Александра Чумакова - Точка возврата

хотела скорее похоронить его и получить дом и прибыльное дело – торговлю наркотиками,

ведь брат уже наладил каналы покупки и сбыта «дури», и посвятил во все ее. Скоро он не

смог ходить, нога почернела, он кололся, не вставая с постели. В больницу брат не

обратился, никто бы не стал спасать наркомана. Я находился с ним в момент его ухода и

навсегда запомнил его последние слова:

– Оставьте мне дурь – и все..только это являлось важным за шаг до смерти.

На его похороны пришли мои жена и дочь. Я смотрел на все их глазами, и мне было

противно и стыдно. Я знал, КТО те люди, что прощались с моим братом. Среди этих

обезличенных существ не было ни одного, который бы искренне переживал утрату. Я не

хотел верить, что похож на них, не желал быть частью такого мира. Самым страшным

кошмаром была мысль, что когда не станет меня, придут они же. Казалось бы, смерть

близкого человека могла бы стать толчком к переосмыслению, но этого было недостаточно

для наркомана с таким стажем.

– Так что же тогда заставило тебя остановиться, Мафусаил?

– Таким толчком стала война, которую мне обвинила любовница брата. Ей не терпелось

меня устранить, стать единоличной владелицей дома. Она сделала страшное, буквально

перекрыла мне кислород – лишила доступа к героину. Свою дозу я смог бы получать,

переписав на нее дом. Этого я сделать не решился и пробовал добыть дурь сам. У меня не

получалось, организм требовал свое, началась страшная ломка. Во мне боролись два

человека: один убеждал пойти на условия, другой ему вторил, твердил, что рано или

поздно я все равно умру, пусть хоть после моей смерти жене и дочери что–то от меня

останется. Впервые я стал просить у жены деньги на наркотики. Я знал, что бросить за

один день нельзя, нужно сначала понизить дозу. Она давала деньги, и я так увлекся, что

снова сорвался. Катя уже не верила, что я справлюсь, она велела дочери не пускать меня в

дом. Я мучил ее долгие годы, и ее терпению пришел конец. Я стучал, но мне не

открывали, наверное, я бы замерз и умер возле собственного дома, но дочь меня впустила.

Это был урок от моей мудрой жены, и он был усвоен. Передо мной стоял выбор: умереть

на улице, или попытаться бороться с зависимостью в родном доме. И даже, если бы

победила смерть, она пришла бы за мной в обстановке тепла и уюта. Я понял, что пути

назад нет, и больше из дома не выходил.

– Ты остался один на один со своей зависимостью? Без помощи врачей?

– Да. То, что я пережил, страшно вспоминать. Меня бил озноб, при этом я жутко потел,

боль во всем теле была невыносимой: болело все: голова, кости, каждый сустав, меня

тошнило. Я просил только об одном, чтобы у меня были снотворные и сердечные. Так я и

выходил из ломки. Выходил долго и мучительно. Случилось то, о чем так долго мечтала

моя семья – я победил зависимость.

Мафусаил закрыл глаза и несколько минут молчал, готовился сказать что–то важное. Я

тоже боялся нарушить тишину. То, что он мне доверил, было очень личное, я не хотел его

беспокоить пустыми расспросами.

– Знаешь, Дима, жить я начал лишь в пятьдесят один год. Я просыпался, едва вставало

солнце, выходил на улицу, смотрел на небо и слушал птиц. Раньше я не замечал, как

прекрасен окружающий мир, не видел его ярких красок, не слышал волшебных звуков. У

меня словно пелена с глаз упала. Я жил в лучшем из миров и не осознавал этого столько

лет! Мой мозг был затуманен. Со мной были любящие жена и дочь, а я так ничего и не

смог им дать, обделил их и себя. У меня было чувство, что всю свою жизнь я брел в

полной темноте, на ощупь, не пропуская ни одной ямы, и вдруг вышел на свет. Я

влюбился в жизнь и почувствовал вкус моментов, наполненных ощущением простого

счастья. Я снова и снова задавался вопросом – чем же я заслужил возможность снова стать

Человеком, а не рабом? И нашел лишь один ответ. Наверное, Господь каким–то чудом

узнал о моем существовании и решил дать шанс. Он все же делает послабления самым

отверженным из своих сыновей. А может быть, он выбрал меня в назидание остальным,

чтобы, глядя на меня, другие поверили, что всегда есть шанс, даже во мраке. Я смог

заставить себя измениться и верю, что это никогда не поздно сделать, как бы далеко ты не

зашел.

– Неужели, ты навсегда избавился от зависимости? Не было искушения и тяги к

наркотикам?

– Нет! Больше мне это было не нужно! Возврата назад быть не могло, я наконец обрел

покой и познал истинные радости! Судьба послала мне еще один подарок – у меня

родилась внучка. Светлее человечка я не знал. Вся моя любовь и нежность, которых не

знала моя дочь, обрушились на это маленькое существо! Я придумывал для этой плотно

запеленутой крохи сказки, пел песни и не мог ею налюбоваться, надышаться ее сладким

запахом! Я переживал за нее так, как ни за кого и никогда и хотел оградить ее от всего

мира, таившего в себе много опасностей. Я мечтал, как поведу ее в садик, затем в школу.

Вот эта моя новая жизнь и стала самым дивным наркотиком, жаль я раньше не пришел к

этому. Часто такие важные и очевидные вещи приходят к нам слишком поздно. В счастье

и гармонии я прожил еще несколько лет. Но за все в жизни приходится платить. Пробил и

мой час. Меня мучили боли, все внутри горело огнем, живот стал очень большим, и я

впервые в жизни обратился к врачам. Мне назначили УЗИ печени, результаты сообщили

жене. По ее глазам я понял, что мне конец. Катя выглядела, как большая и красивая птица,

которой подрезали крылья. Я крепился, успокаивал своих родных, и они старались

выглядеть спокойными и уверенными, не хотели передавать свои волнения, но по ночам я

слышал, как мои родные девочки плакали.

– Мафусаил, тебе пришлось вытерпеть страшные муки..

– Да. Помнишь Прометея? Орел выклевывал ему печень, и он страшно кричал от боли. Я

чувствовал себя на его месте, только старался делать вид, что ничего не происходит. Но,

как бы я не пытался выглядеть смелым и сильным, признаюсь, что нет ничего страшнее,

чем осознание приближающегося конца. Человек всегда хочет жить: в бедности, в

мучениях, в страданиях, но только бы задержаться на земле. Только бы видеть небо и

солнце, дышать и находиться рядом с родными. На пороге смерти я мечтал переписать

свою жизнь, но было поздно. Мудрость пришла, когда время безвозвратно ушло. У меня

осталась единственная просьба – дать мне умереть дома, а не в больнице.

– Тебя не пытались лечить? Неужели, помочь было невозможно?

– Нет, распад печени был необратим, но Катя не опускала руки, она спасала меня сотни

раз и думала, что снова вырвет меня из лап смерти. Она покупала мне дорогие препараты,