Владимир Гофман - Персиковый сад (сборник)

Пока Лешка разговаривал с бывшей женой Григория, он сбегал в ближайший киоск и принес бутылку водки.

– Будешь? – спросил старый богохульник, разливая водку в два прозрачных пластиковых стаканчика.

– Буду, – сухо ответил Карман и посмотрел на бутылку: – Ты что за дрянь взял?

– Так, Леша, на какую денежек хватило. Ты бы вот дал мне на хорошую-то… Рука дающего, это… не оскудеет.

– Ладно, – оборвал Михалыча Карман, – сойдет и такая.

– Ну, – моргая, с пафосом произнес Михалыч, – земля пухом нашему Григорию и Царство Небесное Божьему рабу!

Тонкий стаканчик дрогнул в Лешкиной руке.

– Да будет ему Царство Небесное, – с хрипом выдохнул он. – Будет обязательно! Григорий героем был, кровь проливал на войне. Он не предавал никого… Будет ему Небесное Царство, нам с тобой не будет, а ему – будет!

Михалыч примолк. К подъезду подъехала машина «скорой помощи». Из нее вышел врач и два санитара с носилками.

– Вон, – кивнул нищий, – за Григорием приехали, повезут на вскрытие.

– Пей, что ли, придурок! – со злостью сказал Карман и, запрокинув голову, вылил в горло холодную водку. – Больше не буду, – сказал он. – Помянете с корешами.

Михалыч не возражал. Затолкав бутылку в нагрудный карман своей красной куртки, он заспешил, петляя между лужами, к собору. Лешка посмотрел ему вслед, усмехнулся.

– Эй, Михалыч! – позвал он.

Нищий оглянулся.

– Ты нынче как светофор.

– Чего? – удивился Михалыч.

– Красивый, говорю, ты сегодня, – сказал Карман и махнул рукой, – весь разноцветный.

– А-а, – заулыбался Михалыч, но, похоже, так и не понял, о чем шла речь.

Постояв еще немного на площадке и выкурив сигарету, Лешка отправился домой. Дома он походил из угла в угол по комнате, побрился старым одноразовым «Жилеттом» в ванной и, надев новую куртку постучал в дверь соседки.

– Теть Валь, это я, Алексей, – сказал он, наклоняясь к дверному прихлопу.

После довольно долгого молчания за дверью послышались шаркающие шаги. Лешка повернулся и, нашарив рукой выключатель, включил в прихожей свет.

– Чего тебе, Лешенька? – раздался из-за двери старческий голос.

Тете Вале исполнилось недавно семьдесят четыре, но она держалась бодро, на болезни, как другие в ее возрасте, не жаловалась, с Лешкой уживалась легко и никогда не лезла в его дела.

– Я еще хоть под венец, – говорила она. – Вот только ноги бы получше ходили!

Одним словом, повезло Карману с соседкой. Впрочем, он знал ее еще до вселения в эту комнату. Тетя Валя была подругой его бабушки, все жили в бараке на берегу Оки, а потом, когда бараки сломали, получили жилье в одном доме. Лешка в это время сидел и в переселении не участвовал. Вернулся сюда после отсидки, только бабушку уже не застал в живых…

– Мне бы, теть Валь, до вечера… или нет, до утра сотни две?

– Ох, Леша-Леша, – сказала старушка с укоризной. – Горе ты горькое!

Какое-то время стояла тишина, потом соседка открыла дверь и, близоруко щурясь, протянула Карману деньги.

– Все будет хорошо, ридна маты моя! – с напускной веселостью ответил он и поспешил выйти на улицу.

Ветер разогнал без того редкие облака, и апрельское небо заголубело, отражаясь в лужах на проезжей части дорог. По краям тротуаров снежное месиво резво таяло, и потоки мутной воды с шумом текли в ливневку.

Алексей бродил по городу, стоял у витрин, заходил в магазины, выпил в подвальчике «Кубанские вина» стакан «Изабеллы» и ни разу не «щипнул». Только в «Макдоналдсе», куда зашел перекусить, едва машинально не вытащил из кармана какого-то толстяка торчащий оттуда углом потертый малиновый «лопатник». Пальцы сами потянулись к бумажнику, но Лешка сунул правую руку в карман, а левой тронул стоящего впереди толстяка за плечо. Тот оглянулся.

– У вас кошелек может выпасть, – с усмешкой сказал Лешка.

– А, да, спасибо, – ответил толстяк и переложил бумажник в нагрудный карман.

«На здоровье, – мысленно ответил Карман. – Ешь, не обляпайся!» Если бы его спросили, почему так поступил, он, карманник-профессионал, имевший три ходки по 158-й, ответить не смог бы. На душе у Лешки было скверно, все время думалось о Григории, вспоминались их разговоры, как однажды они даже выбрались на рыбалку, сидели ночью у костра и совсем не пили, потому что Григорий случайно разбил единственную бутылку перцовки, которую они взяли с собой. А еще вспоминалось, как Григорий всегда гонял мальчишек, детей нищей братии, когда те совали головы в полиэтиленовые пакеты, чтобы словить кайф, надышавшись парами клея.

– А ну, брысь! – кричал он, размахивая костылем. – Башки поотшибаю, токсикоманы долбаные!

Был еще такой случай. Приехал к Лешке корешок из Челябинска, где он продулся в пух и прах в карты. А с корешком – подружка с дочкой-малолеткой. И жить-то им было негде, так как комната этой самой подружки тоже была проиграна. Куда их поселить хотя бы на первое время? Карман обратился к Григорию: выручай, дескать. Тот пошептался с нищими у собора, и уже через час вручил Лешкиному корешку ключ от комнаты в коммуналке.

– На три дня, – сказал Григорий. – Устроит? А там что-нибудь придумаем.

– Как сумел? – удивился Лешка.

Покосившись на свою звездочку, Григорий ответил:

– Правительственный канал. Специально для кавалеров ордена Красной Звезды!

– С меня причитается.

Григорий подмигнул и, опершись культей на костыль, сказал:

– Всегда готов! Как кавалер и юный ленинец. Хочешь, стих прочитаю?

Карман пожал плечами.

– Сам, что ли, сочинил?

– Нет. Из меня поэт, как из тебя участковый. Вчера в «Бивне» залетный читал, а мне запало.

– Ну, давай, коли хочешь.

Григорий кашлянул в кулак и стал вполголоса читать:

Карман помолчал, потом как-то неуверенно произнес:

– Это ты загнул, братишка! Че мы про святых-то знаем? Они тоже, поди, всякие бывали.

– Тут про других, – сказал Григорий. – Про тех, что прикидываются святыми. Я так понимаю. Видал, чай, таких-то?

– Я много чего видал.

– И я тоже. А теперь беги, брат, за бутылкой. И кореша своего позови, я ему кое-что растолкую про карточные игры.

Давно это было. И кореш уже снова на киче, и Григория нет…

До самого вечера бродил Карман по городу, а когда стемнело, не заходя домой, пошел в собор. У ворот стояли трое нищих, среди них Наташка-рыжая.

– Ты куда это, Леша? – спросила она, подмигивая. – Или помолиться решил?

Карман остановился, закурил:

– Помолиться тебе бы не помешало, Рыжая.