Николай Конюхов - Дыхание истории

Пик могущества империи всегда сопровождается расцветом культуры и строительства зданий, которые в каком-то смысле для обычной жизни не требуются. Но зато всё делается красиво, в гармонии со средой, с ландшафтом, с учётом национальных особенностей, а литературные произведения отражают реалии, складывающиеся внутри общества. Резонаторы не могут иначе, не получается, пишут только правду. И что они начинают осознавать? – Империя катится в пропасть.

В чём дело? А дело в том, что на олимпе власти резонаторам как бы нечего делать, и они естественным образом переместились в другие для себя более интересные сферы, туда, где можно в полной мере реализовать свои способности, то есть быть самими собой. Но свято место пусто не бывает и на вершинах власти начал доминировать другой психотип. Правящая элита «перерождается», в своей массе становится «коллективом» общественников. Это – совсем другие люди.

Предметник «ищет себя» в окружающей человека реальности и в своих действиях руководствуется тем, что в ней происходит, то есть его драйвером являются внешние факторы. Извне угроз нет, и предметник ищет вызовы для своего сознания, продвигаясь вглубь реальности. Психотип не изменился, но изменилась предметная область. Раньше основным источником вызовов был внешний контур государства и его внутреннее обустройство, а, возможно, и какие-то серьёзные природные катаклизмы. Всё это требовало понятных и конкретных действий, на которые «указывало» индивидуальное бессознательное предметника. Теперь таких вызовов просто нет. Враги внешние разбиты и подчинены, страна обустроена, врагам внутренним не из чего вырастать. Вершины власти предметника «по жизни» уже не интересует.

В условиях такого всеобщего благоденствия доминировать начинает внутренний фактор. Это – неравновесие между различными сообществами людей, существующими внутри государства. Каждое сообщество начинает формировать своё коллективное сознание, со своими целями и видением путей их достижения. Цели – разные, и нет одной объединяющей всё общество цели, под необходимость достижения которой все раньше подстраивались. Поэтому внутри общества неизбежно возникают конфликты интересов, отношения внутри общества перестают быть гармоничными. Оно уже не единый монолит, спаянный одной целью и способный противостоять любому вызову, оно представляет собой сложную мозаику групп людей, преследующих свои узкогрупповые интересы и «тянущие на себя одеяло» материальных возможностей империи.

Внутри империи возникают центробежные силы и на первые роли совершенно объективно выдвигаются люди, способные и склонные работать в сфере межличностных отношений и отношений между различными группами людей, то есть в сфере отношений. Таких людей мы называем общественниками.

По сути, начинается распад бессознательного компонента сознания элиты, народа. В этом субъективном мире доминируют не люди с их необходимостью жизни, а групповые, клановые и другие подобные интересы. Человек в этом мире уходит на второй план и становится производной какого-то интереса, инструментом его достижения, в каком-то смысле рабом. Командуют в этом мире не предметники – производители реальных благ, а общественники, которые занимаются распределением этих благ между людьми, группами, классами, слоями людей.

Человек как таковой и интересы его жизни отходят на второй план. Естественно падает престиж и интенсивность предметного труда, так как из реального сектора идёт отток самых умных и способных. Они стремятся перейти из сферы создания полезного для жизни в сферу распределения, постепенно изменяя свой психотип – многие становятся общественниками.

На что надо обратить внимание. Когда люди не объединены необходимостью движения к одной цели, а преследуют свои, например, групповые интересы, то никакие призывы идти в другом направлении не действуют. Поэтому у общественников неизбежным элементом управления становится насилие и обман, пусть даже тщательно замаскированные. Без них тому эфемерному миру, в лучах славы которого они купаются, уже никак не обойтись. Но коли так, то начинают развиваться и соответствующие технологии, которые доводятся до совершенства, так как в этой сфере работают самые умные и способные.

В итоге формируется прослойка кукловодов, которые способны оболванить народ в любом для себя выгодном направлении, оставаясь в глазах этого народа белым и пушистым радетелем за его интересы. Это сейчас. А раньше всех несогласных общественники изводили, порой вырезали. Но результат и тогда, и сейчас один: человеку можно дрожать и бояться, можно благодарить, можно стоять раскрыв рот от восхищения в позе «чего изволите» перед новоявленной элитой. Всё остальное чревато.

Но это ещё не развал империи. Несмотря на то, что результаты труда предметников беззастенчиво присваиваются общественниками, серьёзных подвижек в массовом осознании этого бесчинства не происходит. Нет единого бессознательного, хотя внутри общества уже зреют представления об иной справедливости, которые находят своё отражение в появляющихся философских обобщениях, произведениях литературы и изобразительного искусства.

Реальные подвижки происходят, когда всё это могущественное безобразие, держащееся на насилии и обмане своего народа, источенное язвами внутренних противоречий, все соки из которого высасываются общественниками, накрывается мощным внешним воздействием (пик солнечной активности, например). Этот эфемерный мир начинает рушиться под гнётом резко возросшего неравновесия абстракций, из которых он соткан. Всё происходит внезапно. «… человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» Эти слова булгаковского Воланда можно в полное мере отнести к любому неуравновешенному с реальностью сообществу людей.

Без видимых на то причин и для подавляющего большинства неожиданно находящаяся в расцвете сил империя начинает быстро рассыпаться. Срабатывает «мягкая сила», микрофакторы сложились и проявили своё кумулятивное действие. В этот момент порабощённым народам самое время обрести свою независимость, а осмелевшим соседям – урвать кусок территории империи.

Да и внутренней оппозиции нельзя дремать, так как актуализируется лозунг «Весь мир насилья мы разрушим.» и народу можно предложить своё видение справедливого устройства мира: демократия, гласность, национализм, расизм, шовинизм, патриотизм, «всё отнять и разделить», «… кто был ничем, тот станет всем» и пр. Но какими бы ни были лозунги и призывы, на практике речь идёт о формирование ещё одного субъективного мира, но в уже в пользу его отцов-основателей. Какой слоган ляжет на объективно существующие в основной массе стремления, чаяния, представления о справедливости, либо совпадёт с сильным национальным бессознательным, а может быть с бессознательным исторической памяти, за тем массы и пойдут, сметая всё остальное движением непреодолимой силы.