Наталья Караванова - Дом на кладбище

– А что вы делаете? Она в сознании? Просто биот «остановился»…

– Не в сознании, что немудрено. А делаю… легкие гигиенические процедуры. Надо же смыть это… – Он кивнул на ванну.

Юра понял.

Вернулся в комнату. Отыскал в шкафу постельное белье и одеяло, расстелил на кушетке простыню с рисунком из васильков и ромашек. И почти сразу Глебов принес из ванной «пациентку». Юра первым делом увидел, что была она на своего биота внешне очень похожа. Невысокая, темные короткие волосы, челка до бровей. И круги под глазами. И впалые щеки. И…

Оценить фигуру потеряшки Юра не успел. Глебов ловко переложил ее на кушетку и укрыл простыней.

– Знаете, что мне во всем этом больше всего не нравится?

– Что?

– Сутки, минимум, она провела в ванне. Без еды, без движения… ну, почти без движения. И никакая служба не среагировала. Нигде никто не встревожился – а что с человеком случилось? А как она? Догадываетесь, чем бы все кончилось, если бы вы с ней случайно не встретились?

– Насколько я знаю, когда эмульсия полностью расщепляется в организме, контакт постепенно теряется, и потеряшка возвращается все равно. Только чаще всего с необратимыми изменениями в психике…

– Сутки. Или двое, – напомнил Глебов.

– Хотите сказать, в нее кто-то вливал эмульсию, когда она уже вела биота?

Глебов потер ладонями лицо и ничего не ответил. Потом неожиданно подошел к одной из картин, уставился на нее, как на откровение.

Это был небольшой, даже не вставленный в рамку картон, на котором смазанное пятно солнца падало в дым заката, плавилось в нем, растекалось вдоль горизонта. Еще там была набережная, скамейка, человек на скамейке и девушка в летнем пальто…

Человек, который был на картине, смертельно устал. Сил, чтобы драться дальше, у него не было… но у него была передышка, полчаса тишины. Полчаса, чтобы найти в себе те самые силы, без которых немыслима жизнь.

Человек, который смотрел на картину, его понимал. Но ничем не мог помочь – так бывает.

Всегда сложнее всего помогать самому себе.

Но тут в дверь зазвонили, и комната стала тесной – медиков на «Скорой» приехало трое.

– Привет, Жень, – словно бы и не удивившись, поприветствовал один из них Глебова.

– Привет, Володя.

– Что тут у нас…

– Я поставил нейтралку, витамины… четвертый комплекс еще. Собственно, это все, что я мог.

– Как вы ее нашли-то? – проворчала медсестра. Медсестра была биотом формации «профессионал за работой». Доктор биотом не был.

– Случайно, – вставил слово Юра. – Ее игроманы подстрелили у стадиона.

– Вот кому бы запретить ношение оружия…

– Ясно.

Сестра приладила под прическу стетоскоп. Второй санитар отошел к картинам – ему работы не нашлось.

– Сам как? – спросил у Глебова доктор Володя. – Давно тебя не видать.

– А то ты не знаешь?

– Без изменений?

– Без.

– А…

– Не начинай. Что там?

– Похоже на синдром Дарга. Надо смотреть, когда в себя придет. А так… витаминчики попить, свежим воздухом подышать… не знаешь, чего она вообще-то на биота села?

– Спрашивал. Сказала, не помнит. Но мне кажется, она в том состоянии ничего толкового и не ответила бы.

– Понимаю. Ну, мы поехали. Еще два вызова… если вдруг будут проблемы, звони.

– Конечно. Удачи.

Медики уехали.

Юра обратил внимание, что Глебов как-то слишком часто трет лицо и жмурится – так делают люди, борющиеся со сном.

– Вам бы тоже отдохнуть, – заметил он как бы между делом.

– Не выйдет. Надо еще до дома… Юр, приглядите за ней? Хотя бы до завтра? Завтра она немного придет в себя и…

– Понимаю, – растерянно сказал Юра. На завтра у него были совсем другие планы… – просто, я боюсь, плохая из меня сиделка. Если только нанять кого…

Глебов вновь повернулся к картине с закатом. Чем-то она его зацепила…

Юре стало совестно. Он сказал:

– Я побуду здесь. Пока она не проснется.

– Вот и славно…

Когда Глебов уехал, Юра подошел к той самой картине. Чтобы узнать изображенного на ней человека, долго всматриваться не пришлось. Почему-то ему захотелось отмотать время назад и вновь оказаться в Доме-у-кладбища. Что-то он не сделал, не сказал или не понял там и тогда. А сейчас и понимать, и делать уже и поздно, и глупо, и не получится. Или получится?

Он посмотрел на «отключенного» биота в кресле. А если бы он не прогнал заигравшихся студентов? Если бы ушел, посчитав, что хозяин биота давно уже покинул оболочку? Что, Нина так и осталась бы потеряшкой? Да нет, ерунда. Потеряшка – это временное состояние. Люди возвращаются.

«А тот зомби?» – возразил внутренний голос. Крыть было нечем. Юра устроился во втором кресле. Спать он не собирался. Думал просто посидеть, подумать… спланировать, может быть, завтрашний день. Но проснулся уже утром, оттого, что шея сильно затекла.

Врач «Скорой» – совсем другой, не Володя, – равнодушно сказал:

– Ну, если не знаете, кому ее поручить, мы, конечно, заберем. Только если это последствия Дарга, то здесь не мы нужны. Могу сразу дать направление к психиатру. Но там тоже – поддерживающая терапия. Умереть не дадут, и то хорошо. Жалко. Красивые картинки. Она рисовала?

– А что это за синдром?

– Есть небольшой процент людей, у которых эмульсия не полностью выводится из организма, а, наоборот, постепенно накапливается, раз за разом все больше облегчая контакт с биотом. В конце концов ее становится столько, что для контакта новую порцию пить уже не надо. И более того, известен случай, когда человеку стали не нужны вообще никакие специальные приспособления. В такой ситуации очень легко стать потеряшкой и не успеть вернуться назад до того, как собственное тело умрет. Я удовлетворил ваше любопытство?

– Это не объясняет, почему она в таком состоянии…

– А вот это уже к ученым. Ну, всего хорошего!

Дом был таким, каким Юре запомнился. Мрачноватый, краснокирпичный, викторианский. Глебов уже стоял на крыльце, курил.

Чувствуя себя крайне неловко, Юра вывел из машины кое-как одетую потеряшку. Собрать ее в дорогу оказалось той еще задачей: ему до этого дня ни разу не доводилось одевать полубесчувственных девушек…

– Вот… вы извините, что я ее вам, получается, подкинул. Просто врач сказал – ее в психбольницу направят. А у меня работа. И сроки… и уезжать скоро.

Глебов кивнул. От него пахло дымом и табаком. Молча подхватил Нину под локоть, повел к дому.