Наталья Караванова - Дом на кладбище

– Вы молодец, – похвалил меня хозяин.

– Просто кушать очень хочется!

И это была истинная правда.

– Минуту, я заказал готовый обед. Не думал, что так получится. Извините. Сейчас разогреем. Надо же, как быстро вы восстанавливаете силы. Я думал, еще дня два пролежите.

– Если честно, я просто не люблю лежать. А так, чувствую себя… как зомби.

– Ничего. Отдых, нормальное питание и никаких биотов – и скоро все будет нормально у вас… все. Будет. Хорошо.

Он включил микроволновку. И в этот момент затренькал мобильный у него в кармане.

Мне было отлично слышно, что говорит голос в трубке. То ли он кричал, то ли звук был не отрегулирован…

– Глебов! Ты где, дома?

– Да.

– Приезжай. Тут по твоей части… стадион, третья секция. Эксперт уже приехал.

– Я…

– Глебов!

– Да, еду.

Он дал отбой, растерянно посмотрел на меня.

– Надо ехать… Нина, вы куда-нибудь торопитесь?

– Нет.

– Могу я вас попросить?..

– О чем?

– Пока меня не будет, присмотреть за Сережей. Он в общем безобидный, но может что-нибудь сотворить такое…

– Как сегодня с краской?

– А как я его остановлю?

– Попробуйте. Может, вас он послушает. А если нет, то позвоните мне. Вот визитка.

Я, не читая, сунула визитку в карман. На языке вертелся вопрос – а кто он вам, этот зомби? Друг? Родственник?

Почему-то спросить я не решилась.

И Глебов уехал.

Вот уж действительно задание…

Нашла я его в одной из пустых, нежилых комнат. Дверь туда была распахнута, зомби мирно стоял у окна, любовался дорогой и кладбищенской оградой по ту сторону. Первые полчаса я старалась держать биота в поле зрения, но у него словно батарейка села. Он не двигался, только хрипло дышал.

Я сочла, что стоять и любоваться на него в дверной проем как-то глупо и не очень честно.

– Знаешь, Сережа, – сказала я, – я погуляю в парке немного. Если буду нужна – позови. Или приходи, вместе погуляем.

Он сделал вид, что не слышал. Ну и пусть.

Парк не парк, заросшая шиповником местность за лужайкой возле дома. Несколько яблонь и берез и толстая, старая, густо-зеленая ель. Под ней в плотной тени ждала кого-то некрашеная лавочка, про которую я почему-то подумала, что она родная сестра тех, что устанавливают на кладбище подле могил. Подходить к ней мне не захотелось. Тем паче что именно там, метрах в пяти от лавочки, зомби и вырыл себе яму.

Хорошо было в парке, безмятежно. Синее небо, теплый воздух, начавшая уже подсыхать густая трава…

И сам дом… сейчас солнечные лучи ложились на него косо, очерчивая, делая более выпуклым каждую линию сложного фасада.

Если отойти немного влево, чтобы попал в поле зрения участок дороги и березняк между ней и домом, то, пожалуй, можно написать этюд… историю старого дома, в котором долго-долго никто не жил… а потом поселилась беда. И живет она тут одиноко много лет. Потому что больше нет ей места в счастливом и большом мире.

Может, когда-нибудь я это сделаю.

Я снова обошла дом. Заглядывала во все открытые комнаты. Просто так. Чтобы немного больше узнать о зомби и о человеке, который за ним присматривает.

Но ничего нового не обнаруживалось. Комнаты в большинстве стояли пустые. Жилыми можно считать только три. Одна – безусловно комната Глебова. Аскетичное помещение с необходимым минимумом мебели, но с мощным компьютером и стеллажом, на котором компьютерные диски, книги и медицинские приборы. Второй была еще одна спальня с большими окнами, соответствующих размеров телевизором на стене и не менее солидной кроватью. Окна этой комнаты выходили в парк. Третье помещение – уже знакомая мне кухня. Зомби обнаружился там. Он сидел у стола, все так же безучастно вглядываясь в только одному ему ведомые дали где-то за границами стен, по ту сторону реальности.

Я махнула ему рукой и побрела дальше.

Я даже не очень удивилась, когда обнаружила в одной из пустых комнат свой этюдник и винтовку. Видимо, я ждала чего-то такого, какого-то завершения круга, исполнения подспудного желания. Самой себе я казалась Алисой в ожидании встречи с белым кроликом. А я о себе точно знаю. Когда у меня такое настроение, белый кролик придет обязательно… кем бы он ни оказался.

И я решила, что буду рисовать, изредка совершая обход по дому, чтобы убедиться, что с биотом все нормально.

Кажется, я увлеклась, потому что в себя привел меня звук хлопнувшей двери. Этюд был почти дописан, осталось добавить некоторые детали, а значит, рисовала я сильно больше часа. Солнце, конечно, ушло. Но это было уже не столь важно – самое главное я успела поймать…

Зомби шел медленно, словно нехотя. В руках у него была лопата, и я сразу поняла, что у него на уме.

– Скотина, – прошептала я. – Урод. Я ж обещала… так что ничего ты с собой не сделаешь, пока я тут…

Я отложила кисть и поспешила перекрыть ему дорогу.

– А ну стой!

Остановился. Уставился на меня желтыми, ничего не выражающими глазами. Я для него была как та елка или столб – препятствие, которое нужно обойти.

– Послушай, – сказала я мягче, – ну зачем ты так? Ты же не умер еще?

Опустил взгляд, зашаркал обходить меня. Ну, нет. Я шагнула в сторону, снова загораживая ему дорогу.

– Да, я знаю. У тебя этот синдром Дарга. И ты не можешь выйти. Только ты зря думаешь, что ты один такой. У меня тоже этот синдром. Я тоже заблудилась, понимаешь? Только Глебов меня вывел. И тебя выведет! Если ты еще живой, значит, шанс есть!

Я замолчала, а он все стоял, глядя себе под ноги. Словно намечал, где и как рыть новую яму, раз к старой больше нет хода. Не верил?

– Сережа… я бы здесь не оказалась, если бы это не было правдой.

С силой воткнул лопату в песок и побрел на этот раз мимо меня и мимо ямы – к этюднику.

Жалко будет, если порвет картон. Но пусть. Пусть лучше картинку порвет, чем лезет в яму.

Почему Глебов его тянет? Видно же, что человек отчаялся. Все, что он делает, – это словно крик о помощи. Только просит он уже не о спасении, он чувствует, что вернуться невозможно, он знает, что тело биота непрочно, что оно все едино не продержится долго – самое большее до осени. Он хочет уйти. А ведь Глебов, кажется, и сам считает, что надежды нет… но все равно почему-то продолжает упрямо восстанавливать биота, продлевать его жизнь, которая каждый день как пытка…

Противоречие. А может, наоборот? Может, мне сейчас стоит сделать то, что никак не решается сделать Глебов? Просто дать ему умереть. Дать ему довершить любую из попыток…