Татьяна Бушуева - Протестное движение в СССР (1922-1931 гг.). Монархические, националистические и контрреволюционные партии и организации в СССР: их деятельность и отношения с властью

В 1922–1923 гг. аналитики ГПУ терминологически дифференцировали существовавший в стране «бандитизм» следующим образом: «открытая война», «повстанческое движение», «восстания», «действия банд и мелких шаек», «уголовный бандитизм», «украинские банды», «анархические банды», «привозные и местные банды», «банды, переходившие из Польши [12], из Финляндии» [13]; «профессиональный бандитизм», «банды зарубежного происхождения», «политбандитизм», «колчаковские шайки», «транспортный бандитизм» [14], банды «всероссийского толка», банды «эсеровской окраски», банды «монархические», «вооруженные бело-карельские отряды», «банды политических повстанцев», «банды бывших белых» и др.

Многие банды персонифицировались в соответствии с именами или кличками их вожаков.

На страницах документов ОГПУ проходят следующие персонифицированные названия действовавших в начале 1920х гг. банд. Во главе таких банд стояли вожаки: Агеев, Андреев, Афанасьев, Бабиенко, Баринов, Бахрам, Башта, Беззубов, Белов, Березло, Боголович, Богомазов, Вакулин, Валуйский, Васильев (полковник), Васюков, Воробей, Вятко, Гаевой, Гайкуновы (братья), Галичевский, Голуб, Грабов, Грозный, Губарш, Данилов, Дергачев-Грозный, Джальвар, ДжунаидХан, Донской, Дубина, Железняк, Загородний (объединенная банда), Зароковский, Зиновьев, Ибрагим-бек, Иванов, Ильянков, Ислам-Кули, Кайгородов, Канин, Капустин, Карман Чекураков, Карпенко (братья), Козлов, Коробейников, Короткевич, Красошвили, Кузнецов, Кулаков (банда с «определенно монархической физиономией»), Курбацкий, Курширмат, Кучуков, Лавринецкий, Лавров, Латунин, Левченко, Лишаевы (братья), Мордачев, Марченко, Медведев, Мельник, Мордачев, Нахлебов, Неделько, Нестеренко, Окуловский, Орлов, Осадченко, Павловский, Петлюра, Пихрин, Попов, Портнов, Прудников, Пьянков, Раков, Родионов, Рябцевич, Савицкий, Семенюк, Серов, Скубак, Соловьев, Соломаров, Соломинский, Струк, Султанов, Сыроватский, Сычев, Ткаченко, Тарышкин, Туждой, Уткин, Фелозняк, Фомин, Хаджи-Нияз-Кулиев, Чекураков Карман, Челокаев, Черный, Шапошников, Эрно (братья), Яданов и др.

В 1922–1923 гг. география распространения «бандитизма», как уголовного, так и акций антисоветского и других видов политического протеста в СССР, согласно документальным источникам, была чрезвычайно обширной. «Бандитизм» в рассматриваемые годы охватил значительные административно-территориальные образования: Алтай, Бухару, Горскую республику, Закавказье, Западный край, Кавказ, Карелию [15], Киргизский край, Крым, Кубано-Черноморскую область, Приволжский край, Самаркандскую область, Северо-Западный край, Северо-Кавказский край, Семиреченскую область, Сибирь, Туркестан, Украину, Фергану, Хиву, Чеченскую область, Юго-Восток, а также большинство губерний: Акмолинскую, Витебскую, Донецкую, Екатеринославскую, Енисейскую, Запорожскую, Иркутскую, Киевскую, Кременчугскую, Минскую, Н. Волынскую, Николаевскую, Одесскую, Омскую, Петроградскую, Подольскую, Полтавскую, Псковскую, Самарскую, Тверскую, Томскую, Тюменскую, Уральскую, Харьковскую, Черниговскую, Якутскую и др.

Повстанчеством были охвачены округа: Восточно-Сибирский, Закавказский, Западный, Киевский, Орловский, Приволжский, Приуральский, Харьковский, а также многочисленные уезды: Борисовский, Витебский, Гдовский, Городокский, Житомирский., Кобелякский, Липецкий, Невельской, Овручский, Полоцкий, Пятигорский, Сенинский, а также множество городов, районов, аулов, кишлаков, сомонов и др. ОГПУ также информировало власть о связях бандформирований и повстанцев с соответствующими силами в Персии, Афганистане, Китае, Польше, Литве и др.

Аналитики ОГПУ выделяли особенности протестного движения в разных регионах. Например, в инфосводках и обзорах можно встретить такие характеристики: банддвижение «имеет националистический характер с участием нескольких тысяч якутов»; «создается единый фронт для борьбы с советской властью, несмотря на существующее разногласие между отдельными курбашами»; «правоэсеровские влияние в бандах», «значительность японофильской группировки»; «влияние афганских офицеров для установления общего руководства действиями басмачей против советской власти» (район Дараут-Курган) и т. д.

В документах ОГПУ в отношении банддвижения в 1922 г. делался вывод о том, что «в общей картине бандитизма по РСФСР приходится констатировать рост повстанческого движения, особенно в Сибири, Крыму, Туркестане и на Северном Кавказе». Внимание руководства страны обращалось на особенности весеннего сезонного периода, связанного с усилением бандитизма, преимущественно политического, который сосредоточился на окраинах Союза, и особенно в Украине, Туркестане, на Юго-востоке, Кавказе и Дальнем Востоке.

ОГПУ информировало, что «питавшийся из-за границы политический бандитизм был наиболее характерен для пограничных районов» СССР. Бандитизм Украины, по данным ОГПУ, питался из Польши и Румынии, Закавказья – националистическими элементами из Турции, басмачество Туркестана поддерживались Бухарой и «белыми» бандами, хунхузы в Дальневосточной области «подпитывались» из Китая.

В Закавказском военном округе отмечалось три вида бандитизма: 1) внутренний политический бандитизм, «свивший себе гнездо в Грузии», возглавлялся грузинским националдемократом Кочетурой и популярным в Грузии полковником Челокаевым; 2) пограничный бандитизм, преимущественно в Азербайджанской республике; 3) уголовный бандитизм, имевший место по всей территории Закавказья.

В Туркестане, по донесениям ОГПУ, активизировался так называемый «бухарский бандитизм». К бандитизму относили басмаческое движение в целом.

Особое место в документах 1923 г. при рассмотрении банддвижения отводилось Украине (преимущественно Правобережной). Именно здесь очевиднее, чем где бы то ни было, отмечалось враждебное отношение значительной части крестьянства к советской власти, чему способствовали активные действия духовенства, кулачества, а также «контрреволюционных элементов, сидевших в советских учреждениях и работавших в повстанческих петлюровских организациях».. ГПУ сообщало власти, что бандитизм в Украине все усиливается и носит характер подготовки почвы для широкого повстанческого движения, а крестьянство под влиянием усилившейся агитации петлюровцев, кулачества и духовенства представляет вполне благоприятную почву для бандитизма и даже (по расчетам петлюровцев) восстания после уборки урожая.

Организацией восстания в Украине, по данным ОГПУ, ведал генеральный штаб УНР [16]. Эта организация пользовалась содействием польского военного министра Сосновского, «главного покровителя петлюровщины», стремившегося к объединению всех контрреволюционных сил. Временно, во избежание дипломатических осложнений, в Украину забрасывались только мелкие группы повстанцев и организаторов. Все внимание концентрировалось на Киевской губернии и железнодорожной магистрали Киев – Винница, куда должен был быть направлен первый удар. ГПУ так характеризовало сложившуюся здесь обстановку: «Рост численности и активности банд в этих районах является показателем подготовки здесь к серьезному наступлению. Цель банд – разрушение железнодорожного транспорта и советского хозяйства, террор парти совработников, а также комнезамов и сельской бедноты. Только за июнь 1922 г. было ограблено 8 пассажирских поездов, обстреляно три парохода, шесть станций железных дорог и три колонны железнодорожных рабочих. Во многих деревнях были расстреляны предсельсоветов и члены комнезамов».