Владимир Гофман - Персиковый сад (сборник)

Отец Иннокентий хмурился только для виду. На самом же деле был рад-радехонек. Чтобы побывать у Преподобного, он готов был заехать не только к однокашнику отца Сергия, но и туда, куда Макар телят не гонял.

– Заеду и передам в лучшем виде, – заверил он настоятеля, принимая из его рук аккуратно обернутую в чистое полотенце икону.

С этой иконой и вышло недоразумение. Приятеля отца Сергия на месте не оказалось, и пришлось посланцу везти подарок обратно. Возле Нижнего Новгорода на окружной дороге стражи порядка осмотрели машину особенно тщательно. На весь товар имелись накладные, а на икону – нет. Как ни доказывал бедный отец Иннокентий, что образ недавно написан и предназначался в подарок, бдительные сотрудники правоохранительных органов ему не поверили. И вот он сидит в прокуренном кабинете начальника отдела милиции и стучит согнутым пальцем по своему черному клобуку.

– Я бы вам, конечно, поверил, – продолжал подполковник, – можете не сомневаться. Но вот какая штука: на днях в одном из районов нашей области ограбили церковь, много икон унесли, злодеи…

Отец Иннокентий не удержался:

– Что же, вы думаете, я грабитель, что ли?!

– Доверяй, да проверяй, – многозначительно заметил милиционер и почему-то подмигнул левым глазом. – А у вас удостоверения личности нету. Не так давно, кстати, в соседнем городе, был арестован… э-э… батюшка, как оказалось, лже-священник, и знаете за что? За распространение наркотиков!

– У меня есть паспорт, – вспомнил отец Иннокентий. – И у водителя все документы имеются.

– Да-да… – Подполковник полистал какие-то бумаги. – Где вы служите-то?

– В Казанской епархии.

Страж порядка поднял голову от бумаг. Красное лицо озарилось торжествующей улыбкой.

– В Казани? – переспросил он и подмигнул на этот раз правым глазом.

– В Казанской епархии, – уточнил отец Иннокентий.

– Так вот, уважаемый, в Казани, если не ошибаюсь, татары живут.

– Ну да…

– А татары – мусульмане, так?

– Так.

– А раз так, ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: чего там православному священнику делать?!

От неожиданности отец Иннокентий онемел. Милицейская логика выглядела железной. «Прикидывается, что ли?» – подумал он, но как-то не похоже было.

– Знаете, в вашем городе тоже не одни русские живут.

– Это вы к чему?

– К тому, что у вас и мусульманская мечеть есть.

– Этого я не знаю.

– А я сам видел.

Так они еще какое-то время мирно беседовали на межконфессиональные темы, а потом начальник РОВД, все же не решившись взять на себя ответственность, отправил отца Иннокентия в вышестоящую инстанцию. Дескать, пусть начальство решает, что это за птица залетела на православную нижегородскую землю из мусульманского Татарстана.

В большом современном здании управления внутренних дел было сумрачно и пустынно. Тут, конечно, сразу спорную икону осмотрел эксперт и без обиняков отпустил уставшего иеромонаха с миром, даже проводил до выхода.

– У нас сотрудники в иконописи, к сожалению, мало понимают, – сказал он виноватым тоном на прощание, – а тут недавнее ограбление храма, и вы с красивой иконой как нельзя кстати. Так что извините уж, но береженого Бог бережет!

Пришлось отцу Иннокентию еще раз в прокуренном кабинете побывать – какие-то бумаги нужно было подписать. Подполковник молча поставил автограф. Больше не подмигивал.

Вежливо откланявшись, иеромонах взялся уже было за дверную ручку, как вдруг оглянулся и, кивнув на портрет железного Феликса, проговорил с ударением:

– А Дзержинский, оказывается, наркоманом был!

– Что за чушь?! – с возмущением воскликнул подполковник, и красное лицо его побагровело.

«Как бы его удар не хватил от неожиданности!» – подумал обличитель первого чекиста страны.

– Читал. Он употреблял кокаин, – сказал отец Иннокентий и вышел из кабинета на свежий воздух.

Про таких, как Изольда Петровна Кузнечикова, поэт Некрасов когда-то сказал, что «коня на скаку остановит» да еще «в горящую избу войдет». Правда, горящих изб на жизненном пути Изольды Петровны, к счастью, не встретилось, коней она тоже не останавливала, а вот мужчин – сколько угодно. Но это в прошлом, когда ей было… ну, скажем, лет тридцать или даже сорок. Теперь же годы взяли свое, и мужчины как-то незаметно исчезли из поля зрения Изольды Петровны. Всю оставшуюся энергию она направила на двух дочерей и сына. Держала их, что называется, в ежовых рукавицах. С внуками, справедливости ради надо сказать, старалась быть ласковой и кроткой.

Выглядело это неправдоподобно. И когда многопудовая бабушка, поглаживая заметные черные усики над верхней губой, ворковала над малышом протодьяконским басом: «Ах ты, мой зайчик!» – никто из взрослых в искренность слов не верил, а дети пугались и начинали реветь.

Короче говоря, Изольда Петровна была женщина властная и жизнелюбивая – настолько жизнелюбивая, что смерти не боялась вовсе. Неминуемый конец приводил ее подруг в трепет, а Изольда Петровна, участвуя в разговорах на эсхатологическую тему, что ежевечерне велись на лавочке у подъезда, только оглушительно хохотала и, хлопая тяжелой ладонью по костлявому колену соседки, говорила:

– Брось, Марковна, три к носу! Конечно, когда-нибудь будет, что и нас не будет. Ну так что? Это сегодня умереть страшно, а когда-нибудь – ничего. Верно? То-то же. Умели жить, так и помереть сумеем! Поэтому тяни лямку, пока не выкопали ямку! Хо-хо-хо!

Вот какая это была бесстрашная и мудрая женщина, Изольда Петровна Кузнечикова!

И вот однажды в начале весны, а точнее восьмого марта, когда сын и дочери с мужьями явились к ней с поздравлениями, Изольда Петровна, расставив по вазам цветы, объявила командным голосом:

– Слушайте сюда! Такое, значит, дело. По месту моей прежней работы, а там, – Кузнечикова ткнула указательным пальцем вверх, как бы показывая, где находилась в незабвенное время высшая партшкола, – там меня, как вы знаете, заслуженно уважали и ценили, мне дали денежное вознаграждение за добросовестный труд. – Изольда Петровна сделала ударение на последних словах и многозначительно посмотрела на старшего зятя – тот почему-то заерзал на стуле и смущенно пожал плечами. – Так вот, я решила потратить эти деньги разумно.

– Кто бы сомневался, – тихо произнес более смелый младший зять, и его жена, внешне чрезвычайно похожая на свою мать, ткнула его локтем в бок.

– И как же это? – спросил с надеждой в голосе сын.

– А вот так, – сказала Изольда Петровна угрожающим тоном. – Я решила поставить памятник на могиле мамы.

Наступила гробовая тишина.

– Хорошо, – неуверенно произнесла старшая дочь, которая нравом уродилась в отца. – Лучше не придумаешь.