Иван Чихарев - Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика

Основными концепциями морфологии являются концепции гомологии и аналогии . На их основе вводится концепция гомойологии. Анализируя более глубокие слои человеческих умений и навыков, мы приходим к концепциям гомодинамии и гомономии . И в конце концов мы принимаем концепции мозаичной эволюции и параллельной эволюции и соотносим их с более широкой концепцией «институциональной архитектуры» для анализа различных «скоростей» эволюционных процессов. Действительно, термин «аналогия» очень популярен. Но концепция аналогии остается неясной. Слово «гомология» используется среди ученых довольно редко. То же самое справедливо и по отношению к концепциям мозаичной эволюции и параллельной эволюции, хотя интуитивно они кажутся понятными. Что же касается таких концепций, как гомойология, гомодинамия и гомономия, они редко используются и в научной дискуссии. Их странные греческие названия могут быть препятствием к их использованию. Может быть, когда-нибудь кто‐то и сочтет их интуитивно понятными и привлекательными. Но нам тем не менее нужно понять их сегодня.

Гомология

Гомология обозначает сходство, порожденное общей историей. Это сходство, касающееся общих ген или мем, возникающее на почве генетических или мемов – цепей репликации, когда‐то начавшихся от общего предка. Уместно здесь привести два примера. Когда мы рассматриваем скелеты, обладая некоторым профессиональным знанием, мы обнаруживаем, что передние ноги лошадей и людей выглядят довольно похожими. Результаты исследования эволюции говорят нам, что у них близкое происхождение в истории позвоночных. Поэтому мы утверждаем, что они гомологичны. Когда же мы анализируем политические институты, обладая некоторым историческим знанием, мы признаем, что Вечное Законодательное собрание Священной Римской империи германцев и Федеральный Совет и в имперской Германии, и в сегодняшней Федеративной Республике Германия сконструированы по одному и тому же чертежу. Посланники, иногда главы правительств, составных частей федеративной империи или республики собираются для обсуждения и принятия законов. Именно это и представляет собой гомологическое сходство. Правильная формула будет звучать следующим образом: гомология – это сходство в глубинных структурах, так как они созданы в результате процессов структуростроения в соответствии с общепринятыми «чертежами» и «рецептами». Такое сходство не может измениться, его можно только спрятать, особенно с помощью трансформации оригинальной формы или дополнительными «слоями» поверхностных структур, развивающихся со временем, что мы и будем обсуждать в следующем разделе. Члены Германского федерального совета, например, «нормальные политики», а те, кто служил в Имперском федеральном совете, были дипломатами; и эта смена найма для той же институциональной формы связана с адаптацией Федерального совета к трансформированной структуре всего режима, и к новым возможностям легкого перемещения между столицей и другими частями Германии. Такие различия в поверхностных структурах довольно часто скрывают общие глубинные структуры . Это может достигнуть такой степени, что основное сходство, основанное на общих «чертежах», или рецептах, больше не может быть обнаружено невооруженным взглядом, но только в результате аналитического усилия. Еще два примера прояснят ситуацию. Крылья птицы и передние ноги лошади на вид совершенно различны – для всех, кто не знаком со структурой скелета позвоночных. Но те, кто знает историю позвоночных, легко «увидят», что те же самые структуры , т.е. передние ноги, начали выполнять различные функции миллионы лет назад. Эти самые основные структуры трансформировались в соответствии с новыми функциями и были снабжены дополнительными, хорошо прилаженными поверхностными структурами в результате долгого эволюционного процесса проб, ошибок и дифференциальной репродукции. То же самое справедливо для юридических структур. Они смоделированы по тому же «чертежу» выборного представительского собрания. Но они вмонтированы или были вмонтированы в различные общие структуры политического режима, где им приходилось выполнять различные функции . Поэтому со временем они претерпели трансформации и приобрели различные формы , в соответствии с их различными функциями, но при этом никогда не теряли своей общей исходной формы. На конкретные исследования гораздо больше, чем на теорию, влияет то, были ли гомологии созданы генетической репликацией (как в природе) или мем – репликацией (как в культуре). Изучая историю человечества, мы часто узнаем о репликации мем цепей. Это особенно справедливо, если культура использует рукописи, которые мы можем прочесть, и производит достаточно текстов, которые рассказывают о развитии ее институтов, законов или идей с течением времени. В таких случаях, например в европейской или китайской культуре, тексты раскрывают происхождение юридических правил, а исторические записки помогают нам проследить традиции или понять стадии трансформаций в армии, административных органах или партиях от ранней стадии до поздних форм. Но чем дальше мы уходим в историю прошлого, тем менее мы находим текстов или исторических документов, доказывающих, что один институт, закон или идея берет начало в предшествующем институте, законе или идее, т.е. имеет гомологическое сходство. Но когда мы совсем не находим текстов, в которых можно обнаружить эти структурно-строительные «чертежи» или «рецепты» (т.е. мемы или мемплексы), мы просто не можем доказать, что гомологическая схожесть существует. Во всех этих случаях нам приходится полагаться на наблюдения и интерпретацию. Это то, что делали зоологи и биологи, когда они так успешно сформировали классификацию животных и растений. Их работа была основана только на узнавании моделей, и они строили «обоснованную теорию» на предположениях, сделанных на основе интерпретации таких моделей. Только 200 лет спустя, после развития биохимической генетики, стало возможным «объективно» определить степень генетической совместимости между всеми существами, т.е. их степень гомологической схожести. Как мы все знаем, это изменение метода только подтверждает то, что было обнаружено раньше. Но не только успех биологов продемонстрировал, что герменевтические исследования могут привести к обоснованным, строго научным результатам, не подвергающимся никаким сомнениям. Это также было доказано исследователями, занимающимися изучением архитектурных форм (таких, как собор или мечеть), живописи (например, мотив Рождества, проходящий через века и стили), музыки (эволюция мотета от Жоскена до Баха). Все эти исследователи реконструировали историю форм, которые они изучали, через поиски гомологического сходства. И когда они находили дополнительные письменные источники, рассказывающие о том, как исходные «чертежи» или «рецепты» создания этих форм передавались от поколения к поколению среди архитекторов, художников и композиторов, они обычно находили подтверждение тому, что они уже «видели», «слышали» или заказывали. То же самое можно сказать об ученых, работающих в области ранней истории и доисторических времен. Они стремятся и успешно добиваются реконструкции целых культур и ремесленнических систем на основании останков глиняной посуды или человеческих жилищ. По отношению к анализу герменевтической информации они ничем не отличаются от биологов, таких, как Линней, который пытался обнаружить определенный порядок в огромном разнообразии растений и животных. Но в одном смысле биологам пришлось начинать при явно худших обстоятельствах. Рукописи и тексты в качестве «чертежей» и «рецептов» создания культурных и социальных структур, а также как носителей культурных форм, были «читабельны» и понимаемы в течение почти 4 тыс. лет. Их тщательный анализ производился в течение многих веков. В то время как даже о существовании ДНК как основного «чертежа» или «рецепта» в природе стало известно только в последнем столетии. Тем не менее биологи сформулировали правильные утверждения о цепях генетических репликаций на основе выводов о гомологических сходствах. Но как же им удалось добиться успеха? Понятно, что знания о животноводстве, т.е. опыт « практической генетической репликации», дал им возможность развить некоторые базовые идеи. Но решающим оказался тот факт, что они строго следовали методологии, которая теперь известна как морфология. Со временем этот подход был систематизирован и его стали преподавать, в том числе такие ученые, как Адольф Ремане и Руперт Ридль [Riedl, 2003]. Для исследователей общественных наук тоже было бы мудро полагаться на эту методологию, в особенности там, где нет никаких текстов, которые могли бы раскрыть существование гомологий напрямую. Существует три проверенных критерия, позволяющих обнаружить гомологическое сходство, даже не имея доступа к таким генетическим или мем-рукописям, которые физически передавали бы «чертежи» или «рецепты» от одного поколения следующему. Все они полагаются на расчет вероятности (calculus of probability). Основная идея заключается в том, чтобы гипотетически предположить наличие гомологического сходства в любом случае, когда почти невозможно предположить, что наблюдаемое сходство в структурах развилось случайно, т.е. без наличия общего предка, независимо от того, насколько он отдален. Следует заметить, что когда мы применяем эту идею в сфере социокультурной эволюции, основная идея «репликации чертежа» подвергается серьезной модификации: в то время как генетическая репликация, в отличие от искусственного осеменения, требует совместного присутствия донора и получателя «чертежа», в случае мем-репликации все происходит по-другому: мемы могут перескакивать через века (как идея Аристотеля, вдохновившая Фому Аквинского после того, как ее забыли на латинском Западе на века) и континенты (как институциональная форма Британского парламента в бывших английских колониях). При таком определении «общего предка» следующие критерии могут оказаться полезными для сравнительного анализа гуманитарных наук, как это уже произошло в зоологии.