Ласло Сенэш - Небо остается синим

Машина мчалась дальше. Снова переезд. Покорно поднялся шлагбаум. Прошумела арка железнодорожного моста.

Казалось, ночь внезапно накрыла все вокруг темной густой вуалью. Время от времени со свистом проносились автомашины. Голые стройные тополя сонно шевелили ветвями. Тишина вползла в машину.

Впереди, на обочине, Зекань заметил «голосующего».

Сегодня ему хотелось быть великодушным. Резко затормозив, он распахнул дверцу и пригласил незнакомца садиться.

«В разговоре время пролетит незаметно», — подумал Зекань.

Но пассажир не выражал ни малейшего желания отблагодарить за услугу беседой. Как-то странно навалившись на дверцу машины, он сидел молча, с закрытыми глазами.

Зекань украдкой покосился на него: ничего интересного — усталый и сонный человек средних лет.

— Хотите закурить? — обратился он к пассажиру, доставая из пачки сигарету и пытаясь сохранить покровительственный тон.

— Что ж, можно…

Вспышка зажигалки на мгновение вырвала из темноты бледное, маловыразительное лицо. «Какой-нибудь мелкий служащий или завхоз», — подумал Зекань. У него была привычка раскладывать людей по соответствующим полочкам.

Ему так хотелось поговорить, поделиться своей радостью.

И он начал рассказывать издалека, довольно бессвязно. Рассказывал, как положено художнику, кое-где сгущал краски, кое-где убавлял. В зависимости от обстоятельств.

Незаметно заговорил о своих заслугах. Рассказал о похвальной записи в трудовой книжке, упомянул о справке, подтверждающей его участие в спасении шахты, когда ее залило водой. Даже показал портсигар, полученный в подарок на прощальном вечере…

Вдруг он умолк. Незнакомец, погруженный в свои мысли, рассеянно докуривал сигарету. Слушал ли он его?

Внезапно пассажир поднял голову, внимательно всматриваясь куда-то в даль. Мимо проходил поезд. Он казался заводной игрушкой, которую запустили в ночную темноту, и теперь она уже никогда не вернется обратно. Горы угрюмо следили за движениями непрошеного стального гостя, нарушившего их покой.

Незнакомец что-то сказал вполголоса. Зекань не понял, что именно, но почему-то у него сразу пропало желание говорить.

Снова нахлынули воспоминания о прощальном вечере. Да, на что намекал этот беспокойный Тракслер? А как начальники цехов спорили, к кому из них вернется Пишта! Каждый утверждал, что место Пишты именно в его цехе! А потом спросили у Зеканя: «Наверное, неприятно занимать место друга?» Он постарался обратить все в шутку, но в сердце словно засела заноза.

Однако почему он до сих пор не встретил по дороге Пишту? Неужели еще не выехал? Да, а как с его женой? Ведь… какое несчастье случилось.

— …И вот с этой женщиной… — доносится до него словно издалека голос пассажира.

— С какой женщиной? — встрепенувшись, спрашивает Зекань и впивается глазами в лицо незнакомца. Действительно ли сказал он эти слова или ему только послышалось?

— Вы не слушали меня? — недовольно спросил пассажир.

— Нет, нет, продолжайте! — Зекань удивился тону соседа, тот словно обвинял его, привлекал к ответственности. — Вы, наверное, судья? — неожиданно для себя спросил Зекань.

— Судья? Нет, просто выполняю общественное поручение.

Ночная темень подчеркивает весомость и значимость его слов. Зекань содрогнулся. Что-то сместилось, спуталось в его душе, а что — он никак не мог понять.

— Тот, кто виноват в смерти этой женщины, должен нести ответственность, — коротко сказал пассажир.

Зекань раздраженно прерывает его:

— Да на каком же основании виновного привлекут к ответственности?

— Вас интересует параграф? — насмешливо спросил незнакомец. Он, кажется, рассердился.

— Но это лишь глупое совпадение случайностей! — запальчиво возразил Зекань.

Пассажир помолчал.

Зекань чувствует, как что-то остается позади на этой ночной дороге. Темные леса, проплывающие мимо, зловеще молчат. Езда становится все опаснее. Шоссе покрылось тонким слоем льда и блестит как зеркало.

Лесные великаны уплывают назад. Впереди робко замигал огоньками сонный городок.

— Бывает так в жизни! — проговорил пассажир. — Один неверный шаг, а какие непредвиденные последствия! Никто из нас не имеет права забывать об этом, как железнодорожник — о своевременной смене рельсов. — Он умолк и попросил остановить машину.

— Но за что же он должен отвечать? — спросил Зекань.

Фигура незнакомца растаяла в темноте. Видно, свернул в боковую улицу. Странно, даже удаляясь, он продолжал казаться высоким.

Зекань остался один. Машинально включил радио. Передавали веселые танцевальные мелодии. Зекань пытался вслушаться в музыку: хотелось забыть о случившемся. Но это не помогало. Музыка только раздражала, и он выключил приемник. Тишина казалась невыносимой, сердце словно наливалось свинцом.

Как бесконечно это шоссе! Горы подступают совсем близко. Сейчас ему кажется невероятным, что какой-нибудь час назад сердце его было переполнено радостью и счастье казалось незыблемым. С каким наслаждением он захлопнул дверцы машины, как приветливо махал знакомым, отправляясь в путь! А теперь у Зеканя было такое чувство, словно он сидит на свадьбе за столом, уставленным всевозможными яствами, а у него вдруг разболелись зубы.

Зекань горько улыбнулся. Впрочем, разве незнакомец в чем-нибудь виноват? И зачем он взял его в машину? Обычно Зекань не берет попутчиков. А тут, как назло, попался черт знает кто! Хоть бы скорее кончилась эта дорога…

— Расскажите, обвиняемый, что произошло в тот вечер? — откуда-то доносится знакомый голос. Зекань видит себя на скамье подсудимых. В кресле судьи — незнакомец. От его колючего, пронизывающего взгляда не уйти никуда.

Зеканю становится жарко. Он снимает ватник. Но за что его можно привлечь к ответственности? В чем его вина? Разве то, что случилось несколько дней тому назад на квартире у Пишты…

Воспоминания оживают.

…Была оттепель. Из-под колес машины летела жидкая грязь. Прохожие поспешно прятались в подворотни. Зекань мчался к Пиште. Он заранее наслаждался завистливыми похвалами друга. Зекань только что вернулся из центра. В понедельник он уже должен явиться на новую работу. Даже ордер на квартиру у него в кармане. Правда, он говорил начальнику, что ордер совсем не к спеху, можно и подождать. Но как-то само собой получилось, что, когда Зекань выходил из кабинета, рядом с назначением в кармане у него лежал сложенный вчетверо ордер на квартиру. Вот об этом-то и надо было поговорить с Пиштой.

Войдя в комнату к другу, Зекань удивился. Какой беспорядок! Скатерть на столе мятая, до половины откинута. Стол застлан газетой, а на газете закопченная кастрюлька с инъекционными иглами и груда детских вещей. Подоконник весь заставлен пузырьками.