Марина Могильнер - Изобретение империи: языки и практики

711

Там же. С. 40.

712

Там же. С. 56.

713

Там же. С. 42.

714

Там же. С. 42.

715

Там же. С. 63–64.

716

Там же. С. 28.

717

Там же. С. 30.

718

Там же.

719

Там же.

720

Там же. С. 33.

721

Там же. С. 32.

722

Там же. С. 28.

723

Там же. С. 53.

724

Там же.

725

Там же.

726

Там же. С. 41.

727

Неизвестные страницы истории Бурятии. С. 14.

728

Елаев А.А. Указ. соч. С. 193.

729

Материалы к первому культурно-национальному совещанию БМ АССР. С. 23.

730

Там же.

731

Там же. С. 2.

732

Там же. С. 24.

733

Там же. С. 33.

734

Нельзя не вспомнить, что этому способствовало пребывание в Монголии Ц. Жамцарано, который в 1920 г. был направлен туда через Дальневосточный секретариат Коминтерна и участвовал в общественной и политической жизни Монголии. С Ученым комитетом Монголии, членом которого был Ц. Жамцарано, поддерживали постоянную связь Б. Барадин, Г. Цыбиков и др.

735

Елаев А.А. Указ. соч. С. 193.

736

Курас Л.B. Панмонголизм как политический феномен // Dialogue Among Civilization: Interaction Between Nomadic and other Cultures of Central Asia. Ulaanbaatar, 2001. C. 276.

737

Реакция местных коммунистов была изложена на заседании Бурятской секции Иркутской организации РКП (б) по бурятскому вопросу (29 января 1921 г.). См.: Образование Бурят-Монгольской АССР. С. 45.

738

Цит. по: Шулунов Н.Д. Указ. соч. С. 396.

739

Образование Бурят-Монгольской АССР. С. 256.

740

Неизвестные страницы истории Бурятии. С. 1.

741

Архинчеев И. Бурят-Монгольская автономная область // Жизнь национальностей. М., 1923. Кн. 2. С. 131.

742

История Бурятской АССР. С. 346.

743

Там же. С. 347.

744

Мартин Т. Указ. соч. С. 67.

745

Культурное строительство в Бурятской АССР. С. 82.

746

Ербанов М.Н. Пять лет автономии Бурятии. Верхнеудинск, 1926. С. 14.

747

Там же. С. 13.

748

Архинчеев И. Указ. соч. С. 131.

749

Там же.

750

Там же. С. 130.

751

Ербанов М.Н. Указ. соч. С. 13.

752

Мартин Т. Указ. соч. С. 71.

753

Материалы к первому культурно-национальному совещанию БМ АССР. С. 39, 66–67.

754

Елаев А.А. Указ. соч. С. 196.

755

Барон Н. Указ. соч. С. 307.

756

Культурное строительство в Бурятской АССР. С. 120.

757

Елаев А.А. Указ. соч. С. 196.

758

Культурное строительство в Бурятской АССР. С. 120.

759

Там же.

760

История Бурятской АССР. С. 352.

761

Митупов Б.М., Санжиев Г.Л. Руководство бурятской партийной организацией культурной революцией в республике. Улан-Удэ, 1962. С. 17.

762

История Бурятской АССР. С. 352.

763

Культурное строительство в Бурятской АССР. С. 127–128.

764

Глебов С., Семенов А. От редакции: Политика, империя и национализм в раннесоветский период (предисловие к публикации) // Ab Imperio. 2002. № 2. C. 339.

765

Наиболее типично советский взгляд на историю пореволюционной эмиграции представлен в работе: Шкаренков Л.K. Агония белой эмиграции. М., 1981.

766

Как показывает название статьи Роберта Вильямса «Европейская политическая эмиграция: потерянный сюжет» (Ab Imperio. 2003. № 2), тема политической эмиграции была в некотором смысле «утеряна» историей, фокусировавшейся на «больших структурах»; «история снизу», в свою очередь, мало интересовалась политическими эмиграциями. В последнее время появились работы по истории политической эмиграции, инкорпорирующие новые методы исследований: L’Emigration Politique en Europe aux XIXe et XXe siècles (Actes du colloque organise per L’École française de Rome). Rome, 1991. Российской эмиграции посвящены немногие западные работы: Der Grosse Exodus. Die Russische Emigration und ihre Zentren, 1917 bis 1941 / Hg. Karl Schlögel. Munich, 1994; Williams R.C. Culture in Exile, Russian Émigrés In Germany, 1881–1941. Ithaca, 1972; GorboffM. La Russie fantôme: Immigration russe de 1920 a 1950. Lausanne, 1995; Johnston R.H. New Mecca, New Babylon: Paris and the Russian Exiles, 1920–1945. Queens, 1988; Первые работы по истории российской эмиграции были написаны современниками: Von Rimscha H. Der russische Bürgerkrieg und die russische Emigration, 1917–1921. Jena, 1924; Idem. Russland jenseits der Grenzen, 1921–1926: ein Beitrag zur Russischen Nachkriegsgeschichte. Jena, 1927; Ledré C. Les émigrés russes en France: ce qu’ils sont, ce qu’ils font, ce qu’ils pensent. Paris, 1930.

767

Немаловажно и то, что в России вводится в оборот прежде всего некое «православно-национальное» наследие эмиграции, что создает неверное представление о ее однородности.

768

См., в частности: Liebich A. From the Other Shore: Russian Social Democracy after 1921. Cambridge, Mass., 1997; Raeff M. Russia Abroad: Cultural History of Russian Emigration, 1919–1939. N.Y., Oxford, 1990; Burbank J. Intelligentsia and Revolution: Russian Views of Bolshevism, 1917–1922. N.Y., 1986; Pipes R. Struve: Liberal on the Right, 1905–1914. Cambridge, 1980; Rosenberg W.G. Liberals in the Russian Revolution: The Constitutional Democratic Party, 1917–1921. Princeton, NJ, 1974.

769

В этом отношении можно говорить о преемственности послереволюционной эмиграции по отношению к политической эмиграции до 1917 г., которая также выполняла функцию «лаборатории политической мысли». Ср.: Русская эмиграция до 1917 года – лаборатория либеральной и революционной мысли / Под ред. Б. Ананьича и Ю. Шеррер. СПб., 1997.

770

Об этой миссии эмиграции см. подробно: Raeff M. Op. cit.; Struve N. Soixante-dix ans d’émigration russe, 1919–1989. Paris, 1996; Ковалевский П. Зарубежная Россия; история и культурно-просветительная работа русского зарубежья за полвека, 1920–1970. Paris, 1971. Впервые на эту тему написал Б.Э. Нольде: Заграничная Россия // Последние известия. 1920.27 апреля. Нольде считал, что «небольшевистская Россия не имеет территории (как Бельгия во время Первой мировой). Мы существуем как Россия, потому что в условиях свободного европейского общежития мы сохранили свободу служить нашей Родине и нести в нашем сознании ее великую идею. Из России ушла не маленькая кучка людей, а весь цвет страны… Это уже не эмиграция русских, а эмиграция России… Мы должны беречь себя от того, что зовут „эмигрантской психологией“… Мы должны жить родной стихией, нести и углублять наше национальное сознание, радуясь тому, что мы – единственная часть России, которой дано свободно думать и свободно высказывать свои мысли. В чем наше дело?…В той новой России, которую мы готовим, годится не все, что мы несли с собой, когда наступал 1917 г…Мы должны суметь извлечь новые программы и новое понимание наших задач… из трезвой и спокойной оценки свершившегося. Нельзя ни на минуту забывать, что мы вернемся только тогда, когда выкуем в нашем сознании будущую Россию. Россия великого исхода должна быть не вчерашней, а завтрашней Россией…».

771

В то же время можно найти определенное влияние эмиграции на исследования истории России в англоязычном мире. Так, М.М. Карпович представлял «кадетский» взгляд, Ричард Пайпс транслировал консервативный подход П.Б. Струве, а Леопольд Хеймсон воспроизводил социал-демократические взгляды меньшевиков. Таким образом, в американской историографии России имплицитно учитывались различные идеологические подходы, присутствовавшие в среде российской эмиграции (за исключением ультраправой, монархической ее части). К этому можно добавить, что Г.В. Вернадский отчасти может считаться продолжателем евразийства, впрочем, мало прижившегося на американской почве.