Александр Штейнберг - От Лас-Вегаса до Нассау

Эти строки я писал, когда Союз архитекторов меня как члена правления включил в группу архитекторов, направленных в специализированную поездку во Францию. Это называлось научный туризм. Союз нам давал путевку, а расходы мы оплачивали сами. Включить-то он меня включил, но шансов на поездку было очень мало. Когда меня спрашивали потом, как мне удалось в первую заграничную поездку отправиться во Францию, я мог только ответить: «Сам удивляюсь».

Сначала я должен был пройти профком, потом общее профсоюзное собрание, потом партбюро. Вопросы были самые разнообразные, начиная от подробностей моей биографии и кончая политическими, не имеющими никакого отношения к Франции. Например: кто является руководителем компартии Италии, как зовут президента Филиппин, какая система государственного управления в Норвегии. После всего этого я должен был собрать все характеристики и пройти райком партии.

В райкоме я полдня простоял в очереди, пока попал пред светлые очи комиссии. Я стоял перед этой судьбоносной дверью, дрожа всем телом и повторяя про себя имена всех секретарей компартий и руководителей правительств разных стран. Председатель комиссии не стал углубляться в такие мелочи, а сразу спросил меня в лоб:

– Почему вы решили ехать во Францию?

– Меня посылает Союз архитекторов. Я хочу посмотреть в натуре памятники французской архитектуры.

– Это нам понятно. Но почему именно во Францию? Поезжайте в Польшу, Чехословакию, ну, наконец, в Германию. Посмотрите там архитектуру одной из социалистических стран. Или вы считаете, что в социалистических странах архитектура хуже, чем в капиталистических, или думаете, что там смотреть нечего?

– Ну почему же! Там очень интересная архитектура, особенно в Кракове, Праге, но…

– Вот и хорошо, что вы поняли. Съездите в Польшу, потом в Чехословакию, а потом, того и гляди, поедете в Париж.

– Но я хочу именно во Францию. Там работали крупнейшие архитекторы в мире, я хочу увидеть Лувр и Версаль, Эйфелеву башню и Замок Шайо. Я хочу увидеть Собор Инвалидов, Церковь Мадлен и Грандопера. Наконец, я хочу увидеть работы современных классиков Огюста Перре и Ле Корбюзье…

– Что это тут у вас за лекция по архитектуре, – это подала голос зашедшая во время моего выступления дама – второй секретарь райкома.

– Да вот, понимаете, Татьяна Ивановна, архитектор ни разу не был за границей, и хочет сразу ехать во Францию. Мы, конечно, ему разъяснили, что надо сначала посмотреть соцстраны, а не рваться к капиталистам.

Я понял, что это последний шанс.

– Я член правления Союза архитекторов. Это они меня рекомендуют для этой поездки, и они решили, что мне нужно ехать во Францию.

– А ну-ка, покажите мне документы. Да, действительно Союз архитекторов УССР рекомендует. Чего же мы будем, Николай Петрович, ставить палки в колеса? Сейчас не то время. Тем более, что они рекомендуют, они и отвечать будут. Подписывайте характеристику партбюро института. А вы поезжайте, посмотрите, как они там строят, да будете строить у нас не хуже, без всяких там излишеств.

– Но, Татьяна Ивановна, вы же знаете положение…

– Знаю не хуже вас. У нас уже был один случай. Подождите за дверью, – это уже относилось ко мне.

Я вышел без всякой надежды на успех, а через полчаса я получил подписанную характеристику. И уже через месяц я сидел в самолете (рейс Москва-Париж) и беседовал со своей соседкой – ткачихой из Иваново, которой поехать во Францию, как я понял из ее рассказа, оказалось намного проще, чем архитектору.

В Париже мы задержались всего на полдня, пообедали и поехали в Советское посольство на Рю де Гренель. Там мы два часа прождали сотрудника посольства, несмотря на то, что с ним предварительно созванивались. Им оказался молодой человек лет 25. Он нам начал читать длинную и нудную лекцию о том, как мы должны себя вести в капиталистическом мире, ничему не верить, прятать паспорта чуть ли не под белье, так как идет охота за советскими паспортами, сумки надевать через голову, так как их выхватывают на каждом шагу и т. д. Наконец, наш гид не выдержала и сказала, что мы опаздываем на самолет.

– А это ваши проблемы. Мы должны четко проинструктировать людей.

– Товарищи, поехали! – Наш гид – Валентина Казимировна, оказалась достаточно опытным человеком. – Секретарь посольства знает, что вы опоздали на встречу с нашей делегацией.

В Марсель мы вылетели в тот же день на огромном аэробусе из аэропорта Орли в аэропорт Марсей-Мариньян. В Марселе нас размещали в гостинице. Я оказался непарным. Непарными оказались и армянские архитекторы – их было трое. Таким образом, меня поселили в одном номере с армянским архитектором Суреном. Это был главный архитектор одного из ереванских институтов. Несмотря на свой немолодой возраст, он оказался крайне непосредственным, и к тому же очень мягким и добрым человеком.

В тот же вечер нам выдали положенные нам франки, и мы с ним отправились гулять по Марселю. Мы довольно быстро добрались до марсельского порта, посмотрели на ночной L’Hotel de Ville и отправились назад. Обратный путь проходил мимо большого числа злачных заведений со стриптизами. Сурен начал меня упрашивать зайти, но я уговорил его не делать этого, сославшись на то, что завтра нам предстоит трудный день, и посещение припортовых заведений – вещь весьма опасная. Он взял с меня слово, что мы посетим аналогичные заведения в Париже. На следующий день мы выехали из Марселя.

Между павильонами, соединенными крытыми переходами, на лужайках со стриженой ярко-зеленой травой сидели молодые люди с книгами и этюдниками и весело болтали между собой, закусывая сэндвичами и круассанами. Мы шли по дорожке между зелеными партерами с Мonseieur Perloff – проректором Высшей архитектурной школы Lumini, находившейся недалеко от Марселя. Я подарил ему свою книгу, он преподнес мне сборник учебных программ колледжа Люмини и рассказал:

– Архитектурное образование у нас, как и у вас, – 6 лет, отличие состоит лишь в том, что мы предлагаем обучение по трем различным программам. Первая, рассчитанная на два года, – это основы архитектуры, техники и рисунка. После этого молодой человек может идти работать помощником архитектора. Но можно продолжить образование по второй программе до четырех лет. Тогда он приобретает профессию архитектора и может работать самостоятельно. И, наконец, если он остается еще на два года, то совершенствуется в какой-нибудь архитектурной специализации. Это не значит, что он станет мастером. Мастер – это от Бога. Вы говорили, что во второй половине дня собираетесь смотреть «марсельский дом» Ле Корбюзье. Там вы сможете почувствовать в полной мере, что такое Мастер.