Валерий Ледяев - Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

В качестве примера отражения расовой географической дисперсии в политической жизни Питтсбурга Ферман указывает на отсутствие в отдельные периоды афроамериканцев в городском совете [Ibid.: 23].

Политические машины представляют собой политические организации, которые обладают электоральной поддержкой, обеспечивающей им возможность политического и административного контроля над социумом. Власть и влияние машин, ядром которых часто выступает партийная организация, основываются на иерархии и возможности обеспечить своих сторонников набором различных благ (рабочие места, услуги, материальная поддержка, социальные программы и др.).

По Стоуну, как уже отмечалось ранее, режимы возникают не во всех городах, и не любая коалиция акторов может считаться режимом. Несмотря на различия, можно говорить о наличии городских режимов в Чикаго и Питтсбурге в его стоуновской интерпретации: в обоих городах возникли относительно стабильные формальные и неформальные связи между структурами публичного и частного секторов в соответствии с приоритетной повесткой дня.

В Чикаго был политически сильный городской совет, способный бросить вызов мэру; при этом правительство было слабым и фрагментированным.

Данное слово обозначает название территории.

По количеству корпораций, имевших свои представительства в городе, Питтсбург уступал только Нью-Йорку и Чикаго.

Опираясь на ряд работ [Clavel, 1986; Clavel, Kleniewski, 1990; и др.], Ферман отмечает следующие признаки прогрессивного режима: широкая (inclusionary) правящая коалиция, участие общественности в планировании, ориентация на справедливую (equitable) политику и сбалансированное развитие, внимание к соседствам [Ferman, 1996: 3].

Тодд Свонстрем полагает, что более адекватным термином является «кооптация», а не «инкорпорирование», поскольку соседские организации, по сути, отказались от своей политической мобилизации и от вызова машине роста. По этой причине заголовок книги («Вызов машине роста») представляется ему не вполне адекватным [Swanstrom, 1999: 446].

Проект вызвал широкий резонанс по многим причинам, в том числе в силу того, что его реализация привела к перемещению более 8 тыс. людей и около 630 бизнесов. Дейли не хотел разрушения соседства, и по первоначальному плану строительство должно было начаться в другом месте. Однако у более предпочтительных мест нашлись влиятельные защитники, которые за закрытыми дверями решили вопрос в свою пользу. Оппозиция избранному месту строительства университетского городка исходила от обычных граждан, которые протестовали по поводу уже фактически принятого решения. Но многие жители оставались достаточно пассивными, надеясь на избранных ими политиков, поскольку долго не могли поверить, что изначальное соглашение будет нарушено. Данная ситуация оказала существенное влияние на сознание жителей, многие из которых поняли, что «мэр всех соседств» (так позиционировал себя Дейли) «бросил» одно из наиболее старых соседств ради удовлетворения преференций политических и экономических элит [Ferman, 1996: 67–69].

В этом отношении важную роль сыграл Фонд промышленных территорий (Industrial Areas Foundation), который был основан социологом Саулом Алинским.

Многие демократы, опасаясь реформистских ориентаций Вашингтона, фактически поддержали республиканского кандидата, и победа Вашингтона (он набрал 51,4 % голосов) была трудной.

Эта программа обеспечивала значительную долю средств для развития соседств. До Вашингтона ее реализация в Чикаго была встроена в систему машинной политики, направлялась политической логикой и использовалась для получения электоральной поддержки; поэтому многие воспринимали ее как средство вознаграждения «друзей» и наказания «врагов» [Ibid.: 97–98,103].

Как уже отмечалось ранее, в Чикаго в отличие от Питтсбурга не было сильного и самостоятельного гражданского сектора; поэтому позиции бизнеса были во многом обусловлены его связью с политической машиной.

Вашингтон реорганизовал процесс принятия решений и определения приоритетов финансирования по Программе помощи соседствам в соответствии с принципами открытого и справедливого управления. Проводились публичные слушания, организовывались семинары по обсуждению вопросов использования фондов и учитывались рекомендации общественных организаций. В результате были увеличены траты на медицинское обслуживание, жилищные программы, помощь пенсионерам, а доля расходов на администрацию сократилась [Ferman, 1996: 104].

Ферман не считает возможным рассуждать о том, был бы план реализован, если бы Вашингтон не умер спустя всего пять лет после своего избрания [Ferman, 1996: 121].

Многие белые чиновники воспринимали распределительную политику Вашингтона как «возможность “черного босса” наградить своих афроамериканских сторонников» [Ibid.: 122].

Было образовано Питтсбургское партнерство для развития соседств (Pittsburg Partnership for Neighborhood Development), ставшее механизмом финансовой координации различных структур – публичных и частных, – поддерживающих развитие соседств. Важную роль сыграло Отделение городского планирования (Community Planning Division), которое позволило соседским организациям получать информацию и участвовать в обсуждении бюджетной политики (в Чикаго «расходование средств оставалось тайной за семью печатями для соседских организаций»). Наконец, в Питтсбурге были созданы и признаны в качестве посредников между правительством города и соседскими организациями городские корпорации развития (Community Development Corporations); при этом город фактически спонсировал формирование многих соседских организаций, особенно в районах, где они отсутствовали [Ferman, 1996: 99-103, 124].

Ферман подробно анализирует одну из таких попыток, предпринятую соседскими организациями в Мон Уэлли (один из пригородов Питтсбурга). Суть проблемы заключалась в том, что соседские организации оказались не в состоянии защитить интересы жителей территории, поскольку не могли пойти против интересов крупнейших корпоративных акторов («Ю.С. Стил» и Банк Меллона), во многом определявших политику АКРО. Попытки ряда соседских организаций (Три-Стейт конференция по стали) и Управление стальной долиной (УСД) выступить в защиту интересов рабочих и сохранить сталелитейные заводы стали восприниматься режимом как угроза сложившейся системе. Входящие в АКРО лидеры городского сообщества предпочитали компромисс и сохранение статус-кво; поэтому они не поддержали более радикальных, по сути, требований активистов УСД. Неудачу последней Ферман квалифицирует как свидетельство ограничений, заложенных в консенсусе между соседскими организациями и ключевыми акторами режима относительно основных правил политической игры в Питтсбурге [Ferman, 1996: 126–134].