Александр Кустарев - Вальс

Лиля так привыкла, что даже не заметила, когда кончился ее срок. Но все кончается. Кончился и Лилин срок, хотя она об этом не знала. Капитан же знал.

Однажды он сказал Лиле, что ее срок уже год как истек и она может идти куда хочет.

Лиля поняла, что капитану она надоела. Сперва она решила, что никуда отсюда не пойдет. Она уже приготовилась расставить руки-ноги, чтобы ее нельзя было пропихнуть через дверь, но посмотрела на капитановы сапоги сорок четвертого размера и задумалась.

Подумать всегда полезно. Раз задумавшись, человек углубляется в это дело все больше и больше и обнаруживает такие важные детали, которые ему по трезвому делу и на ходу никогда бы в голову не пришли.

Так и Лиля. Когда она задумалась, ей пришло в голову, что город Маляев вовсе не такое место, за которое стоит рисковать ребрами. Лиля плюнула и ушла.

Опять пришлось качаться в вагоне, опять рядом какие-то сельские люди уписывали, давясь, что-то самодельное и мягкое, опять за окном мелькали желтые и серые тени, снова стучали по рельсам колеса, и чьи-то ноги, свисая с верхней полки, качались перед глазами, норовя попасть пятками в глаз: то в один, то в другой, з-заразы.

Москва встретила Лилю шумом, гвалтом и полным, катастрофическим, не поддающимся никакому учету дефицитом жилплощади.

Пойти в проститутки или выйти замуж? Выбор был небогат. Надо было сперва приглядеться. Чтобы иметь на это время, Лиля пошла в дворники.

Жизнь дворника нелегка, но интересна. Особенно летом. Зимой тяжко. Снег. Иной раз выпадает так много, что гнется метла и подгибаются колени. Но летом все совсем по-другому. Дождь умывает улицу сам. Жильцы съезжают на дачи, и некоторые оставляют ключи, чтобы дворник присматривал за квартирой и заодно вытирал пыль. Это дает деньги, а главное — можно увидеть, как живут остальные люди.

Лиле повезло. Дом был ведомственный и в нем проживала интеллигенция: доцент Сельдев, доцент Бой-Жванецкий, Абрамович, еще один Абрамович, профессор Лихачев и другие. У всей публики были минимум двухкомнатные квартиры.

К тому времени Лиле стукнуло уже тридцать. Время, не добром будь помянуто, уходило, утекало, убегало. Десять лет в лагере были нельзя сказать что совсем уж потерянным временем, но, шастая по чужим квартирам и вытирая пыль с комодов, Лиля начала понимать, что все могло быть и лучше. Потерянного, конечно, не вернуть, но будущее надо устраивать так или этак. Жизнь дается человеку один раз, и нужно прожить ее так, чтобы другим завидно было. А то что ж? Дворницкая пристройка — курам на смех. Скоро опять Новый год, а елку поставить негде.

Идти в проститутки Лиля не хотела. Она и так этим делом подрабатывала. Лучше уж замуж.

Сперва Лиля оглядела внимательно жильцов в собственном доме. Среди них были два холостяка, но они не подошли. У одного была очень маленькая квартира. Другой водил регулярно девок и отучить его от этого дела Лиля не предвидела никакой возможности. На собственном дворе шансов не было. Надо было искать на стороне.

Сперва Лилин взгляд упал на клиентов. Но результат был малоутешительный. Из последних десяти один был студент, а девять других семейные, в том числе два из Калинина, ну что за блядский город, ей-богу. Лиля уже была раз в Калинине, и он ей не понравился.

Шел 1956 год. У Лили обнаружился аппендицит, и ее отвезли в больницу. Там она познакомилась с врачом. То ли врач был сам больной, то ли еще что, но он после операции пригласил Лилю к себе домой, и тут Лиля и решила бы остаться, если бы врач не решил оставить ее сам.

На врача Лиля буквально готова была молиться. Мало того что он имел высшее образование. У него все знакомые были такие. Благодаря этому Лиля смогла ознакомиться с настоящей культурой. Это впоследствии очень помогло. Ведь чем человек старше, тем меньше он может полагаться на собственную внешность. Особенно женщины. Они особенно теряют потенциал с течением возраста. После тридцати женщине культура нужна будь здоров.

Лиля здорово поднабралась между врачами. Двадцатый съезд партии, Кама Сутра, Эрих Мария Ремарк, Анна Ахматова и кое-кто еще вошли в ее жизнь навсегда. И всем этим она была обязана врачам, которых во всей последующей жизни продолжала искренне уважать. Жаль, что больше врачи ей не попадались. Но пять лет, проведенных в обществе врачей, сделали ее намного культурней, чем она была раньше, и вообще открыли ей глаза. Она пробыла бы между врачей и дольше, если бы еённый врач не разбился бы в автомобиле.

Дело в том, что врач купил автомобиль. Но счастье обернулось несчастьем. В одно мгновение ока Лиля осталась одна.

Три обстоятельства сделали ее положение особенно и совершенно невыносимым. Во-первых, после похорон все врачи, с которыми якшался покойный врач, ее покинули. Еще вчера, можно сказать, приходили жрать-пить, а сегодня уже адрес забыли, скоты, бульдоги. Во-вторых, за время праздничной жизни у врача Лиля однажды родила дочь и надо было что-то с ней делать, не говоря уже о том, что кормить. В-третьих, после смерти врача оказалось, что их брак не зарегистрирован. Это уже было вообще хуй знает что.

Черт с ним, с врачом, но вместе с ним пропала и жилплощадь. Лиля сделала все, что могла. Судебный исполнитель как пришел, так и ушел. Милиционер постоял-постоял в дверях и тоже удалился. Два других милиционера просто не могли достучаться. Две недели Лиля просидела в квартире, успешно делая вид, что никого дома нет.

Когда кончилось продовольствие и Лиля с дочерью начали испытывать голод, пришлось высунуться, и тут-то квартиру взяли штурмом.

Если бы это были представители законной власти, то Лиля их как-то сумела бы скрутить. Их все же держал за руки закон, а как оставить закон в дураках Лиля уже соображала.

Но это не были представители закона, это были соседи. У соседей положение было отчаянное. Их было шесть человек, и они жили в одной комнате. Какой-то шакал им сообщил, что Лиля живет на площади выбывшего врача незаконно, бездокументно, и соседи быстро сообразили, что им выпадает шанс, который больше не выпадет вплоть до полного коммунизма. Они все высыпали на лестницу и стали ждать, когда Лиля высунет голову. Они, конечно, понимали, что голод рано или поздно выкурит ее из берлоги.

Как они думали, так и вышло. И только Лиля ступила ногой за дверь, как ей дали в глаз, содрали с нее юбку и кинули с лестницы. Когда Лиля, не совсем еще очухавшись от ушибов почек и черепа, подползла на четвереньках к квартире, квартира уже была занята и даже часть мебели была вынесена наружу.

Лиля вопила и визжала несколько часов, но все напрасно. Не то чтобы соседи были такие уж нечувствительные, что само собой, но ко всему прочему они все были глухие, и родители, и дети — вся семья была глухая, даже глухонемая, мерзавцы. Один только раз глава соседской семьи повернулся лицом к Лиле и сказал: уууууу.