Александра Чумакова - Точка возврата

она превратилась в неухоженную и вечно недовольную женщину, в глазах которой

навсегда залегла печаль.

Каждый раз глядя на новый эпизод, я судорожно соображал, что же можно изменить и в

чем грех Павла? Я не удержался и сказал Мафусаилу :

– Павел стал жертвой собственного тщеславного отца, его не в чем винить, я не могу

решить головоломку: где же тот момент, когда он мог повлиять на события?

–Я думал, ты сам обо всем догадаешься.

– О чем я должен был догадаться? Не мог бы ты перестать говорить загадками, а

выражаться яснее, на кону судьба двух любящих людей, и если мы в силах их спасти, то

должны сделать это немедля!

– Спокойно, Дмитрий! Я все объясню! Когда я там, на балу подтвердил твою догадку, что

«ты» – Павел Зорин, я обманул тебя. Ты так старался распознать «себя», что я решил тебе

немного подыграть. Ты бы не справился со своей задачей, потому что «тебя» там не было.

Но в одном ты прав: Мария привела тебя к искомому. Твое прошлое воплощение –

Владимир Зорин, человек разрушивший жизнь семьи Муромских и жизнь собственного

сына.

Это известие меня шокировало, но позволяло взглянуть на ситуацию под другим углом.

– Мафусаил, позволь мне немного побыть одному и подумать, я не должен ошибиться, я

хочу спасти любовь.

– Конечно, но не затягивай, наше время на исходе.

Я прокручивал у себя в голове увиденное снова и снова, я проигрывал сценарий

возможных изменений, но каждый раз я не был уверен в благоприятном исходе. Десятки,

«а что, если» спорили в моей голове, но пазл не складывался. И вдруг меня осенило:

– Мафусаил, Павел говорил отцу, что сожалеет, что он не поехал на бал с ним, значит ли

это, что Зорин старший тоже был приглашен гостить в имении брата?

– Совершенно верно, Павел звал отца с собой, но тот не поехал, сославшись на занятость.

– Тогда я решил. Верни меня в тот день, когда Паша собирался к Кириллу Зорину.

– Воля твоя.

Не дожидаясь предложений, я сам закрыл глаза и взял ангела за руку.

Я в знакомой комнате – гостиной Зориных. Машинально я смотрю в зеркало и вижу себя –

я Владимир Зорин. В комнату входит Павел и сообщает, что готов отправиться навестить

дядюшку.

– Сын мой, ты так долго был в Германии, что я не хочу отпускать тебя одного, опять

расставаться. Я велю собрать мои вещи и отправлюсь с тобой.

– Я рад, батюшка, думаю, мы хорошо проведем время, и ты убедишься, что в провинции

не так уж скучно.

Видимо проказник Мафусаил вновь сократил события, потому что я не видел дорогу от

Петербурга до дома Кирилла Ивановича (кстати, надо будет узнать, в каком городе он

живет), не видел момент встречи родственников, а очутился сразу с сыном на балу. Во мне

сейчас жили два человека: я ощущал происходящее, как Владимир Зорин, знал, как вести

себя в свете, о чем говорить, мне были подвластны все па, но я помнил, о своей миссии.

Мероприятие было по провинциальному милое и по–петербуржски скучное и

предсказуемое, пока я не увидел совершенно прекрасное создание: она была представлена

как Мария Евгеньевна Муромская. Муромская? Уж не дочь ли Дуни, Дуняши и того

прохвоста, которого она мне предпочла? Ну конечно, вот и он, годы взяли свое, но я узнаю

его из тысячи, и он меня узнал, вон как смотрит. Когда–то в юности я влюбился в Евдокию

Миронову, но так и не решился признаться в чувствах. А этот, как его там, кажется,

Евгений был более смел. Мне стало невыносимо встречать их в свете, слава Богу,

представился шанс отбыть в Петербург. Судьбу свою – Елену Маркову я встретил

вскорости, был с ней счастлив, но образ первой любви пронес в сердце через всю жизнь.

Ее дочь хороша! Вся в мать! И я решил предложить Павлу обратить на нее внимание. А у

сына губа – не дура! Он уже смотрит на нее во все глаза. Таким я видел его впервые. В его

взгляде появилась теплота, это было совершенно не похоже на то, как он смотрит на

Софью Филиппову. А потом я увидел, как они танцевали. Какая пара! Он высокий

статный, мужественный, она хрупка, невинна и прекрасна. Так чисты могут быть только

девушки из глубинки, не испорченные высшим светом и его интригами. Я уже не понимал,

какие мысли мои, а какие – Владимира Зорина, но кажется, мы договорились. У меня

появилось ощущение, что я отрываюсь от пола и лечу. Теперь я видел тело

Петербуржского дворянина с высоты. Я понял, что мое время истекло, но оставалось

неясным, изменил ли я судьбу двух влюбленных.

– Мафусаил, ну почему ты прервал меня, как я теперь узнаю, справился ли?

– Справился. Ты растопил сердце Владимира Зорина. Даже такой циник способен

распознать истинную любовь. Взглянув на молодых, он вспомнил молодость, первое

чувство и усмехнулся проказам судьбы. Его сын станет мужем дочери той, что он любил,

но не посмел открыться. Ты заслужил увидеть еще пару моментов прошлой жизни.

Владимир Зорин гуляет с братом по парку и неспешно говорит:

– Признаться, я бы сам не поверил, что благословлю сына на брак с этой девушкой, но в

городе нашего детства совершенно особая атмосфера, и совершенно особые люди. Почему

я раньше не любил здесь бывать? Я уверен, дети проживут счастливую жизнь и скоро

сделают меня дедом.

– Это уж точно, с такой–то страстью! – усмехнулся Кирилл Иванович.

А потом было венчание: Молодые приехали в храм по отдельности. Впереди них в

отдельной карете везли венчальную икону. Храм ярко осветили и красиво украсили. Но

главным украшением его стали Павел и Мария, поклявшиеся перед богом любить друг

друга до конца дней своих. Я знал, что эта клятва будет нерушима. Обещание, данное при

таком Свидетеле, внушало веру в самое светлое и доброе.

Никто не назвал бы Владимира Зорина сентиментальным, но сейчас он чувствовал, что по

его щеке бежит слеза. Зорин засопел, вытер щеку и улыбнулся.

Когда мы с Мафусаилом смогли вдоволь насладиться картиной счастья, и перенеслись в

густой сосновый лес, я произнес:

– Эта миссия мне понравилась больше прошлой. Здесь мне не пришлось никого убивать.

– Скорее тебе пришлось спасать. Ты спас любовь. Не дал погубить настоящее чувство.

Павел окутает Марию своей любовью и заботой, как мантией, а она до конца своих дней

будет восхищаться мужем и благодарить небеса за этот дар. Ты сделал счастливыми два

сердца, подарил жизнь их детям. А их будет четверо: три девочки и один мальчик,

которого назовут Дмитрий, символично, не правда ли? И, конечно, ты сослужил добрую

службу своей душе.

– Я никогда не задумывался о том. что мы, люди, одним словом или действием способны

повлиять на ход истории. Мы часто не видим настоящее, предпочитая ему фальшивку в