Павел Верещагин - Невеселая история
- Название:Невеселая история
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:РИФ ТПП СПб
- Год:1999
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Павел Верещагин - Невеселая история краткое содержание
Рассказ из книги «Размышления о воспитании за отцовским столом», «РИФ ТПП» 1999 г., СПб
Невеселая история - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Тонька кивала. Архип сторожил по ночам механические мастерские напротив сельпо и был ее близким знакомцем: помогал время от времени в подсобке, чинил, что потребуется, и мастерил по электрической части.
Сам Архип — старичок, кстати, очень опрятный, симпатичный, укладистый, безответный, пятый год как вдовец, — к разговорам относился терпеливо, не сердился и старался не возражать, чтобы не добавлять лишнего масла в огонь. Пусть себе болтают! У него не убудет, а народу — развлечение. Тут, как известно, ничего не поделаешь: раз народ решил, значит, терпи.
— Ты дед, их, наверное специально не стираешь, чтобы они ценность свою не порастеряли, — особенно часто наседал на него Колька Колмацуй, здоровенный оболтус, который больше года после армии болтался без настоящего дела.
— Отчего ж не стираю, стираю, — без охоты сообщал дед, стараясь попасть в шутливый тон. — Бывает когда и пополощу.
— Пополощу! — веселился Колька. — Да их не полоскать нужно. Их с наждаком мыть, с бензином! В солярке со скипидаром!
Дед терпеливо улыбался, стараясь смотреть мимо шумного Кольки. Колька по молодости лет мог и не знать историю со столичным артистом.
— А ты их дед на винную фабрику запродай! — надрывался Колька. — Там их с руками оторвут: влил воды из-под крана, поболтал там твою портянку — и пожалуйста, портвейн. Никаких дрожжей не нужно, никакой технологии. Красота!
Ну и так далее.
Но рассказ, собственно, не об остряках. Рассказ, собственно, о другом. И началось все с продавщицы сельповского магазинчика, с Тоньки.
Ноябрьские праздники Тонька провела очень бурно. К местному егерю в специально оборудованный в лесу домик прикатило начальство из области, затравить под праздник кабана. Начальство приехало на трех машинах, выслав вперед фургон с продуктами, водкой и амуницией. Предупрежденный заранее егерь присмотрел в дубняке и обтопал логовище, разметил шалаши и подправил стрелковый навес на отгонном месте под деревьями. В день приезда гостей, как обычно, директорский шофер Ермолаев объехал все четыре колхозные деревни и постучал в известные ему окошки. Так что Тонька — незаменимый по части развлечений человек — как заперла наспех свой магазинчик с обеда перед праздником, так и объявилась на его крылечке только десятого числа, утомленная, помятая, с синяком под глазом и расшатанными нервами.
Праздники удались. Гости оказались еще не старыми, веселыми и разбитными — из милицейских. Егерь с охотой не подкачал — и кабанятину жарили на шампурах прямо в камине. Водку и пиво таскали ящиками. Баня топилась двое суток без перерыва. Все, включая баб, палили из пистолетов по пустым бутылкам и банкам. На второй день Тонька передралась с кособокой Алькой из-за носатого веселого майора. В общем, было весело. Но в последний день, как это бывает, навалилась на Тоньку вдруг смертельная тоска. Пришло время сворачивать праздник: егерь уехал по делам на соседний участок, шофер фургона стал исподволь собирать казенные вещи, ружья и сумки, прибирать в ящики пустые бутылки и остатки консервов. И мужики как-то нахмурились и посерьезнели, видимо, завспоминали об оставленных домах, о женах и ребятишках. А что было вспоминать Тоньке? Грязную подсобку с мешками и накладными, постылый прилавок, пахнущий селедкой, и сиротскую комнатенку в покосившейся избушке тетки?
В общем хоть ложись и волком вой.
В таком примерно настроении Тонька заявилась после праздников в свой магазин.
Да и день, как на зло, выдался серенький и тоскливый. Грязное небо едва-едва отлеплялось от крытых дранкой скользких крыш. Косо сек дождичек. На перекрестке рядом с магазином валялась задавленная грузовиком собака, и по ее мокрым ребрам уже переступала, скользя, ворона.
Тонькин организм всеми силами сопротивлялся наступившим постылым будням. Ему вновь хотелось чего-то острого, пряного, веселого. Пора было начинать работать, а вот работать-то и не было никаких сил.
Тем более, что посреди подсобки стояли на самом виду и мозолили глаза два бидона молока, которое перед самым праздником завез шофер Ермолаев, о котором Тонька в спешке забыла и которое испортилось, пока Тонька гуляла. Теперь эти бидоны и предстоящее объяснение с директором портили настроение самым чувствительным образом.
Нет, открывать магазин и вести торговлю в таких условиях не было никакой жизненной возможности. Оставалось только одно: пнуть в сердцах ногой это молоко, набрать полны руки пива, специально оставленного для такого случая, и идти к Нюре Трунькиной, колхозной кладовщице и наипервейшей подруге, которая одна и могла понять в подобных обстоятельствах.
У Нюры были свои неприятности в жизни. В праздники она насмерть переругалась с последним сожителем Анатолием.
И ведь началось все вроде бы мирно и благостно. Нюрка с утра прибралась в доме, вымыла полы и окна и напекла пирогов. Тем временем Анатолий починил ворота, которые вот уже полгода висели на одной петле, истопил баню и даже поправил жестяного петуха на колпаке печной трубы. Потом они с Нюрой не спеша помылись, помогая друг другу, а перед тем, как пойти ужинать, посидели, чтобы остыть, на скамеечке под облетевшей яблоней. Когда Анатолий увидел приготовленный Нюрой стол, он лишь одобрительно крякнул: дымилась в чугунке только что вынутая из печи картошка, а к ней грибочки и огурчики, и моченые ягоды, и квашенная капустка, и говядина отваренная кусками, и отдельно на блюде фирменные нюрины пироги с рисом и рыбой, и конечно же во главе стола две бутылки: водки и красненького. Нюра долго сомневалась сколько выпивки покупать и решила именно так: бутылку водки и бутылку красненького. Чтобы и не мало было и не много. Сели чинно и первые три под закуску выпили тоже чинно. А когда белая бутылка подходила к концу, обоим стало так хорошо от покоя и лада дружного семейства, что они, не сговариваясь, затянули песню про тонкую осину, а потом про черного ворона, а потом про мороз, мороз, и дальше про мать-старушку. И как-то незаметно принялись за красненькое, хоть Нюра и сомневалась, нужно ли. Дело в том, что от красного Анатолий всегда соловеет; он резко побурел лицом и петь стал фальшиво и не в лад, о чем Нюра ему через некоторое время ласково заметила. Заметила Нюра ласково, но Анатолий отчего-то страшно обиделся и заявил, что это сама Нюра блеет как коза и тем самым его сбивает. А тут уж Нюра, которая в молодости пела в клубном хоре, в свою очередь обиделась. В общем, слово за слово, одно за другое, перешли на личности и на прошлое. Вскипевший Анатолий попрекнул Нюру крайней неразборчивостью ее жизни до встречи с ним, припомнив разных проезжих шоферов и шабашников, после чего и Нюра, вспылив, заявила, что Анатолий — тоже не подарок, денег заработать не умеет, живет, в основном, за счет ее, нюриного, склада, а между тем как мужчина из себя мало что представляет. После чего Анатолий, взревев, вскочил на свой мотоцикл и умчался к первой семье в соседние Драни. А Нюра осталась допивать красное и реветь все праздники напролет.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: