Стэн Барсто - Задиры (сборник)

Итак, казалось бы, перед нами коллективный портрет счастливых, довольных жизнью, трудовой деятельностью, окружающими. Однако это был бы поспешный вывод.

Ответы тех же представителей молодежи в ходе того же обследования: лишь 25,6 процента заявили, что «полностью удовлетворены» своим финансовым положением; 42,9 процента — «более или менее удовлетворены» и 31,5 процента — «не удовлетворены». При этом менее половины верили в улучшение своего финансового положения, а около трети опасались его ухудшения. Почти половина молодежи, которая так радостно взирает на мир, на своих друзей, если судить по первым ответам, считает, что «люди будут стараться использовать вас в своих интересах», а большинство соглашается с такими утверждениями: «Окружающие люди думают только о себе»; «В отношении окружающих нельзя не проявлять предельную осторожность»; «Ныне человек не знает, на кого он может положиться»; «Большинству людей безразлично, что случится с ближним», а также: «Положение среднего человека ухудшается». Более сорока процентов молодежи поддержали такие пессимистические оценки жизни: «Иногда я сомневаюсь, есть ли в мире что-либо стоящее»; «Живи сегодняшним днем и не думай о завтрашнем дне»; «В нынешнем мире нечестно давать ребенку жизнь».

Как объяснить эти противоречия в оценках?

Тут основное противоречие общественного сознания современной американской молодежи, сознания индивидуализма, неумолимой конкурентной борьбы, сознания, формируемого в условиях капиталистического общества. Проявляется принципиально разный подход к «ближней», «собственной», действительности и к «дальней», «внешней», которая за пределами своего «я», своего дома, своего круга друзей, близких.

При этом следует учитывать, что человек буржуазного общества, с одной стороны, отчужден от окружающего мира, а с другой стороны — постоянно утверждает себя в окружающей реальности, закрепляясь на рубежах «своего дома», «своей работы», «своих друзей».

«Своим жильем я доволен в первую очередь потому, что я смог купить себе право жить здесь. Признать неудовлетворение своим домом, — это расписаться в своем банкротстве как хозяина, как хозяйки. Своей работой я доволен в первую очередь потому, что я сам ее выбрал, и это самое большое, чего я достиг. Жаловаться на свою работу — это признать свое жизненное поражение. По этим же причинам я доволен своими друзьями, я доволен жизнью.

Но за пределами моего мирка, завоеванного мною, являющегося как бы проекцией моей личности, расположен враждебный мир. Этот мир выплачивает мне деньги, и я вправе выражать неудовлетворение недостаточной суммой их. Этот мир населен существами, которые готовы использовать меня в своих интересах, продать меня. В этом мире положение среднего человека ухудшается. Да и есть ли что-либо стоящее в этом мире? Следует ли давать жизнь новому поколению в этом все более ухудшающемся мире?» — так, вероятно, мог бы сформулировать свою оценку окружающей действительности молодой американец.

Предпринимаются усилия для того, чтобы увести молодежь в мир потребительства, увлечь коммерческой культурой, «масс-культурой», псевдокультурой, привязать к буржуазным ценностям, носящим якобы незыблемый, вечный характер. Вместе и по отдельности эту задачу решают и капиталисты, и капиталистические компании, и буржуазные политические партии, и буржуазное государство.

Молодежь развращают агрессивностью и бездушностью зрелищных представлений, разлагают мнимой доступностью и легкостью удовлетворения духовных и материальных потребностей, предварительно заземляя духовные потребности и искажая материальные.

Любовь к родине, привязанность к национальным и местным традициям буржуазия стремится извратить в умах молодежи в виде националистических и шовинистических предрассудков, непримиримого консерватизма. В целях распространения буржуазной идеологии среди молодежи правящие буржуазные партии организуют массовые кампании и мероприятия. Так, либерально-демократическая партия Японии организует массовые «молодежные фестивали». Ряд правых партий Запада опирается на поддержку крупных молодежных организаций («Юнге унион» ФРГ, молодежные организации партий «Хейре» в Скандинавских странах, «Молодые консерваторы» Англии, «Центристская молодежь» Социально-демократического центра Португалии, «Молодые республиканцы» США и т. д.). Определенным влиянием пользуется идеология реформизма.

Сумела ли буржуазия завоевать сознание молодого поколения Запада? Верит ли беспрекословно современная молодежь пропаганде о преимуществах капитализма?

Характеризуя отношение молодежи к институтам общества, американский исследователь Г. Малкольм писал: «Часто используемое определение нашей государственной структуры как «представительной» и «демократической» звучит для нашей молодежи как лицемерное и пропагандистское заявление».

Неудовлетворенность решением своих материальных проблем, дискриминацией, осуждение социально-экономической политики правительства не исчерпывают всех направлений критики общественных порядков молодым поколением. Сознание всесилья крупных монополий в буржуазном обществе преодолевает стереотипы буржуазного воспитания и пропаганды о демократическом устройстве страны и становится аксиомой для подавляющего большинства молодежи: абсолютное большинство молодого поколения Запада убеждено в чрезмерной власти крупных монополий. 86,8 процента молодежи США признали влияние «большого бизнеса» чрезмерным.

Однако буржуазный характер окружающего общества создает часто непримиримые противоречия в общественном сознании молодежи. Так, признание необходимости обуздать власть монополий сосуществует с признанием «прав бизнеса». Острота критического настроя в отношении монополий оказывается явно слабее критики предпринимателей в целом.

Рост недоверия к монополиям сопровождается падением доверия ко всем ведущим государственным и общественным институтам страны. Если пятнадцать лет назад большинство молодежи США доверяло системе здравоохранения и высшего образования, вооруженным силам и Верховному суду, то к началу 80-х годов руководство ни одного из этих институтов (а также руководство телевидения, церкви, прессы, бизнеса, исполнительной власти, профсоюзов и конгресса страны) не вызывало доверия большинства. Широко распространена уверенность в коррупции верхов. Лишь 11,6 процента выразили уверенность, что «в правительстве почти нет жуликов», 44,7 процента молодежи сочли, что «хулиганов немного», а 43,7 процента полагали, что «жуликов довольно много».

Опросы мнения молодых западноевропейцев показали, что свыше пятидесяти процентов французов и итальянцев, западных немцев, голландцев и бельгийцев убеждены в необходимости ликвидации капитализма и лишь около пятнадцати процентов убеждены в обратном.