за мучеников на последнюю пятерку Сэнди.

Несколько лет спустя я встретил старину Сэнди, и он сказал мне, что ни о чем не жалеет.

— Бог дал, бог и взял, — сказал он. — Это была самая счастливая пора моей жизни.

Мораль этой истории такова: если рабочий человек выиграет в лотерею, добра не жди. А вот Полковник Макдугал все твердил, что нам просто не повезло: не встреть мы этих проклятых «спасителей», революция началась бы в ту самую ночь — так он утверждал.

— Итак, решено. В Мельбурн поедут Дарки и Эрни. Они отправятся завтра ночью, чтобы в четверг поспеть к началу демонстрации, — сказал Том Роджерс, взглянув на свои часы-луковицу и пряча записную книжку. — Объявляю собрание закрытым.

Том был высокий, широкоплечий мужчина с совершенно седыми волосами и черными бровями. На нем был поношенный, но опрятный костюм, целлулоидный воротничок и черный галстук.

Все пятеро поднялись и расставили по местам стулья в задней комнате Дома механика, где происходило собрание. Потом вышли на улицу, в прохладу весенней ночи, и не спеша зашагали по темному переулку вдоль серого каменного здания.

— Желаю удачи, — сказал Том Роджерс, пожимая руки Эрни Лайлу и Дарки. — Ждем вашего отчета на следующем собрании. — Он сунул Дарки два шиллинга. — Это все, что я могу дать.

Сойдя с тротуара, Том растворился в темноте ночи.

— Я вижу, Тай все еще трудится, — проговорил Полковник Макдугал, указывая на свет в конторе рядом с ратушей Бенсонс-Вэлли.

— Ага, со своей секретаршей, с Барбарой, — многозначительно подхватил Дарки.

От дальнейшего обсуждения действительных и воображаемых грехов инженера Тая, секретаря управления, Дарки отвлекло появление Гундосого Коннорса, который вынырнул из бильярдной, перешел через дорогу и остановился в свете фонаря.

— Ну как, решили послать делегатов на демонстрацию? — осведомился он.

— Да, нас с Дарки, — ответил Эрни Лайл.

— Зайцами будете добираться, на товарном? — спросил Гундосый Коннорс, утирая нос рукой.

— Нет, мы едем экспрессом, в первом классе, — серьезно сказал Дарки.

— А новый начальник станции говорит, что никому не удастся сесть зайцем у нас в Бенсонс-Вэлли, — настаивал Гундосый.

— Мало ли что он говорит, — возразил Дарки.

— Что, революцию замышляете? — раздался насмешливый голос Тая, появившегося на улице вместе со своей секретаршей.

— Кое-кого я уже занес в черный список, чтобы не забыть, когда день придет, — с серьезным видом сказал Дарки.

— Спокойной ночи, мистер Тай! — вмешался Мэтчес Андерсон, неизменно вежливый, даже с врагами.

Тай уселся со своей дамой в машину, а Гундосый быстро исчез.

— Нам пора по домам, Эрни, — заметил Дарки. — Потом, может, и соснуть не придется.

— Дарки слишком горяч, вот в чем беда, — сказал Мэтчес Андерсон Полковнику Макдугалу, когда Дарки с Эрни ушли.

Мэтчес был не в восторге от идеи послать делегатов союза безработных Бенсонс-Вэлли на демонстрацию в Мельбурн.

— Ничего, такие, как Дарки, там пригодятся, — ответил Полковник (это он выдвинул предложение послать делегатов). — Увидимся за картами в воскресенье вечером, — добавил он и направился к боковой двери «Королевского дуба» в надежде, что «буфет» еще открыт и хозяин настроен благодушно.

Безработным Бенсонс-Вэлли следовало бы поискать более подходящих делегатов, да только выбирать особенно было не из кого. Послать Тома Роджерса они не могли: Том больше не был безработным, он опять получил место мойщика бидонов на молочном заводе. Но по просьбе безработных он остался председателем их союза. Мэтчес Андерсон вполне годился в роли казначея, организатора лотерей, концертов, карточных игр в пользу союза, но он не одобрял демонстраций и прочих массовых выступлений. Полковник Макдугал, секретарь, лет десять назад был бы достойным делегатом от любой организации рабочего класса. Он был членом ИРМ в годы расцвета этого союза, но после смерти жены (это случилось в то время, как он сидел в тюрьме за политическое выступление) пристрастился к бутылке. Приехав в Бенсонс-Вэлли, Полковник вначале работал в Гранд-отеле, но спиртное довело его до пособия по безработице. Трезвым его теперь видели редко, да и вообще Макдугал был уже не тот.

На очередном собрании его предложение направить делегацию в Мельбурн не вызвало особого энтузиазма и было принято лишь после того, как Спарко Ругатель заявил, что Дарки — единственный в этом городе (тут следовало ругательство), кто может добраться до (тут был произнесен яркий, но непечатный эпитет) Мельбурна и назад бесплатно; а уж куда Дарки, туда, ясное дело, и (опять следовало крепкое словцо) Эрни Лайл, мрачно добавил Спарко.

И вот в среду глубокой ночью (шла весна 1931 года) Эрни Лайл, проклиная луну, плелся на окраину города, где он уговорился встретиться с Дарки. На нем было старое пальто, за плечами болтался рюкзак.

Послышались шаги. Эрни торопливо перешел дорогу и, опасливо оглядевшись по сторонам, свернул в переулок.

Ну чего ради именно я должен, как дурень, таскаться везде с Дарки, спрашивал он себя. Жена права — скорее всего нас сразу и сцапают, когда мы будем садиться в товарный. А демонстрацию все равно разгонят.

Наконец Эрни добрался до окаймленной вязами дороги, ведущей от города к реке. Луна подмигивала меж веток деревьев, словно потешаясь над его опасениями. Он вспомнил ту морозную ночь, когда он, дрожа от страха, шел, чтобы встретиться в условленном месте с Дарки. Тогда они ездили воровать дрова. Но почему так жутко ему сейчас? Ведь он ничего не собирается красть, только хочет попасть в Мельбурн на демонстрацию. Может, он боится ареста за проезд зайцем в товарном поезде? Или беспокоится о том, что подумают и скажут люди?

Дойдя до моста Дилингли, Эрни оглянулся и посмотрел на редкие и тусклые огни города.

Или ему страшно потому, что городская беднота Бенсонс-Вэлли так забита и запугана, так привыкла молча переносить лишения, что относится подозрительно даже к тем, кто борется за ее права? Он знал — всем наплевать, никому нет дела до демонстрации, кроме Полковника Макдугала, который в сущности чужой в городе, да Тома Роджерса — тот возомнил о себе, будто он непогрешим, будто ему не страшно недовольство горожан, готовых ополчиться на каждого, кто поступает не так, как заведено. Полковник и Том да еще, пожалуй, Арти Макинтош и Спарко Ругатель — вот и вся их компания. Но Спарко ни к чему не относится всерьез. Только эти трое, если не считать Дарки. А никто не знает, что думает Дарки, даже он, Эрни Лайл, его закадычный друг.